Не тот подлец, чья рожа бита...

 
 Дух воли, мысли и движенья
 по русской плавает отчизне,
 а гнусный запах разложенья
 везде сменился вонью жизни.
       И. Губерман.
Эта история случилась в Оренбурге более полутора веков назад, а многие из нас усмотрят в ней весьма недвусмысленные исторические ассоциации. Ибо кое-кому чужое довольное лицо настолько не даёт покоя, что удержаться от мордобития бывает весьма проблематично, но при этом любыми способами хочется сохранить не только благородную мину, но и незапятнанную репутацию.
Жена оренбургского второй гильдии купца Наталья Яковлевна Фёдорова искала правды у самого "исправляющего должность оренбургского губернатора" Константина Тимофеевича Левонгова: "По приглашению оренбургского уездного предводителя дворянства господина Циалковского муж мой отправился пополудни к нему в квартиру для расчётов по имеющимся между ними промышленным делам, а в семь часов муж мой был привезён кучером к оренбургскому полицмейстеру при чиновнике акцизного управления Богдановиче и с провожатым из полиции препровождён домой избитый господином Циалковским, окровавленный с ранами на голове в самом бессознательном положении и в нормальное состояние был приведён через несколько часов медицинскими пособиями. Теперь он находится с самом слабом положении". Купчиха Фёдорова слёзно просила и/о губернатора разобраться в беспределе, творимым предводителем дворянства и взять дело об избиении её мужа под личный контроль.
Но практически одновременно с этим криком о помощи исполняющий должность губернатора Левенгов получил другое послание, на этот раз от самого Виталия Станисловича Циалковского. Предводитель дворянства гневно писал, что заявление в полицию оренбургского купца Фёдорова " есть наглая ложь, и что он не представил и не мог представить никакого доказательства". Мало того, господин Циалковский обвинил купца Фёдорова в том, что тот ворвался к нему в дом и стал "объясняться в самых циничных  площадных выражениях". А после того как возмущённый хозяин указал дебоширу на дверь, тот потерял равновесие, "упал и разбил себе ухо". Господин Циалковский требовал защиты чести и достоинства и просил главу губернии "приказать полиции прекратить всякое содействие по заявлению купца Фёдорова, а предоставить ему, если хочет, вести дело установленным на то в законах порядке".
Разумеется, после получения таких взаимоисключающих посланий господин Левенгов приказал оренбургскому полицмейстеру "немедленно доставить подробные сведения о происшествии".
Через пять дней на стол начальника края лёг рапорт начальника оренбургской полиции. Господин полицмейстер подробно и без сантиментов излагал суть конфликта. Выходило, что купец был абсолютно трезв, но сильно избит. Нашлись и свидетели преступления. А гнев предводителя дворянства вызвало законное требование купца Фёдорова заплатить по счетам. "На что Циалковский в азарте закричал на него: "Вот тебе расчёт", и начал бить его кулаками по чём попало - окровянил его, разбил ухо, лишил памяти, и он едва мог выбраться из кабинета Циалковского..." Т.е. господин полицмейстер, проведя собственное расследование, ничуть не сомневался в виновности предводителя дворянства и невиновности потерпевшего купца в чём и спешил уведомить и/о губернатора.
Через месяц после происшествия купчиха Фёдорова получила из канцелярии генерал-губернатора ответ, что "муж её за личную обиду может получить удовлетворение судебным порядком". Аналогичное послание доставили господину Циалковскому, но с "уверениями в почтении преданности"