Огромная благодарность Олларису за вдохновение и удовольствие писать вместе!
Глава 11 POV Вэл
Я был мучительно счастлив. Потому как скрывать своё счастье – это действительно мучение. Скрывать, как тебе дорог тот, кто так близко подошёл и подпустил. Фимка прибежал ко мне делиться, и не просто тем, какой он офигительный мачо, а сомнениями на свой счёт. По мне – так это надо очень доверять!
Да, он доверяет. А я… чёрт, что я натворил?! Ладно, отныне я буду просто охрененным другом! Действительно постараюсь, чтобы вчерашнее безумие перестало иметь для него такое значение. А когда всё более-менее устаканится – признаюсь. Чтобы без шока. Хотя бы в ориентации для начала. А там видно будет.
Воодушевленный, я отзвонился на объект, Гришину, нашему ГИПу, и наврал что-то туманное про семейные обстоятельства. Гришин наорал, что я сваливаю весь дурдом на него, я огрызнулся, что и так перерабатываю, имею право на отгул не только моральное, но и юридическое. Тогда Гришин пообещал, что завтра я не уйду домой, пока не ликвидирую все косяки, которые сегодня без моего чуткого руководства наверняка наворотят; я в ответ пожелал ему большого и крепкого, уточнив, на кой тогда он там задницу просиживает, если за всем должен следить архитектор. Словом, расстались полюбовно, с бодрым матом. Нормальный рабочий разговор двух интеллигентных людей. Нажав сброс, я виновато глянул на вернувшегося из «заведения» Либенфельда – угораздило меня брякнуть в начале разговора по поводу застольных бесед, а сам как портовый грузчик. Но Фима только и уточнил:
- Ну как, мы всё-таки едем? Ты договорился?
- Едем, конечно! Домой только заскочим за полотенцем и накинуть тебе куртяху какую-нибудь, а то комары сожрут.
Через час мы уже летели по пустынной федеральной трассе, прорываясь сквозь плотный, разогретый от асфальта воздух как сквозь водную толщу. Над дорогой плыло марево, и казалось, что впереди то и дело возникают гигантские лужи. И хотя я знал, что это мираж, внутри тихонько холодило от ожидания, что вот эта - настоящая, и сейчас мы в неё влетим, и брызги будут выше головы, и не дай бог колеса поплывут – навернёмся так, что костей не собрать. И я жал на газ вопреки этому холодку, ещё чуть прибавляя и чувствуя, как растягивает в ухмылке сжатые губы, и как Фимка вжимается мне в спину ещё крепче.
Через пару десятков километров скорость я всё же сбросил: поля с перелесками остались позади, и мы свернули на грунтовку, идущую сквозь сосновый лес. Я очень любил эту дорогу. Сосны здесь были высоченные, мачтовые, лес чистый, и даже в пасмурный день казалось, что он залит солнечным сиянием от медовых стволов. Колонный зал, а не лес, янтарная комната. Мы неспешно катились по извилистой тропе, покачиваясь на песчаных холмиках, затянутых дёрном и усыпанных хвоей. Пахло свободой, безмятежностью и светом. То есть – песчаной пылью, соснами и немного бензином. И нагретой лесной землёй. И, едва, фимкиным парфюмом. Запах счастья.
Ближе к озеру пошёл черничник – низенькие кусты, усыпанные тёмными ягодами в сизом налёте. Я подумал, что надо будет посмотреть, есть ли спелые. Земляника наверняка есть, хоть несколько ягод, не всю же ещё ободрали. Земляникой, кстати, тоже пахло. И близкой водой – тёмной, торфяной.
Около озера сосны были мельче, стали попадаться ёлочки, пошли кусты, и вот дорога разом вывернула на небольшой травяной пляжик. Я направил байк на едва заметную стёжку и проехал ещё немного, до следующей лужайки, закрытой кустами от постороннего глаза. Заглушил мотор, и тут же в уши ворвалось дыхание леса. Тишина, наполненная легчайшими звуками. Было безветренно, так что озеро перед нами лежало тёмным зеркалом, у самой кромки светлея до чайного цвета, а ближе к открытой середине отражая насыщено-голубое, горячее небо с редкими кучевыми облачками, похожими на клочки сахарной ваты. Солнечные лучи били прострелами сквозь кроны деревьев, наводя глянец на траву и купаясь зайчиками на мелководье. Я стащил шлем и спросил, закинув голову назад:
- Красиво здесь, да ведь, Фимка?
- Не то слово! Очень здорово! Вот бы нам тут в палатке несколько дней пожить, я знаешь какой отважный в школе был? Ух! Мог запросто в лесу ориентироваться и по горной реке сплавляться! Да я тебе из камня огонь добуду! Так что со мной не пропадёшь, - Фима стянул туфли и попытался пройти босиком по земле, но тут же укололся и начал прыгать на одной ножке. - Что за чёрт! Не лес, а пыточная! - упав попой на ближайший пенёк, он тут же задрал ногу и начал рассматривать абсолютно чистую стопу. - Ну, всё, с боевым ранением меня.
- Дай посмотрю, - я загнал байк в ближайшие кусты и присел на корточки перед этим бойскаутом, улыбаясь до ушей. Взял его ступню в руки и провёл по подошве большими пальцами. - Фимка, это хвоя! Она немножко колется. Так что надень тапки, а то если на шишку не дай бог наступишь - это ж что будет?
- Не-не! На шишку не хочу, - заулыбался Фима и тут же выскользнул стопой из моих рук, натянул свои туфли и вскочил с пенька, оттолкнув меня. Естественно, я не удержался на корточках и повалился на спину. Фима моментом среагировал:
- Вовик, не дрейфь! Я тебя спасу! Руку давай! Хватайся, я сильный! Сейчас тебя рвану! - он протянул свою узкую ладонь с тонкими пальцами мне прямо под нос. - Айда!
Я хохотнул и схватился за его лапу. Естественно, Фимка не удержался, когда я дёрнул, и свалился на меня, доставив мне очередную порцию восторга.
- Будем считать, что я тебе поддался, - захохотал он, навалившись на меня и довольно ощутимо упершись в рёбра локтем. Но сгонять его абсолютно не хотелось. Фима, видимо, вполне комфортно чувствовал себя на мне и неспешно философствовал: - Ой, Вовик, вроде взрослые люди, а дурачимся как дети. Вот возьмём меня, например, - он подпёр голову кулаком согнутой руки, локоть которой ощутимо упёрся мне в район аппендикса. - Хотя, нет, возьмём тебя! - он крутанулся, съехал чуть ниже, а свободной рукой хлопнул меня по животу. - Вот скажи, ты о чём в жизни мечтаешь?
В настоящий момент я мечтал перекатить Фимку на спину и откровенно влепиться ему в губы. Но озвучивать как-то не рискнул, так что прочистил горло, кашлянув, и пожал плечами. Потом ухмыльнулся:
- Давай лучше всё-таки тебя возьмём, а то я торможу.
- Ой, да ладно, какой ты тормоз? Ты вечный газ! - Фима улёгся головой на меня, устроив затылок на моём бедре и, подтянув ноги, закинул одну на колено. - Я, конечно, много о чём мечтал. В детстве хотел иметь собаку, но мне её не купили. А всё потому, что наша тётя Фрума пострадала от соседской болонки. Мамочка сказала, что не позволит её золотку ходить покусанным. В школе я хотел мопед, но папочка был против, так как соседский мальчик Лёва больше ковырялся в нём, чем ездил, и мне сказали, что мотык - это не транспорт. Несколько лет назад я захотел таки жить отдельно, но мои родственники как один ополчились, что отдадут своё сокровище лишь в руки приличной еврейской девушки, - Фима рывком поднялся, сел и обхватил свои согнутые колени. - Как ты думаешь, Вов, что я им сказал? - не дав мне открыть рот, он тут же продолжил: - Правильно! Я первый раз в жизни взбунтовался! И, как результат, мои обожаемые родственники сейчас живут на расстоянии трёх тысяч километров от меня!
Я слушал, широко открыв глаза и улыбаясь. Запоминая, но сильно не вникая - просто состояние не то было. Я всё ещё чувствовал себя как ребёнок после боя подушками в тихий час. Почесав нос и отмахнувшись от комара, я констатировал:
- Наверно, это хорошо? Или ты скучаешь по своим чрезмерно заботливым родственникам? - отогнанный мной комар сел Фимке на щёку, я прицелился и легонько придавив, снял кровососа.
- Ага, пасиб, - Фима потёр щёку и ответил: - Да, чего за ними скучать? Практически каждый день у меня переговоры с Израилем, если не родители, то тёти-дяди, если не они, то бабушки-дедушки. Родственников у меня много, я наоборот кайфую, что могу пожить один, - он встал на ноги, потянулся и хлопнул себя по руке, потом по шее, затем по лбу. - Да что за гадость такая? Эдак они меня сожрут заживо, - развернувшись на каблуках, Фима присел на цыпочки возле меня, упёрся ладонями мне в грудь и расплылся в улыбке: - А знаешь, чего я сейчас хочу?
- Чего? - выпалил я, чувствуя, как перехватило дыхание. Да что за чёрт! Я ж собирался быть ему лучшим другом, практически родной матерью, а тут... мысли всё куда-то не в ту сторону свернуть норовят! Чё-то мысли мне попались привередливые.
- Раздевайся! - Фима потянул меня за лацкан косухи. Лёжа раздеваться довольно проблематично, и я сел. Он же стал снимать одежду с себя: сначала куртку, потом рубашку и брюки. И лишь когда он оголился по пояс, я услышал пояснение: - Давай, скупнёмся, водичка тут должна быть изумительная!
Ну, разумеется! Конечно - искупаться, что он ещё может хотеть! Блин, Панфилов, тебе бром пить пора. Я тоже начал раздеваться, автоматически отвернувшись от него - было как-то неловко. Чтобы не молчать, я спросил: - Ты плавать хорошо умеешь? Тут где-то ключи есть, холодные. Ближе к середине.
- Ха, делать мне нечего, плавать туда, где опасно, я и вдоль бережка могу, - Фима стоял уже в одних белых трикотажных плавках с кучей иностранных буков на резинке и размахивал руками, как олимпийский чемпион перед заплывом. Потом он подскочил ко мне и повернулся спиной. - Вов, потяни мне руки, сведи лопатки, мне разогреться нужно.
Я расхохотался - блин, как в бассейне! Разминка перед заплывом. Но послушно просунул руки ему подмышки и осторожно надавил на плечи, повторил несколько раз, а затем приподнял и поволок к воде, благо и сам успел скинуться до трусов. Забег был что надо - прижатый ко мне спиной, Фимка взвизгнул, дрыгая ногами, но, не смотря на это, я всё же внёс его в тёплую воду. Пара шагов от берега - и мы начали валиться вперёд. К счастью, глубина тут возрастала быстро, так что мы плюхнулись боком в ласковую водичку, расцепившись в полёте.
- Ты бы полчаса заходил, - оправдался я, встав ногами на дно и всё ещё скалясь. Глубина была чуть выше пояса.
- Вот ты гад! Я тебе отомщу, - Фима как в замедленном кино бросился на меня, пробираясь сквозь толщу воды и хохоча, а я пятился. - Вот, только добегу, и тут же у меня схлопочешь!
Он сдержал слово, добежал. Правда, это было до почечных коликов ржачно. В последнем рывке он просто оттолкнулся от дна и совершил немыслимый прыжок, кинувшись мне на шею и обхватив ногами под водой. - Ага! Поймал! Теперь ты будешь моей золотой рыбкой!
От толчка по инерции я стал заваливаться на спину. Пришлось раскинуть руки и грести, чтобы не уйти под воду вместе с этим весёлым наездником, но водички я всё равно хлебнул. Его плотный обхват ошеломил почище заливающей лицо воды. Я помотал головой, чтобы стряхнуть влагу с лица и хоть немного прийти в себя.
- Золотой рыбкой? – переспросил, отфыркиваясь, - Это чего, мне теперь три твоих желания исполнять прёдется?
- А ты как думал? - Фима продолжал сжимать меня ногами, но шею отпустил и откинулся назад. Запрокинув голову и улёгшись затылком на воду, он неспешно подгребал. - Значит так, господин Панфилов, извольте для начала меня на руках носить, - чуть расслабившись, он немного качнулся, и вода попала ему на лицо. Шумно отплевавшись и отпустив меня из захвата своих ног, он попытался вытереть мокрое лицо мокрыми же руками, а потом провел ладонями по намоченным волосам. - Знаю, что я не Дюймовочка, но, по крайней мере, в воде, ты меня… - он подозрительно расплылся в широкой улыбке, снова резко прыгнул на меня и заорал как ребёнок: - А теперь покатай меня, большая черепаха!
Я поймал его, подхватив под попку в белых плавках и прижав к себе. Лицом я уткнулся в район ключиц этого невозможного парня, так что не боялся выдать себя в тот момент. Выдохнув, я почувствовал бешеный прилив энергии, так что крутанул Фимку как на карусели, подняв стену брызг. Энергия всё ещё зашкаливала, так что пришлось крутануться ещё пару раз.
- Еге-гей! - орал Фима. Он радовался так, словно я его на космической ракете предложил подвезти, а не просто на своих руках покатать. - А теперь – вперёд! К твоим холодным ключам! - он, чуть побрыкавшись, быстро перебазировался мне на спину, уселся на поясницу, оплёл меня ногами, скрестив их чуть ниже пупка, и обнял поперёк груди. Второй же рукой он стал махать у меня возле уха, по-видимому, намереваясь указывать направление. - Только учти, если меня схватит судорога, я могу утонуть! Так что с тебя не слезу! Доплывёшь со мной?
- А если меня схватит судорога? – засмеялся я. - Нафиг ключи, чего там делать, с утопленниками якшаться? Давай я тебя лучше... - я окинул взглядом озеро, - О, смотри! Там кувшинки! Хочешь, до кувшинок довезу? Только не буянь, умоляю, а то, правда, утопишь. И не цепляйся как клещ, так держаться будешь, когда я тебя на берег из воды потащу. А сейчас - нежно за плечи, - я оглянулся на него с улыбкой до ушей. - Инструктаж усвоен?
- Не-не, Вовик! Я чё? Я ничё! - Фима очень серьёзно закивал головой и тут же ослабил хватку ног и аккуратно двумя руками обнял меня за шею, сложив ладошки на моей груди. - Как скажешь. Я ведь понимаю, что безопасность превыше всего. А то, раскомандовался я тут. А ведь тебе нужно за двоих грести, - он уткнулся подбородком мне в плечо и продолжал бубнить в ухо: - Но если что, ты говори, я тоже подгребу или просто слезу с тебя. Я, конечно, не Ихтиандр, но плаваю сносно. Конечно, если тебя судорога схватит, то я скорее тебя насмешу, чем спасу, но попытаться можно. По крайней мере, ты сможешь полежать на мне. Вернее - на воде возле меня. То есть со мной. Короче, ты понял, - Фима наконец-то выдохся и замолчал.
Я уже греб «лягушачьим» брасом в сторону заводи с цветами, тихонько похохатывая. Фимка меня умилял до желания закатить глаза и затискать этот суповой набор.
- Если судорога схватит – я перевернусь на спину, а ты будешь понемногу буксировать меня к мелководью, тут недалеко, справишься. Ты ведь спиной на воде лежать умеешь? И если тебя судорога схватит – тоже сразу на спину и дыши, сохраняя спокойствие. Если сильно больно – можно орать, но никаких резких движений, запомни! – я посерьёзнел, - В большинстве случаев люди гибнут от паники. Процентов девяносто. Что в воде, что на дороге… что по жизни, мда… Смотри, мы уже почти доплыли. Тут даже встать можно, только дно очень илистое. Смотри, водяная лилия! Сорвать тебе?
- Давай, хватай её! - взвизгнул Фима и тут же оторвался от меня.
- Спокойно, Фимка, она не убежит никуда, - снова засмеялся я, глядя, как у него загорелись глаза. Но встав на дно и ощутив довольно мерзкую мягкость, Фима тут же скривил личико и начал капризничать: - Фу,фу,фу! Как гаденько под ногами, не хочу тут стоять. Давай я буду за тебя держаться, а ты рви, только с лопушками, они так красивее, - он тут же взял руководство по сбору лилий на себя. И Фиму совсем не волновало, что цветок занесен в Красную книгу, что их не так уж часто можно встретить и рвать их не так уж и просто. Он, как малыш перед витриной с пирожными, просто тыкал пальцем. - Вот-вот, давай-давай, тянись! Ну, подгреби к ней! Так, молодец, а теперь рви. Не рвётся? Грызани её!
- Грызануть?! Да как два пальца… - на меня тоже накатил азарт, и я без предупреждения нырнул с Фимкой на спине. Либенфельд вцепился в меня так, что на спине наверняка царапины остались. Я оторвал зубами стебель подлиннее и всплыл с трофеем на поверхность, чтобы тут же оглохнуть от возмущённых воплей:
- Вовка! Разве можно так пугать?! Я думал – ты утонул! Ну, то есть сначала так подумал, а потом я сам чуть не утонул! – но, получив цветок, он растаял и окатил меня лавиной позитива: - Вовик, какой же ты романтичный, так здорово, мне ещё никогда лилии не приходилось в руках держать, - он зачем-то приложил её к голове над ухом и улыбнулся: - Красиво?
Я улыбался как идиот, не переставая. Хотелось ободрать весь пруд, лишь бы этот его восторг не иссякал.
- Обалдеть как красиво, - отозвался я искренне, имея в виду Фимку в большей степени, чем лилию. Он был таким воодушевлённым и радостным, таким непосредственным, что сознавать себя причиной этой радости было реальным кайфом. - Можно на венок надёргать, только они вянут быстро. Блин, жаль, под рукой фотика нет! Щелкнуть бы тебя сейчас.
- Тогда давай на берег, на телефон снимем, потом будет над чем посмеяться, - Фима радостно забрался на меня и взмахнул рукой с цветком: - Вперёд, моя золотая рыбка, тебе ещё два желания исполнять!
Обратно я старался плыть как можно медленнее, чтобы насладиться такой невинной близостью. Фима всю дорогу до берега беспрестанно что-то болтал, то про летний лагерь и плетение веночков на скорость, то про кражу в пятилетнем возрасте цветов с городской клумбы на букет для мамочки, то про первый подаренный одуванчик соседской девочке, которая вместо благодарности стала чихать на горе-ухажера. Он вспомнил с десяток очень милых историй о цветах, и мы незаметно добрались до мелководья.
Отпускать мне его не хотелось категорически, поэтому, встав на дно, я подхватил руками фимины ноги и, сказав «держись крепче», побрёл к берегу. Была ещё одна причина, почему я решил вытащить его на себе – мне срочно нужна была физическая нагрузка. Вода была не достаточно холодной, чтобы моё ликование от этой нашей невинной, но тесной близости, приняло допустимые приличиями размеры. Нагрузившись, я надеялся как-то это исправить, хоть отчасти, поэтому то и дело подкидывал Фиму, устраивая его на своей спине поудобнее. К сожалению, хватило десяти шагов, чтобы мы оказались на берегу, и мне пришлось спускать с закорок свою очаровательную ношу.
- Эй, только это не считается! Я не загадывал желание, чтобы ты меня по суше таскал, - улыбнувшись, Фима похлопал меня по плечу цветком и чуть не вприпрыжку направился к кучке одежды. Я вздохнул, спиной он точно ничего не увидит, поэтому расслабленно побрёл к кустам, где стоял байк. Нужно было проверить, всё ли в норме. Только я взялся одной рукой за руль и наклонился, чтобы осмотреть шины, как внезапно в кустах возникла голова Фимы, и он радостно воскликнул: «Ку-ку!» Я тут же выпрямился, а он, схватив меня за руку, рванул на поляну.
- Давай, пока я не обсох и весь в каплях, пока лилия не завяла, быстро пофоткаемся! - он вытащил меня и тут же сунул свой мобильный мне в руку. Потом сделал шаг назад, медленно поднял взгляд от моей руки вверх и довольно широко открыл глаза. Выражение было не то, чтобы удивленное, но явно заинтересованное. - Вовик, у тебя что, были богатыри в роду?
- Чего? - чувствуя подвох, набычился я и невольно зыркнул вниз. В плавках выпирало. Вот же блин... Неловко.
- Ну, - Фима, вовсе не тушуясь неоднозначности ситуации, совершенно спокойно начал пояснять: - Обычно после водных процедур в открытых водоемах у мальчиков перчик скукоживается, а у тебя наоборот, - он улыбнулся и пожал плечами. - Вот бы мне так, а то вечно на пляже стараюсь отогреться, а только потом к девочкам приставать, чтобы дали спинку кремом помазать.
- А ты к ним в воде приставай, - брякнул я и только потом сообразил, что сбуровил. Чувствуя, что неотвратимо краснею, я тут же начал командовать: - Так, давай на исходную! А то комары сожрут сейчас, или высохнешь. Да и цветок вянет!
Фима по быстрому взобрался на пенёк, скорчил из себя сначала Шварценеггера, потом поднял ногу в позе кун-фу, как Брюс Ли, а под конец, зажал стебель лилии, как джигит кинжал. Затем он спрыгнул наземь, я сделал ещё несколько довольно приличных фото с абсолютно нормальным Фимкой. Потом, он изъявил желание сфотографировать и меня. Что там получилось, он мне даже не показал, единственно я старался так развернуться, чтобы не очень светить своим возбужденным фасадом. Всё это время Фима отчаянно шлёпал ладонями по всему телу, отмахиваясь от комаров. Под конец он не выдержал и взмолился:
- Вовик! Ну, сделай что-нибудь, а то они меня сгрызут до костей!
- Накинь пока, - я кинул ему свою косуху. - Сейчас сделаем, - оглядываясь в поисках подходящего сушняка для растопки, я накинул на себя рубаху. Взялся было за джинсы, но снимать сейчас плавки как-то не лежало, так что просто прихватил из кармана пачку сигарет: - Кстати, тоже дым, пока я костёр организовываю – можно так хоть их отпугнуть. Будешь? – дождавшись кивка, я выбил из пачки сразу две, взял обе в рот, прикурил и протянул Фимке уже горящую. - Держи! Тебе десять минут продержаться.
- Вовик, ты мой герой! - Фима всунул руки в рукава моей куртки и с благодарностью, но кислым видом принял сигарету. Сделав затяжку и кашлянув облачком дыма, он снова затянулся и уже более спокойно выдохнул ровную струйку. - Надеюсь, я спасу себя от этих бестий и не буду чесаться всю ночь напролёт.
- Спреем намажем, не будешь чесаться, - успокоил я, углубляясь в лес.
Довольно быстро я наткнулся на засохшую еловую ветку, размером с меня, приволок её к нашей стоянке и разломал с хрустом – дождей не было уже давненько, так что разгореться должно легко, дерево просохшее. Щелкнул зажигалкой под пожелтевшей хвоей. Задымило сразу, потянуло смолянистым духом.
- Вставай под дым, там комарья точно нет, - посоветовал я Фимке.
- Ничего, что я твою куртку провоняю дымом? - Фима встал поближе к огню, повернулся к нему спиной, а ко мне своим шикарным практически оголенным передом. - Трусам моим по барабану, а вот куртку жалко будет, - он начал пританцовывать, чуть сгибая ноги в коленях и похлопывая себя по ногам. Глядя на него, можно было подумать, что тут снимают какой-то довольно эпатажный видеоклип: прекрасный лесной пейзаж, костер на берегу озера, парень в белых плавках и байкерской косухе на голый торс… Мда. Я с неохотой оторвал взгляд и с удвоенной силой принялся ломать ветку.
- Да она уже сто раз коптилась, так что забей.
- Вовик, я кушать хочу, - в очередной раз похлопав себя по ляжкам, сказал Фимка. - Видно, купание так благотворно повлияло.
- Кушать? – я почесал макушку, уперев другую руку в бок и озадаченно глядя на это чудо. - Ну, кое-что я тебе предложу. Но реально похавать сможем только дома. Во-первых, держи, это основное блюдо, - я достал НЗ – четвертинку чёрного, которую прихватил, зная, как разыгрывается на свежем воздухе аппетит.
Фима протянул руку и взял краюху хлеба. Повертел её и попробовал укусить боковыми зубами, будто пробуя на вкус проволоку. Чуть скривившись и откусив малюсенький кусочек, он всё же начал жевать. - А во вторых? Солидол будем мазать поверх?
Глядя на то, как он жуёт корочку, я понял, что с Либенфельдом это совсем не вариант.
– А во-вторых - ещё немного подожди, сейчас десерт будет, - я ломанулся в сторону черничника.
Ягоды уже созрели, и я довольно быстро набрал полную горсть. Вернувшись к нашему кострищу, протянул сложенные ковшиком ладони Фимке.
- Держи! Любишь? Если руки не хочешь пачкать – прямо так ешь, из ладоней.
- Ух, ты! Да ты лесная фея!
Я набычился было на «фею», но Фимка обхватил мои пригоршни и ткнулся лицом в ягоды, заставив меня оттаять. Ел, чавкая, потираясь лбом о мои запястья, а подбородком тычась в кончики пальцев.
- Клёво! Ещё бы взбитые сливки - и было бы ресторанное блюдо, - приподняв голову и жуя, он довольно прищурил глаза.
Фима восхищался вкусом и видом ягод, причмокивал и снова погружался в мои ладони, поднимался, улыбался и безостановочно рассказывал свои ощущения. Кто бы мог подумать, что такое рафинированное создание с изысканным вкусом будет так искренне и по-детски радоваться пригоршне лесных ягод.
- Там ещё земляника есть, - улыбаясь, сообщил я, - Подождёшь? А если сильно проголодался – можем домой поехать, там Кошкин наверняка что-то сварганил уже.
- Если бы не гадские комары, я бы ещё побыл, тут очень здорово, - Фимка довольно утерся тыльной стороной руки и сжал мои запястья. - Спасибо тебе, Вов, давно я так не отдыхал, действительно нужно иногда совокупляться с природой, - он привстал на цыпочки и потянулся. - А теперь - айда, снимаем мокрое, одеваемся и по коням! - он, не долго думая, стянул свои трусы и начал надевать брюки. Застегнув их, скинул мою куртку и накинул на плечи рубаху. Продев руки в рукава и взявшись за пуговицу, он посмотрел на меня: - А ты чего не раздеваешься? Ты же не можешь в мокром в своё седло садиться?
- Раздеваюсь я, раздеваюсь, - пробубнив, я отвернулся к мотоциклу, на котором лежали мои шмотки и, главное, штаны. Я стащил трусы, которые как назло липли к коже и не желали сниматься. Ладонями стёр влагу с задницы и бёдер, ведь полотенце было где-то у Фимы, а демонстрировать ему своё полешко как-то неловко; затем быстро натянул джинсы. Уф, так гораздо уютнее. Дальше я одевался уже спокойно.
Вдруг сзади как тайфун налетел Фимка, повалив меня животом на сидение, а он впечатался в меня бедрами. Удивительно, как мы не завалили байк, но железный конь всё же устоял; зато досталось моим ушам:
- Я знаю! Я придумал! - Фима радовался, словно он охотник, а я его трофей, и подстрелил он меня с одного раза, причём из рогатки. - Вот моё второе желание! Хочу прокатиться на твоём мотыке! - я подался назад, выровнял спину и сбросил неугомонного Фимку с себя. Развернувшись к нему лицом, я уже было открыл рот, чтобы сказать, что мы, естественно, поедем на мотоцикле, не тащиться же нам пешком? Но Фима меня опередил: - Хочу порулить! Дашь? Ну, Воов, ну дай! Ну, пожалуйста, я нас не угроблю, обещаю!
- Ладно, дам, пока по лесу едем, - я нахлобучил на него шлем. - Выводи пока на тропинку, у меня тут дело есть. Костер потушить надо.
Фима засопел и сосредоточенно упёрся в руль. Он очень ответственно отнёсся к возложенному на него заданию. Глядя со стороны, можно было подумать, что Фимка представляет себя маленьким, но мощным буксирчиком, который затягивает в гавань большое судно.
Дождавшись, пока он скроется за кустами, я развернулся к нашему дымнику и достал свой индивидуальный огнетушитель. Акт медитации, чтобы уж окончательно успокоиться. Всё, побесились и хватит. Костер зашипел, я с чувством выполненного долга сполоснул руки в озере и пошёл догонять Фиму, по пути выслеживая кроваво-красные капельки под резными зелёными листьями. Когда я догнал Либенфельда, у меня уже набралась полная горсть.
- Держи! – я протянул ему землянику.
Подняв стекло шлема и снова ухватившись обеими руками за руль байка, Фима скомандовал:
- Быстренько, корми меня и поехали. Я одной рукой его не удержу, ещё грохну оземь, даже не взобравшись, - он приоткрыл рот, и я понемногу засыпал в него ягоды. Он снова довольно причмокивал, нахваливал вкус безгербицидных ягод и умную мысль о необходимости более частых совместных вылазок на природу. Когда моя ладонь опустела, Фима с довольным видом поблагодарил, резко кивнул головой, чтобы стекло шлема съехало и закрылось. Потом он закинул свою балетную ногу и уселся, как заправский ковбой. - Ну что, уже можно или мне до трассы толкать его?
- Можно, только осторожно! - я уселся вторым номером, взявшись за сидение сзади себя, - значит, так. Справа у тебя - газ и тормоз, слева - сцепление. То есть, правой ручкой ты будешь регулировать скорость. Зажигание - вот этот ключик прямо перед тобой. Или вот эта педалька слева. Вклю-ю-ю-ючаем... Ага, заработало. Медленно поворачиваешь ручку на себя - только очень медленно и плавно! - начинаем двигаться. Отпускаешь - возвращается в исходное положение, это холостой ход. Хочешь затормозить - жмёшь на тормоз. Тоже плавно, не резко. А то кувыркнёмся. Да, и тормози только на холостом. Всё понятно?
- Обижаете, коллега! - Фима довольно уверенно начал крутить ручку газа, и из выхлопной трубы стал с рёвом вырываться прозрачный дым. - Я отличный велосипедист, так что равновесие удерживаю, как эквилибрист на шаре, - в доказательство он качнул пару раз мотоциклом, поставил ногу на подножку и крутанул ручку. В следующий момент я оказался на мягком еловом покрове, а Фима истерически завопил:
- Я тебя убил? Вовка, отзовись! - он вертел головой в шлемаке, но слезть с байка не решился, очевидно, опасаясь, что этот норовистый агрегат самостоятельно даст дёру.
Первые несколько секунд я соображал, что произошло, а когда сообразил - заржал от души. Похохотав, я всё же поднялся, отряхнулся и опять уселся сзади Фимки, но теперь уже ухватил его, сцепив руки у него на животе.
- Давай, попробуй ещё раз, только не газуй так больше, велосипедист.
Помолившись какому-то своему божку и плавно повернув ручку газа, Фима всё же сумел тронуться и покатил. Мотоцикл нырял по кочкам как по волнам, но Фимка справлялся и через какое-то время решился подбавить газку. Временами нас потряхивало, и я, сидя вплотную, довольно быстро начал ощущать, что мы оба в джинсе на голое тело. К счастью, Фима был слишком захвачен новым опытом: он докатил до развилки и довольно лихо вырулил на трассу, преодолев встречный разъезд с каким-то молоковозом. Я не решился его тормознуть, и мы полетели дальше. Ну, как полетели – километров сорок на спидометре было точно. Но этого было достаточно, чтобы Фима чувствовал себя мотогонщиком. Он очень напряженно сжимал пальцы на руле, спина была жесткая и прямая, он даже умудрялся что-то мне кричать. Я мог расслышать лишь: «Да?» и «Правда?» По-видимому, он сам себя хвалил.
В попытке расслышать, что он говорит, мне приходилось наваливаться ему на спину и тянуться ухом к его губам. Фимка вовсю делился впечатлениями, требовал подтверждения, что он крут, и уточнял назначение той или иной "прибамбасины". Я отвечал довольно односложно - мало того, что беседу приходилось вести на повышенных тонах, так ещё чем дальше, тем острее я чувствовал тепло фимкиного тела через все одёжки. И это тепло растекалось по мне, заставляя напрягаться мышцы… и не только мышцы. А отодвинуться я не мог – да и не хотел, если уж быть до конца откровенным. Так что вжимался в Либенфельда и заклинал про себя, чтобы он ничего не заметил. Чем сильнее прижимался, тем сильнее заклинал. Но шаман из меня, как видно, хреновый.
Навалившись очередной раз и почти устроившись у Фимки на плече, я расслышал странное: «Давит». Не совсем поняв, что ему может давить, шлем или седло, я с дури переспросил, прокричав: «Что давит?» Фима, будучи уже минут двадцать опытным байкером, сбросил газ и плавно притормозил. Когда мотоцикл остановился у обочины, он уверенно вытянул правую ногу и упёрся ей, удерживая байк в равновесии. Не снимая шлема и не отнимая рук от руля, он заглушил мотор и внятно произнес:
- Сзади давит. Это у тебя такое водительское место неудобное или ты шишек из лесу набрал на сувениры?
Хорошо, что на мне был шлем. Ещё лучше, что Фимка не оглянулся. На полминуты мне расхотелось дышать, словно я получил от него хлопок по наглой морде. Потом я всё же выдохнул и начал слезать с мотоцикла.
- Давай меняться. И быстрее будет, и… шишки сохраннее.
Мы довольно бодро поменялись, Фимка, по ходу, абсолютно не смутился: усевшись за моей спиной и просунув руки мне подмышки, он сжал их на моей груди и сказал то, от чего я очередной раз возжелал провалиться сквозь землю.
- Знаешь, Вов, я знал, что природа хорошо влияет на организм, но не думал что настолько, - он задумчиво помолчал и добавил: - Раз у тебя просто от свежего воздуха и отсутствия стресса возникает эрекция, думаю, нам срочно нужно найти тебе девушку. И не спорь со мной! Это нужно хотя бы для здоровья, - припечатал он, хотя я спорить и не собирался, как-то не до того было. После чего спокойно добавил: - А теперь - домой! Отдыхать и кушать!
Я стартанул, и мы полетели по трассе, обходя попутки. К счастью, к вечеру трафик возрос, и мне было чем заняться, кроме мысленных упражнений в изощренном мате на себя за то, что так непозволительно занесло. Хорошо ещё, что Фимка не понял – или не пожелал понять? В упор не видеть то, чего не хочешь, и рулить, даже сидя вторым номером - да, в этом весь Фима…