Не думал я о такой судьбе, что стоять буду и чужую волю изображать. Прежде лежал, трогать никого не трогал, знать ни о чём не ведал. Думал так и пролежу солнцем согреваемый, ветром обласканный, мхом поросший. С птицами дружил, со зверьём разным: одни лёжа на мне под солнышком грелись, другие подо мной от дождя прятались. Не было беды, ни одну сотню лет на брюхе лежал, думал ещё ни одну эпоху проваляюсь. Эх... Но нет, этот припёрся, с кайлом который..., которому на месте не сидится, – человек. У человека под меня вода не течёт, поэтому меня ковырять нужно палкой и обязательно с точкой опоры. А мне может и не надо, чтобы подо мной лужа была, мне и так хорошо. Ну пришёл, ну отковырял, подлец, после на другое место оттащил. Ой, чего только по дороге не насмотрелся, – нет дурня большего, чем человек. Всё чего-то пыжится, всё камни переворачивает, курочит, – всё мало негодяю. Не однократно от него слышал: время разбрасывать камни, время собирать – измывается над родом нашим каменным.
Ну вот, оттащил, на новое место поставил и начал стружку снимать, в пыль перетирать. Нет, ну одно дело, когда тебя ветер шлифует или вода точит, и другое, когда долотом бьют – ощущения не из приятных. Думал я, ну поиздевается, да бросит, наш каменный век всяко длиннее, – он помрёт, а я останусь. Но оказалось человек – скотина хитрая, он меня по образу своему выдолбил и имя дал, гордое – Памятник. Птицы теперь не признают, на лысину гадят. А люди то смеются, то плачут, глядя. В первое время цветы под ноги бросали, начал думать – Бог. Потом плевать стали, стало быть Бес. Эх, не понять камню человека, человек – натура противоречивая, сегодня цветы носит, а завтра неприличное слово царапает в неудобном месте или краской мажет.
Мне тут одна ворона нашептала, что человек, когда покоя хочет, под камень лезет. Знает, стало быть, дурень, где покой искать, камнем быть лучше. Сначала он камни тиранит, чужой жизнью жить заставляет, а как своя надоест, так под камень лезет, камнем стать желает. Правда есть уникумы, так те камень на шею и в водоем бултых. И камень топят, не жалеют, и на себя плевать. Ясное дело, с камнем на шее, на дне, не так одиноко, есть с кем помолчать. Но помолчать и в поле можно.