О ИНЖЕНЕРАХ И УЧЁНЫХ
Принято считать, что сейчас происходит бурная научно-техническая революция. Действительно, за какие-то полтораста последних лет появилось множество всяческих новшеств, включая телефон, телевидение, автомобиль, авиация, космонавтика и многое, многое другое. И ко всему этому причастны прежде всего инженеры и учёные. Но все ли?
Наверное, не нужно доказывать, что есть способности врожденные, а есть навыки приобретенные. К примеру, если я не способен быть художником, то бесполезно меня и обучать этому искусству. В лучшем случае из меня выйдет только маляр-ремесленник, но не художник. Но разве обществу не нужны маляры? А как это относится к инженерам и учёным? Научно-техническую революцию двигают открытия и изобретения. Много людей оканчивают технические вузы и получают диплом инженера. И большинство из них овладевают ремеслом инженера. Но чтобы изобрести нечто новое, неизвестное еще технике, нужны не только инженерные навыки, но, видимо, и врожденные способности. Поэтому далеко не всякий инженер изобретает. И если человек родился с задатками изобретателя, то он и без инженерного диплома может стать изобретателем.
Откуда берутся учёные? Если человек хорошо учится, то после окончания ВУЗа, ему место в аспирантуре, потом защита диссертации и он учёный. Сейчас практически ежедневно слышно, что учёные открыли, учёные изобрели, ученые забрались в ядро кометы и т.д. и т.п. Отсюда может возникнуть представление, что ученому не нужны врожденные способности, если защитил диссертацию, то может делать открытия. У нас принято считать, что всякая диссертации вносит нечто новое в науку. Но представьте себе, всё человечество «знало», что Земля покоится в центре Вселённой, а какой-то Коперник пытается защитить противоположную диссертацию. Разве учёный совет согласится с ним? Диссертация в принципе не может дать ничего принципиально нового.
В журнале «Юность» №3 в 1977 В.Горелов в статье «Познания вечное древо» выразил удивление: «Устав Кенигсбергского университета, не изменявшийся в течение столетий, и после смерти Канта носил странный характер. Невероятно, но еще в первой половине прошлого века деканы факультетов, современники и соотечественники Карла Маркса, обязаны были следить за тем, чтобы представленные к защите диссертации не содержали новых мыслей, чтобы соискатели учёных званий точно повторяли идеи своих наставников. Пагубное для развития науки правило, странная форма «воспитания» научной смены».
А нужно ли удивляться? Диссертация служила проверкой знаний претендента на преподавание, и разве можно было в ней допустить какую-либо отсебятину? Сообщать молодёжи нужно только абсолютно достоверные знания, но не вредно сообщать и о спорных точках зрения. Это может стимулировать у студентов поиски нового знания. Тогда понимали, что открытия являются уделом немногих (Коперник, Галилей, Кеплер, Ньютон и т.п.). Масса же обыкновенных ученых должна только сохранять, порученный ей знания, путем передачи этих знаний новым поколениям в процессе обучения, классификации знаний (раскладывания знаний по полочкам) и приведения знаний в более удобный для использования вид. Это чисто консервативная задача.
Упомянутый выше Вадим Горелов писал в той же статье: «Если попытаться одним словом определить основную отличительную черту сегодняшнего исследовательского процесса, то, пожалуй, самым подходящим будет: коллективность. Осуществление задач научно-технической революции немыслимо без объединенных усилий больших групп ученых, конструкторов, проектировщиков, порой насчитывающих тысячи человек. Индивидуальная научная работа уступила место коллективному творчеству. Времена гениальных одиночек и полукустарных лабораторий давно остались в прошлом.Разумеется, человечество и впредь будет рождать могучие умы под стать Галилею, Ломоносову, Кеплеру, Декарту. Но делать ставку на столь редкое событие, как рождение гения, было бы в высшей степени опрометчиво. Современная наука не может основываться, как некогда, на сверхвозможностях выдающейся личности».
Но что будет с наукой без выдающихся личностей, без новаторов? Сможет ли она двигаться вперед?
Идею ИСЗ впервые выдвинул одиночка Ньютон. Учёные, занимавшиеся этой проблемой, пришли к выводу, что она неосуществима, так как для достижения первой космической скорости ракете требовалось бесконечное количество топлива. Это барьер преодолел самоучка Циолковский, выдвинув идею многоступенчатой ракеты. Итак, одиночки Ньютон и Циолковский создали теорию (знание) об ИСЗ. Только после этого началась работа коллективов инженеров и рабочих по созданию ракеты. В этом отношении весьма характерно признание академика В.П.Бармина, одного из сподвижников С.П.Королёва «Все мы были тогда просто инженерами» («Наука и жизнь» №10-1987, с.17). Это потом инженеров причислили к лику учёных.
Защита диссертации может иногда гарантировать, что диссертант хорошо знает изученную отрасль науки и может быть допущен к преподаванию, но не гарантирует, что он может делать открытия.
Покойный Борис Черкун не имел высшего образования, но самостоятельно занимался наукой и обнаружил, что подавляющее большинство открытий сделаны не специалистами в своей отрасли, а самоучками. И этому есть объяснение. Когда за учёное звание стали платить, в науку пошли не самые способные, а самые пробивные.
В 17 веке Ньютон завершил научную революцию, начатую Коперником. До этого Вселенная заключалась в объеме небесной сферы якобы вращавшейся вокруг неподвижного Земного шара. Пространство внутри этой сферы, по мнению Аристотеля, было заполнено непрерывной материальной средой (вроде жидкости) – эфиром. Эфир должен был тормозить движение тел и тем самым защищать небесную сферу, говоря инженерным языком, «от дурака». Аристотель понимал, что если эфира не будет, то в пустоте – двигающееся тело будет двигаться бесконечно «ибо, что его остановит здесь, а не там?».
Ньютон окончил университет, в котором изучал физику Аристотеля, и остался преподавать. Первые его научные работы опирались на «эфир», но вдруг он, хотя и знал, что планеты и кометы движутся очень долго по одним и тем же орбитам, но не сразу понял суть этого знания. А это означало, что эфира, тормозящего движение, нет. А материя в виде мельчайших частиц (атомов) движется в бесконечном пустом пространстве. В этом суть открытия Ньютона. Всё остальное, что стали называть классической физикой, логически следует из этой посылки, из этой аксиомы.
Собственно у Аристотеля не было никакой теории света. Но старший современник Ньютона Христиан Гюйгенс предположил, что колебания эфира, волны эфира вызывают оптические явления. И сейчас встречаются «мудрецы», которые признают физику Ньютона, да и как её не признавать, если на её основе развилось современное инженерное дело, но им не нравится корпускулярная теория света, а больше нравится волновая. Но ведь если нет эфира, то нечему волноваться, и свет может быть только какими-то корпускулами, состоящими, как и всё прочее в природе, из материальных атомов.
Человек, став учёным, попадает в хорошо наезженную колею, из которой практически невозможно вылезти. Профессор, тогда еще Ленинградского Политеха А.Денисов, опубликовал в годы перестройки за свой счёт книгу с критикой одной очень популярной теории. Что тут началось? Киоск, где продавалась книга, поджигали. Профессора хотели лишить учёных званий и выгнать с работы. Спасло его тогда избрание в народные депутаты.
Наука же без критики вырождается. Недавно услышал по телевидению, что двое ученых сделали выдающееся открытие. Теперь будто бы можно будет путешествовать во времени (и в прошлое, и в будущее). Насчёт будущего сомневаюсь, а в прошлое наука идет уже давно, задолго до открытия Стекловских ученых.
Заглянем в предисловие книги: «Причинность и теленомизм в современной естественно-научной парадигме» («Наука», 2002 г.), написанной учеными Института философии РАН. «До последней четверти ХХ века, казалось, что основные проблемы, связанные с причинностью, пусть и не решены окончательно, но все уже обсуждены и некоторое согласие достигнуто. Утвердилась мысль, что причинность универсальна, а научное объяснение состоит в указании на причину объясняемого явления. Оставалось, правда, одно «облачко» - квантовая механика.… Появилась синергетика – и начали говорить о необходимости возврата к аристотелевскому (выделено мной, П.К.) пониманию причинности».
Но есть и оппозиционная науки. Из Интернета, Александр БЛИС: «16 - 21 сентября 1998 г. в С.-Петербурге состоялась IV Международная конференция «пространство, время, гравитация». Ряд ученых отмечал, что соответствующие проблемы современной науки связаны с проблемой пустоты. Можно добавить, что отказ от концепции пустоты и переход на аристотелевские позиции непрерывности материи (уточним - эфира) даст новые основы физике и кризис будет преодолен».
Как видим, и ортодоксы, и диссиденты-физики пришли к единому мнению: долой Коперника и Галилея - назад к Аристотелю с его эфиром.
Если движение от Аристотеля к Ньютону было революцией в науке, то обратное движение? Разве не контрреволюция? Принято считать, что мы живем во время научно-технической революции. Техническая революция трудами инженеров действительно идёт. Наука же без критики идёт назад к Аристотелю.
Ходжа Насретдин однажды взялся за 20 лет обучить грамоте шахского осла. Сомневающимся же в такой возможности, он сказал, что через 20 лет кто-нибудь из троих обязательно помрет. И взятки гладки.
Сейчас ученые, подобно Насретдину, обещают через много лет освоить термоядерную реакцию, наладить на Луне добычу гелия-3, послать людей на Марс, наладить путешествие во времени и т.п. Главное, чтобы было финансирование, а там будет или нет, несущественно.
Есть моя гипотеза, объясняющая всемирное тяготение круговоротом матери во Вселенной. Из неё следует, что первые от Солнца три планеты получают от него материи больше, чем отдают и, следовательно, они, в т.ч. Земля, растут. Марс же и все остальные планеты «тают». Люди на Марсе тоже будут «таять». Эта гипотеза даже опубликована, конечно, не в научной печати.
Как прекратить научную контрреволюцию? Нужна независимая от АН научная печать, нужна возможность возражения любой «научной» теории, может быть даже после уплаты разумной пошлины.
Павел Каравдин, инженер-механик, ньютонианец.