Город затих. Ночь накрыла его, и люди как сонные мухи поползли к своим постелям, чтобы увидеть сны. Сны ведь всем нужны. Во сне жизнь иная. Полная, яркая, сказочная. Такой не бывает наяву.
Картонкин сидел, и смотрел, как из-за неплотно закрытого крана, падает очередная набежавшая капля, которая больно ударяясь о железное тело раковины, гулко возвещает кухню о своей кончине.
"Это всё равно когда-то должно было кончиться", - решил Картонкин.
Четыре часа назад, он своими руками нафаршировал Лилин чемодан шмотками, и вышвырнул на лестничную площадку. Кричал, топал, захлебывался, и рвал в лохмотья своим громким рыком её робкие попытки объясниться.
Она ушла, он хлопнул за ней дверью. Да плевать ему, что будет с этой стервой. Она всё время портила ему жизнь. Он постоянно о ней думал, особенно на работе. Представлял как в его отсутствие, она принимает в квартире любовников. Скажем Васнецова, с довольной ухмылкой. Понятно, идиоту столько платят, что самое время посмеяться над теми, кто вкалывает за гроши. Или Никифорова, с похожим на хроническую болезнь педантизмом, позволившим стать известным в городе "доктором по родинкам"-дерматологом. Они оба были гораздо успешнее его, Картонкина. Эти картины сильно изматывали к концу дня. Приходя с работы, он первым делом, бросался искать признаки измены. Проверял не смята ли в спальне постель, "неужели прямо здесь?", искал в пепельнице чужие окурки, "что, не успели выбросить?", контролировал сколько осталось вина, за скрипучей дверцею серванта, "да как вы смели?". В то время, как сердце его прыгало как сумасшедшая белка, голова оставалась ясной и деятельной. Сегодня ему наконец повезло. Окурок был той же марки, что предпочитает Васнецов. И не надо теперь рассказывать, что это окурок водопроводчика из ЖЕКа. В первую секунду у него даже отнялась речь, но потом спохватившись, он сграбастал чемодан, и принялся набивать его жениной одеждой. Ярость прорвалась потоком безобразных, обидных, неприличных слов. Вытолкав чемодан и любимую на лестничную клетку, Картонкин сел в прихожей на стул и закурил. Затяжка. Выдох. Ах. Он никогда не чувствовал себя более живым, почти счастливым. Он не дал себя провести. Мир казался полным, ярким, сказочным.
Капли с тяжелым стуком падали и падали, отмеряя секунды новой реальности.
В ЖЕКе подтвердили, что направляли сантехника по адресу - улица Гоголя 22, квартира 3.
Картонкин не хотел идти спать. Он пытался избежать боли, которая возникала от чего-либо полного, яркого, сказочного. Он боялся видеть сны.