Полигоном называют обширный пустырь за границей военного городка, на котором будущие стрелки-радисты отрабатывают общевойсковую тактику. Всё поле изрыто стрелковыми ячейками, траншеями и ходами сообщения, здесь же на обочине и стрелковый тир.
В уголке «полигона» стоят три хвостовых установки фронтового бомбардировщика Ил-28. Макеты это, или отпиленные хвосты Илов, – сказать не берусь – видел их только сверху, на земле там не был. На установках курсанты обучаются стрельбе по атакующему истребителю. Естественно, фотострельбе.
Роль истребителя выполняет Як-12. Летает на нём постоянно старлей Боровский, числящийся в звене истребителей. Но что-то изменилось и нам зачитали приказ, обязывающий летать на полигон всех лётчиков звена попеременно. Предстоит освоить пилотирование этой малюткой.
Обучение прошло анекдотически просто. Дело в том, что управление машиной не сдвоено: правое сидение предназначено для пассажира, ручка управления, педали и пульт с сектором газа только у пилота, сидящего на левом сиденье. Против него на передней панели и все приборы контроля.
Инструктор (Боровский) взлетает, делает круг, заход на посадку и посадку, а обучаемый сидит рядом и не может даже почувствовать усилия на рулях. Только наблюдает.
После двух полётов меняемся местами: я беру управление, а бедняга обучающий даже не в состоянии исправить ошибки, если я их допущу. Опыт лётчика, уже летавшего на пяти типах машин, в карман не спрячешь: совершив пару взлётов и посадок с обучающим, я и мои приятели освоили это «такси» – вылетили самостоятельно. Для закрепления навыков совершили по четыре полёта уже в одиночку, без наблюдения инструктора. И полёт в зону на пилотаж. Всё обучение уложилось в одну лётную смену. Приятная игрушка, вот только болтает её в восходящих потоках отчаянно.
Подошла моя очередь лететь на полигон. Накануне слетал на это упражнение с Боровским, запомнил наземные ориентиры, по которым и строится «коробочка» атак. Четвёртый разворот на 400 метров над КПП городка, пологое планирование в направлении макетов до 100 метров, вывод, первый и второй развороты с набором высоты, к третьему высота уже 400. Снова заход.
Пока заходишь на новую атаку, на установках меняются стрелки и кассеты ФКП. Обычно таких заходов двадцать – по числу курсантов в учебном полувзводе. Иногда, если что-то стопорится у стрелков, делаешь ещё парочку заходов. Радиостанции на полигоне нет, но есть телефонная связь с КП аэродрома. Уже РП даёт команду повторить заход – другой.
Первый полёт я так и выполняю: плавно, размеренно, на определённых инструкцией скоростях. А затем борзею и начинаю выжимать из «стрекозы» всё, на что она способна. А способна эта машина, сконструированная как лёгкий транспортник, на многое. Она чутко реагирует на отклонения рулей и устойчива на больших углах атаки. Я в этом убедился в пилотажной зоне – единственном полёте по программе освоения малютки.
Уверен, что на ней можно выполнять и вертикальный пилотаж. Проверить это, экспериментировать нет возможности: не станешь же на глазах всего городка крутить петли и перевороты.
Я уже не планирую на полигон, а атакую установки на пикировании. Разогнав в пике до предельной скорости, ухожу вверх боевым разворотом, третий и четвёртый развороты выполняю слитно, одним виражём. Время на эту «карусель» сокращается на треть. Поделился опытом с ребятами – приняли.
Первыми новизну атак заметили руководители стрельб и, по слухам, остались даже довольны: сжатые по времени скоростные атаки заставляют курсантов как по тревоге бросаться в блистер и так же быстро покидать его, кроме того они ведут стрельбу уже не по пролетающему над установкой самолёту, а по атакующему её. Да и прибористы, перезаряжающие ФКП, перестали спать на ходу. Вялые занятия превратились в азартную игру. Звонков с жалобами от обучающих не было.
Затем «нарушения» заметил начальник школы полковник Тортер. Позвонил Анохину: «Твои истребители устроили воздушные бои над штабом школы. Смотри, чтоб не заигрались». Комполка ответил, что жалоб не поступало, значит, обучающих всё устраивает. «А с лётчиков что возьмешь? Они пришли к нам с реактивных». Однако послал замполита слетать с кем-нибудь из нас. Подвернулся я. После полёта «архиерей» пожурил за крутые виражи (свыше 45 градусов), но другой крамолы не нашёл. Думаю, он даже обрадовался, что болтался на малой высоте всего 25 минут, вместо 30, болтанка была ужасная.
В результате наших новаций мы познакомились с Тортером. Познакомились в столовой за ужином. В маленьком зальчике громадной столовой стоят всего четыре стола. Здесь ужинает (по воскресеньям питается весь день) лётный состав полка. Конечно, только холостяки. Семейные предпочитают получать продуктами – хватает на всю семью.
Тортер почему-то предпочитал столовую, сидел за отдельным столиком. Но тут сел к нам, завёл разговор. Убедил нас обращаться к нему по имени-отчеству. Только поэтому я их и запомнил: Николай Андреевич. Ни к одному своему начальнику я не обращался по имени-отчеству, только по званию. А полковник с этого раза садился только за наш столик: приятно было пообщаться с молодёжью, не сидеть как сыч в одиночестве.
Мы этого не оценили, а жаль. По возрасту, он знал не только авиацию времён войны, но и довоенную. А мы даже не поинтересовались его боевой биографией, не узнали даже, на каких типах он летал. Может быть, в молодости он тоже был истребителем? Иначе откуда ему знать, что мы не столько изображаем цель для хвостовых стрелков, сколько сами тренируемся в атаках наземной цели. Пусть и без прицела, и на малютке-стрекозе.
Сентябрь 1958г.