22. Бендеры – Яссы. Поход на Правобережье.
Отношения с султаном Ахмедом налажива-лись не сразу, но сам факт защиты с его стороны и непринятие посольства московского царя Петра – говорил о многом. Нынешний правитель Турции был осторожен: его планы неизвестны даже главно-му визирю. Придя к власти в результате янычар-ского восстания 21 января 1703 года, он, после смерти брата, султана Мустафы II, был предельно осмотрителен и старался всеми возможными спосо-бами ограничить влияние янычар на свою власть. Для этого необходима была реорганизация войск и флота: поглядывал он и на христианский мир. Ах-мед не прочь был перенять у них некоторые формы управления государством. Длительные дипломати-ческие миссии во Францию, Венецию, Австрию, а затем и Московию – позволили внимательно изу-чать все, что интересовало правителя Османской империи в отношении государственного устрой-ства. Интересы Турции (возврат Азова) склонили султана к военной помощи Гетману Войска запо-рожского Филиппу Орлику и шведскому королю Карлу XII. Это не
совпадало с интересами царя Петра.
Спустя месяц после Полтавской победы, рус-ский посол в Стамбуле граф Петр Толстой, в ульти-мативной форме потребовал от турецкого султана Ахмеда III выдать русскому царю шведского короля Карла и гетмана Ивана Мазепу, перешедшего на сторону шведов. В случае отказа, русские войска тут же пойдут с Украины к османским и ханским границам, вдоль которых возведут свои крепости.
Подобное заявление возмутило султана, и рус-скому послу был дан категорический отказ.
Читая во многих российских исследованиях по-священных изучению причин московско-турецкой войны 1710-11 годов, находишь им любопытную трактовку. Одни пишут, что враг Карл XII и остат-ки казаков-злодеев – основная причина такого от-ношения султана к Московии. Они, даже убрали ве-ликого визиря, сочувствовавшего московитам с тем, чтобы султан поддержал шведского короля в борьбе с царем Петром – и это есть подло. Другие пишут, что царю Петру так захотелось создать в теплых краях новую столицу империи, которую он усиленно строил на «скрижалях» «освобождения» це-лых народов и откровенной лжи, что такое «безвин-ное» желание, как не понять? Заметим однако, что счастливая мысль обустроить столицу своего цар-ства-государства:
"на мшистых, топких берегах,
Где, прежде финский рыболов,
Печальный пасынок природы,
Один у низких берегов
Бросал в неведомые воды
Свой ветхой невод" – не сразу посетила царя Петра.
Московский государь мечтал видеть новую столицу у более теплых вод – на берегу Азовского моря. Сделав для этого очень немало, ну, например, построив по совету своего учителя Ивана Мазепы Воронежские верфи и Воронежское адмиралтей-ство, царь Петр создает флот и отбирает у турок Азов. А в сентябре 1698 года на противоположном от грозного Азова берегу Таганрогского залива, царь приступает к строительству военно-морской крепо-сти – Таган-Рог.
Но, я отвлекся… Если ответить на первую при-чину, то она заключалась ни много ни мало в том, что султан должен лишить поддержки шведского короля и казаков и выгнать тех за пределы Отто-манской империи, где их будут ждать «сердоболь-ные» царь Петр, Меншиков, ну и другие заплечных дел мастера. Совсем невинное желание. Король Карл и Филипп Орлик с оставшимися казаками – злодеи, не желающие попасть в лапы изверга: есть на что обидится всему последующему поколению российских историков. Ну, а столица в теплых кра-ях – это святое. Пришел, увидел, понравилось, за-брал! Понравилась Северная часть Европы – забрал, понравилась Южная часть – забрал, ну а те, кто ты-сячелетиями там жили – те не в счет! Я уже не гово-рю о морали, как таковой, и какие средства исполь-зовал сам сей «освободитель народов». На том, что предпринимал царь, чтобы захватить короля Карла, я остановлюсь чуть ниже, а пока приведу цитату, как, обвиняя шведского короля в смещении велико-го визиря в 1710 году, действовал московский по-сол Петр Толстой, при дворе султана Ахмеда III и его предшественнике Мустафе II. Читайте:
«Через год после заключения в 1700 году Кон-стантинопольского мирного договора был отправ-лен в Константинополь князь Д.М. Голицын с це-лью убедить османцев дать разрешение русским кораблям плавать свободно по Черному морю: (Вполне безобидное желание иметь там флот, скорее всего военный). Поездка Голицына не увен-чалась успехом. Османское правительство не со-гласилось, и тот вынес из поездки такое впечат-ление: османцы недоброжелательно относятся к России и готовы воспользоваться всяким удобным случаем, чтобы вернуть себе назад все сделанные по последнему миру уступки земель. (Петр начал Северную войну с Швецией, вспомнив, что этак лет 600 назад, на этих землях проживали народы, имеющие отношение к Киевской Руси, к которой сама Московия ничего общего не имела, а тут не-понятливый и сумрачный султан, пожелавший вернуть утраченные 15 лет назад территории – есть чему возмущаться!
Такое положение дел могло создать большие затруднения для России ввиду войны с Швецией. Двух войн сразу Россия не могла вести. Петр I решил употребить все меры, чтобы предотвра-тить возможность новой войны с Османами. С этой целью в ноябре 1701 года, он отправил Пет-ра Алексеевича Толстого для постоянного пребы-вания при дворе султана Мустафы II. Он должен был собрать точные сведения об Османской им-перии в отношениях политическом, администра-тивном, военном, экономическом и даже быто-вом. Толстого встретили в Константинополе по-дозрительно, и к его дому был приставлен кара-ул. Тем не менее, ему удалось выведать, что главным противником России был крымский хан Девлет II Гирей, который распространял тре-вожные слухи с целью побудить султана к новой войне с Россией. Толстому удалось свергнуть при помощи матери султана великого визиря, сочув-ствовавшего планам Девлета II. (Шведский ко-роль, конечно же «негодяй» в глазах Петра, спасая свою и союзников жизнь, повторил «подвиг» Тол-стого спустя 9 лет. Только вот, одно и то же дей-ствие, в лице Петра Андреевича и шведского коро-ля, носит в оценки российских историков, абсолют-но противоположное значение). Вскоре, в 1703 году, умер и султан Мустафа, и на престол был возве-ден его брат Ахмед III. Боясь козней, он почти ежедневно менял великих визирей и привел импе-рию в такое состояние, что о войне и думать нельзя было».
Последняя фраза Павленко не совсем соответ-ствует действительности, просто все, что мы чита-ем по материалам российских источников нужно воспринимать с точностью до, наоборот. Ну, например, мы знаем, что почти 2700 казаков с ча-стью казацкой старшины, запертые на переправе после Полтавского поражения, вынуждены были сдаться Голицыну и Меньшикову. Именно, СДАТЬ-СЯ, как это часто случалось во время боевых дей-ствий, как сдались те же шведские генералы, как чуть не сдался самый «великий» и «неповторимый» радетель, царь Петр во время Прутской «конфу-зии». Но в российских уничижительных, насмешли-вых источниках с сарказмом пишется: «…Таким образом, в 1709 году убежали от Мазепы: гене-ральный судья Чуйкевич, генеральный есаул Дмитрий Максимович, Дубенский полковник Зеленский, Кожуховский, Андрияш, Покотило, Гамалия, Невинчанный, Лизогуб, Григорович, Сулима. Хотя они явились уже после срока, назначенного Петром для амнистии, и ясно было, что отвернулись от шведского короля только тогда, когда увидали, что дело его проигрывается, но Петр не казнил их смер-тью, заменив ее ссылкой в Сибирь».
Значит, именно «убежали…», «отвернулись от Мазепы…», «явились с повинной…». Это плен-ные-то казаки!.. Ну, как же: ЗЛОДЕЙ и ИЗМЕНЬ-ЩИК!.. Но, тогда, от короля Карла XII «убежало, «отвернулось…» и «явилось…» значительно больше солдат, где-то около 23000.
Если опять же верить лживым российским ис-точникам: то от Петра таким же образом убежало во время Прутской битвы, немало «преданных» сол-дат. Что же получается? От Мазепы «убежали…», а у Карла – сдались?! Такого у этих «исследователей» – сплошь и рядом сколько хочешь.
Султан Ахмед не боялся войны, но был осторо-жен. Он, как ни странно, несколько отличался, от предыдущих правителей и не бросался очертя голо-вой в омут. Приведу цитату, как выглядела обста-новка на тот момент в глазах, тех самых, которые так обижаются, то есть российских историков. Они большую степень влияния на войну, относят на «интриги короля Карла XII» – так предпочитают подавать и в учебниках российской истории. Такой себе «25-й Кадр».
«Желая побудить султана к войне с Россией, Карл написал ему письмо, в котором изложил все выгоды этой войны и предлагал союз Швеции. Предложение это, однако, не имело успеха. Напротив, Пётр даже заключил с Османской империей договор, по кото-рому последняя обязывалась удалить из своих пре-делов Карла и всех бежавших с ним казаков. Узнав об этом, король шведский отправил в Константино-поль преданного ему генерала Понятовского и при посредстве его свергнул великого визиря, при кото-ром был заключён договор об удалении Карла. (Тот же метод, что применил и Толстой в 1701 го-ду. Авт.). Новый визирь Нуман Кёпрюлю, также был против разрыва мирных отношений с Россией и помог Карлу только деньгами. Тогда Карл решился на другое средство. Интриги Понятовского подняли восстание янычаров. В это же самое время Петр усиленно стал настаивать на удалении Карла из османских пределов, грозя в противном случае начать военные действия в союзе с королем поль-ским. В ответ султан Ахмед III под влиянием фран-цузской и шведской дипломатии, и особенно под давлением своего вассала, крымского хана Девлет II Гирея объявил 20 ноября 1710 года войну России. Толстой был посажен в Семибашешный замок Как писал английский посол в Стамбуле Саттон, «война с Россией».
В этом тезисе, комментировать нечего, лишь замечу, что автор не удержался от терминов «вли-яние…, давление Девлета Гирея…» и т.д. Не могу не согласиться: Девлет Гирей и возврат утраченных территорий – основной фактор войны, но не «ин-триги» шведского короля, которые при желании са-мого султана Ахмеда, могли быть легко устранены – все-таки Порта!.. Этому подтверждением может служить следующее:
«Спустя год (1710), в сентябре, на заседании Большого Дивана в Стамбуле крымский хан Девлет Гирей высказал свои пожелания как мож-но быстрей начать новую войну с Петром. Хан аргументировал это тем, что Россия грубо нару-шает прежние договоренности и продвигается к границам Крымского ханства, строя на нейтральной территории свои крепости. Кроме того, Девлет высказал серьезные опасения по по-воду того, что Россия претендует на Османские земли и всячески стремится добиться выхода к Черному морю. В политической неблагонадежно-сти обвинил хан и молдавского господаря Сарлат-оглу Николая, и… жестоко ошибся, предложив за-менить его Кючук-Кан-Темиром-оглу, известного как князь Кантемир, открыто выступившим на стороне царя Петра».
То есть, становится очевидным, что москов-ский царь своими захватническими действиями, сам провоцировал войну.
И так: 20 числа ноября месяца 1710 года султан Ахмед III, на угрозы московского царя Петра (види-мо вовсе не обиженный на Карла XII за свержение главного визиря), отвечает объявлением ему войны.
Шведские войска и казацкие полки были гото-вы к выступлению, но больше всего этого похода, желал, вернувший себе ханский трон, хан Девлет II Гирей.
Шумят Бендеры, шумят от огромного количе-ства войск. Казацкие полки расквартированные на окраинах, выделили своих старшин для встречи крымского хана Девлета II Гирея. Резиденция швед-ского короля готова принять до двухсот человек, но решили после церемонии сократить последующий минимум до ста человек, а личную приватную бесе-ду – на уровне пяти человек с каждой стороны. Это необходимая мера предосторожности. Московские шпионы под видом селян и купцов наводнили Бен-деры и Яссы. Многих выявили сразу и тут же каз-нили, но были и хорошо замаскированные лазутчи-ки.
Запорожцы Кость Гордиенко сновали верхом по улочкам, задерживая подозрительных лиц. В го-роде обсуждалась лишь одна новость «Война!» и «Поход!».
И вот Девлет Гирей, хан сверженный с престо-ла, но не поверженный и вернувший себе Крым, подъезжает к Бендерам. Его встречает Секер-паша со своим окружением, Станислав Понятовский с шведскими генералами и Филипп Орлик. Возле Гет-мана Войска Запорожского и правителя Украины в иммиграции: Кость Гордиенко, Андрей Войнаров-ский, Дмитрий Горленко и братья Герцики. Ивану Ломиковскому немоглось.
С одной стороны длинной тройной шеренгой, как на подбор, стоят конные казаки: у них дорогое оружие и нарядная одежда. С другой стороны – вы-строились шведские драгуны и конные мушкетеры. В парадной одежде и начищенных кирасах они по-ражали присутствующих золотым шитьем и ажур-ной чеканкой лоспехов. Чуть дальше расположился полк янычар, подчиненный великому визирю Бал-таджи Мехмед-паше.
Звучат сурмы, бьют барабаны: крымский хан Девлет Гирей доволен. Его встречают и отдают до-стойные его положению почести. Он улыбается и слегка кивает то казакам, то шведам и янычарам. Шеренги встречающих воинов плавно переходят на главную улицу города и несколько сужаются, точ-нее убираются по одному ряду воинов. В городе, не доезжая главной резиденции Секер-паши, и невда-леке расположенных штаб-квартир шведского ко-роля Карла и Гетмана Филиппа Орлика – навстречу хану едут те, кто будут союзниками в этой войне.
За ханом следуют визирь Дервиш-Магомет-ага, 100 царевичей, мурз, знатных воинов, а отряд в 5000 воинов остановился невдалеке расставляя ша-тры – им ночевать и жить пока не тронутся в по-ход. У него уже сели в седло 80000-90000 человек. В аулах остались лишь подростки не старше 15 лет.
На совете в Бендерах – решался, какой чинить поход и как рассредоточить силы.
Совет состоялся в резиденции короля Карла. Как и было намечено, с каждой стороны присут-ствовало по пять человек плюс лицо, которое они представляли. Королю сделали исключение: с ним присутствовало 6 человек, известных специалистов в военном искусстве. Это генерал Ливенккрок, Ста-нислав Понятовский, генералы Ренскольд, Мернер, фон Кохен и Вюртембергский принц Максимилиан Эммануил.
Украинскую сторону представляли: Гетман Войска Запорожского Филипп Орлик, атаман Кон-стантин Гордиенко, генеральный писарь Андрей Войнаровский, полковник Дмитрий Горленко и ге-неральный есаул Григорий Герцик. Кроме Девлет II Гирея, прибыли сын Мехмет-Гирей, несколько царе-вичей и мурза Бахчисарая. Турецкая сторона была представлена Секер-пашой и нескольких прибли-женных к Султанскому дивану визирей.
Все стороны с самого начала огласили, что ос-новная цель: оказание помощи шведскому королю Карлу в ведении войны против московского царя Петра, возвращение Порте утраченных в результа-те войны 1796 года территорий и Азова, и помощь Филиппу Орлику в освобождении от московских за-хватчиков Правобережной Украины с дальнейшим ее объединением под властью Гетмана с Левобереж-ной.
Девлет-Гирей добивался главного: восстановле-ния московских «поминок», то есть дани.
Начал совет Станислав Понятовский. Он крат-ко изложил суть договора шведского короля Карла XII, султана Ахмеда III с крымским ханом Девлет Гиреем и Гетмана войска запорожского Филиппа Орлика, предложив обговорить сторонам, исключе-ние взаимных обвинений и претензий.
Протокол совета соблюдался – за этим следил Густав Солдан и Ломиковский.
– Я доволен, что мой брат по божественной вла-сти, его величество султан Блистательной Порты Ахмед III, вопреки проискам московского царя Пет-ра и его не в меру ретивых служителей в лице графа Толстого, не изменил планы справедливого наказа-ния, того, кто считает себя «властителем народов», захваченных нечестным, вероломным путем.
Сказав столь длинную фразу, король сделал па-узу, ожидая, когда толмачи и переводчики доведут ее смысл до своих правителей. По мере того, как те согласно закивали, стало понятным: смысл ясен и его поддерживают.
– Мы, я и мои союзники, долго к этому шли, но наконец-то война объявлена! У меня две цели: – от-воевать у московитов назад захваченные им терри-тории, срыть непотребный «Парадиз», крепости, что он построил и дать Украине и украинскому народу жить вольной жизнью, как жили они до селе под властью избранных им Гетманов.
Карл не собирался произносить длинные речи, он вообще не славился многословием. Считая, что и так все ясно, король сделал знак рукой Понятов-скому и тот пригласил к разговору Гетмана Войска запорожского.
Филипп Орлик был более многословен – от этого зависело правильное понимание того, чего они до-биваются этой войной. Особенно его тревожил крымский хан. Гетман прекрасно знал, кто такой татарин в степи, и очень хорошо понимал, что рвутся те в войну за «ясырем». Поэтому, не обращая внимание будет ли всем приятна его речь, он вы-сказался жестко:
– Ваши величества король шведов, готов и ван-далов Карл XII Ваза-Пфальц-Цейбрюккен, султан Блистательной Порты всемилостивейший повели-тель балканских и других народов Ахмед III, Мило-стью Божьей и нашего светлейшего султана Ахмеда правитель Крыма, Причерноморских и Буджак-ских, Кубанских степей, земель Придунайских и Поднепровья и прочих, хан Девлет Гирей – настало время остановить аппетиты московского царя Пет-ра, который, как ненасытный червь поглощает все без разбору, чиня насилие над свободными народа-ми, и принося горести лютые.
Филипп Орлик умел говорить – этому его научил гетман Иван Мазепа и сейчас он высказывался теми словами, которые были понятны присутствующим. Он не спешил, часто делая паузы, чтобы толмачи и переводчики более правильно доводили смысл до своих государей.
– Мы костьми ляжем, защищая нашу землю! Мы будем и вам верными союзниками в решении ва-ших интересов и просим принять наши условия, ко-торые знают уже и его величество король Швеции, Карл XII, и блистательный правитель Османской империи – султан Ахмед III.
С этими словами гетман Орлик зачитал:
– Хан Девлет II из дома Гирей обязан, первое: быть союзником запорожцев, но при этом не брать их в свою протекцию и подчинение, второе: дать обещание добиться освобождения Украины от мос-ковского владычества. При этом, он не имеет права брать пленных и разорять православные церкви. Третье: хан Девлет II должен дать обещание всеми силами способствовать отделению Левобережной Украины от Московии и воссоединению ее с Право-бережной в единое государство.
Девлет Гирей выслушал зачитанные гетманом Орликом требования и на несколько минут вступил в разговор со своим визирем Дервиш-Магомет-агой, мурзой и царевичами. Было видно, что разговор не из приятных. Хан на чем-то настаивал, а визирь пытался его переубедить.
Филипп Орлик, шведский король Карл и Секер-паша не торопились. К этому соглашению шли долго – можно и подождать. Главное, чтобы то, что сей-час будет принято – строго соблюдалось.
Наконец хан кивнул головой, а визирь Дервиш-Магомет-ага изрек на высокой ноте:
– Милостью Божьей и нашего светлейшего сул-тана Ахмеда, правитель Крыма, Причерноморских, Буджакских, Кубанских степей, земель Придунай-ских и Поднепровья и прочих, хан Девлет Гирей со-гласен с требованиями Гетмана Войска Запорож-ского Филиппа Орлика и обязуется выполнять пред-ложенные к рассмотрению условия. Главное в этой войне восстановить «поминки» из Московии.
Затем, несколько слов сказал Секер-паша. Его речь свелась к предостережению в мирном отноше-нии к местному населению – это прозвучало на под-держку слов Филиппа Орлика.
Девлет Гирей только кивал головой в дорогой чалме, и один раз даже чуть нахмурился, но этого никто не заметил. Никто, кроме Гетмана и его это насторожило.
– Чую, будут у нас беды! – шепнул он Кость Гор-диенко, на что тот ответил в пол голоса:
– Не сумливайся Пылыпе!.. Будуть! Но зараз по-иншому неможна!
На совете разработали стратегию похода. Она устроила всех и заключалась в довольно простой тактике: пройтись рейдом по Правобережью и, освобождая города, села и захватывая крепости, поднять украинский народ на борьбу с московски-ми захватчиками.
Выступали на Правобережье соединенными си-лами. С Гетманом шел сын хана – калга Мехмет Ги-рей с конницей в 40000 и польские войска под ко-мандованием Иосифа Потоцкого, бывшие уже на марше к Бендерам. На Левобережье – выступали запорожцы вместе с ханом Девлетом во главе 40-тысячной конницы.
План решался в декабре: в поход же крымская армия выступила 6 января 1711 года. В конце де-кабря подошли хоругви поляков под командовани-ем Потоцкого. Верные Станиславу Лещинскому и Карлу XII польские войска заметно оживили лагерь в Вырлицах и самих Бендерах.
Филипп Орлик не терял времени и с Григорием и братьями Герциками при активной помощи ка-зацкой старшины, в особенности Константина Гор-диенко разослал по всей Правобережной Украине универсалы с призывом: подниматься против мос-ковских захватчиков.
День гетмана начинался с 6 утра и нередко за-канчивался заполночь. Общительный, умеющий поддержать беседу, он сдружился со многими офи-церами короля, и часто можно было видеть казац-ко-шведские посиделки в теплой натопленной хате под легкое молдавское вино.
Особенно пришелся по душе Филиппу кавалер де Летри. Бывая у короля на приеме, он часто си-живал с ним и до встречи с Карлом, и после, слушая про далекую Францию, французские обычаи, а за-тем пересказывал услышанное своему сыну Григо-рию. В семье все ладилось и, несмотря на невзгоды, как часто говаривал сам гетман: у него было все хо-рошо, даже более, чем хорошо.
Несколько раз де Летри помогал Орлику решать щекотливые вопросы, по урегулированию своеволия казаков. Свободный люд – запорожцы, не могли удержаться, чтобы не задевать местных жителей, а иногда и турок. Жалобы, как протектор Украины, разбирал король Карл. Иногда, его решения были суровы, иногда мягки, но никогда – не несправед-ливы. Де Летри в этих случаях играл незаменимую роль независимого арбитра. Будучи всегда возле правителя, так выходило, он дельными советами помогал королю в решении щекотливых вопросов. Умный начальник охраны, как мы догадываемся, был склонен больше советовать в пользу Гетмана Войска Запорожского. Тот это ценил и всячески высказывал к нему расположение. Кавалер часто гостил у него в доме, тоскуя по собственному. Полу-чая уют и тепло, которого лишился, он сблизился с радушными хозяевами. Именно кавалер де Летри по поручению шведского короля помог Филиппу Орлику уладить весьма щекотливую дипломатиче-скую задачу.
Дело в том, что к Карлу XII попала копия посла-ния императора Иосифа к московскому царю Пет-ру, в котором, он рекомендует сослать или уничто-жить казаков и заселять Украину немецкими коло-нистами. После этого, писал Иосиф, «имея обеспе-ченный тыл, сможет царь подчинить себе Крым и пойти даже и дальше».
Франция всегда была неравнодушна к Крыму, и поэтому копия этого послания, переданная канц-лером Карла XII французскому послу, немало обес-покоило последнего. Не менее встревоженный, Ор-лик вместе с возмущенным кошевым атаманом За-порожской Сечи Кость Гордиенко, посетили де Зай-ера и довели свое видение столь неадекватному по-сланию. Кавалер де Летри присутствовал при ауди-енции и переводил слова украинской стороны.
Французский посол воспринял послание об угрозе Москвы должным образом. Сказались ди-пломатический опыт Филиппа Орлика полученный во время пребывания с гетманом Иваном Мазепой и его природный ум и дальновидность. Он сумел до-казать графу де Зайеру, что план императора в от-ношении Украины не является случайным, посколь-ку тот усиленно стремится к господствующему по-ложению на Черном море и в Крыму. Закончил свое обращение гетман словами: «Итак, в интересах Франции поддержать казацкую нацию, и прошу ваше превосходительство блюсти наши интере-сы перед Оттоманской Портой».
К походу готовились весь декабрь. Понятно, что в своей деятельности во имя украинского наро-да Орлик не мог не ориентироваться на посполит-ство, «измученное и озлобленное московским тер-рором». Спасаясь от притеснений, к Орлику бежали и оставшиеся на Украине после разгрома Сечи за-порожцы. Отобрав ловких, гетман разослал их как своих эмиссаров по Обеим Берегам Днепра. Под видом бандуристов и старцев они распространяли универсалы, готовя народ к восстанию.
Разосланные универсалы на Правобережье и личное послание к Ивану Скоропадскому, как до-несли лазутчики – сильно встревожили царя Петра, но об этом чуть позже.
Первым, в середине января 1711 выступил с Перекопа с 40(50?) – тысячной ордой татарский хан. Добравшись до Слободской Украины, он, уни-чтожая дома и забирая в плен людей, очень скоро повернул назад и в марте был в Крыму. Почти од-новременно выступила и кубанская орда во главе с султаном Ислам-Гиреем, старшим сыном хана, но и она, пройдя Доном до Изюма и набрав ясыря, быстро повернула назад.
31 января 1711 началось основное наступление на Правобережную Украину.
По одним данным: Орлик вышел с 16-тысячной украинской армией, в которую входило 5 тысяч по-ляков под предводительством Иосифа Потоцкого, по другим – поляков и запорожцев было вместе, около 7-8 тысяч, а татарской орды 20-30 тысяч че-ловек.
Кроме Орлика во главе казачьих войск стоял бывший атаман Кость Гордиенко. Буджакской-Белгородской ордой командовал султан Мехмед-Гирей, второй сын крымского хана. В войске было 40 шведских инструкторов
Мне же видится в результате всех сверок, сле-дующее: на Правобережье выступили 40 тысяч конницы сына хана – калги Мехмед Гирея. В ее со-став входили Буджакские татары: численностью до 20 тысяч. С ним – около 8 тысяч казаков Филиппа Орлика и Кость Гордиенко, до 5 тысяч поляков под командованием Иосифа Потоцкого, 400 янычар (возможно под командованием Юсуфа-паши) и 700 шведов полковника Цюлиха. В отряд последнего, входили 40 шведских военных инструкторов.
Первая половина февраля принесла значитель-ные успехи. Были взяты Брацлав, Богуслав и Неми-ров. Немногочисленные гарнизоны казаков Скоро-падского и московитов не могли оказать, сколь-нибудь серьезного сопротивления. Затем, удачный рейд к воронежским верфям, принес хану Девлет Гирею ожидаемый двухтысячный полон.
Орлика встречали, как освободителя. Народ поднимался, значительно пополняя казацкие отря-ды. На его сторону перешли все правобережные полки, кроме Белоцерковского. Гетман болезненно переживал своеволие татар, природу которых, сме-нить было невозможно. Их действия мешали наци-онально-освободительной идее борьбы с москов-скими захватчиками. На первых порах удавалось сдерживать крымчаков и Буджакскую орду, а ино-гда и закрывать глаза на грабеж в особенности, из-за необходимости взятия главной твердыни перед Киевом – Белой Церкви.
Получив донесения о наступлении крымского хана в союзе со шведским королем, казаками и по-ляками на Правобережье, царь Петр вначале расте-рялся. Он не ожидал столь быстрых и решительных действий со стороны союзников. Растерянность длилась недолго.
Царя спасало не столько собственное упорство при достижении цели, сколько окружение, которое он сумел создать, точнее выделить среди сотен ра-болепствующих воевод. Там, где не хватало воин-ского умения, где не все решали пушки – «политекс» выходил на первое место. Талантливые дипломаты Петр Андреевич Толстой, Петр Павлович Шафиров, хитрый Меншиков и ряд других сподвижников – это бастион, который решал сложнейшие политиче-ские задачи. Ну и, пожалуй, главное: царь был абсо-лютно неразборчив при достижении поставленной цели. Вероломство, непорядочность, жестокость и цинизм: все то, за что он осуждал других, обвиняя их в том или ином проступке – было его сутью. Царь позволял себе все – ведь он царь, но не принимал этого у других. С этим мы еще столкнемся, а пока… а пока, Петр усиленно стягивал войска, посылая для мелких баталий казацкие силы и войска, которые находились под рукой. При этом, он усилил дипло-матические игры при европейских дворах, лихора-дочно ища поддержку у Султанского дивана.
Иван Скоропадский не принял призыв Филиппа Орлика на восстание против московитов и, выпол-няя волю царя, выслал навстречу союзным войскам компанейский полк генерального есаула Григория Бутовича.
Сражение произошло при Лисянке. Что могли сделать несколько тысяч человек, пусть и усилен-ных частично казаками других левобережных пол-ков, против запорожцев, поляков и татар. Бутович был разгромлен, а сам едва не попав в плен, бежал.
Рост казацких войск Филиппа Орлика, мало нравился Иосифу Потоцкому, который был прежде всего польским воеводой. Он начинает вести недву-смысленные речи о целесообразности освобождения Правобережной Украины, что бы затем, передать ее под казацкое управление. Давняя вражда польской шляхты, затмила голос разума. Был бы король Карл – он сумел бы своим авторитетом повлиять на ам-бициозного магната, но он находился в ставке и го-товил стратегические планы ведения войны с Мос-ковией. В стане союзников появляются первые раз-ногласия.
– Ясновельможный граф, должен понимать, что наша цель: освобождение Украины от московитов, и, те недовольства, что он проявляет – служат наруку царю Петру.
– Я должен блюсти интересы Речи Посполитой и короля Станислава – вот, что я должен отстаивать!
Этот неприятный разговор назрел давно. По-тоцкий, видя, как растут силы Гетмана Войска За-порожского, ничего лучшего не нашел, как начать сеять разные суждения относительно дальнейшей судьбы Правобережной Украины. Полковник Уман-ского полка слышал его нелестные высказывания о независимости Украины и с этим пришел до Филип-па Орлика. Тому уже доносили о действиях польско-го командующего, и в сопровождении Григория Герцика, он тут же отправился в штаб-квартиру союзника.
– У нас есть договор подписанный не только его величеством королем Карлом, но и великим визи-рем с ханом Девлет Гиреем.
– Ясновельможный гетман, – крякнул граф Иосиф, – соблюдают ли татары этот договор? Набрали ясыря, почитай тыщь десять.
Он знал куда бить, этот хитрый пройдоха По-тоцкий.
Вчера у Орлика состоялся такой же неприят-ный разговор и с Мехмед Гиреем.
Филипп подсунул под нос калге жующему ва-ренную конину, договор и зачитал вслух второй пункт: «Добиться освобождения Украины от мос-ковского владычества, при этом он не имеет права брать пленных и разорять православные церкви».
В ответ услышал неопределенное:
– Э-э!.. Какой ты неудобный гетман. Не дай моим воинам ясырь – он сам меня возьмет в сабли! А церкви мы не трогать! Я приказаль.
– Твой отец, хан Девлет обещал – слово правите-ля закон! Что султан Ахмед скажет? – попробовал подействовать на него Орлик.
– А мы ему не скажем! Это будет наш маленький тайна! Хочешь кушать? – с последними словами он протянул гетману кусок конины.
Орлик есть не хотел, хотя знал: отказываться от приглашения – обидеть хозяина. Но слишком уж кипело внутри.
Попробовав улыбнуться, он только и сказал:
– Весь ясырь, который встретим, мы будем освобождать, так и знай хан. Не затем я пришел на Украину, чтобы ты добавил тут горя, которого мои соотечественники хлебают от московитов.
– Ты будешь со мной воевать? – удивился Мехмед-Гирей.
– Я буду освобождать свой народ – по этой при-чине я здесь!
Сейчас, разговаривая с графом Потоцким, он мысленно восстановил вчерашнюю беседу с ханом. – Все на одно лицо! Алчность и выгода. Куда ни глянь – всюду враги.
Последнюю фразу он произнес вслух.
Командующий польским войском, не сразу по-няв, вскинул на него глаза.
– Мы вам враги, ясновельможный?
– Не друзья – точно!
– Я могу отвести свои войска и… – начал было граф Иосиф, но Орлик прервал его с досадой:
– Никуда, никого вы не отведете – себе дороже станет. Если казаки прознают, с какими мыслями вы оказываете нам помощь: с Украины уже не вы-пустят – слишком большой у них счет к вам, По-тоцким.
– Вы угрожаете? – поднялся с табурета коман-дующий.
– Предупреждаю! – не отвел от него сурового взгляда гетман. – Вы, ясновельможный уже никому не нужны. Если оконфузитесь здесь, вас не примут ни Август, ни Лещинский.
Он прав был этот украинский гетман. Потоцкие последнее время теряли положение при дворе и им нужна была воинская слава. Нужен был реванш, причем военный. Вернуть Киев: свои владения – было не менее важно. Лучше уж с казаками разби-раться, чем с московитами, которых, как саранча может примчаться с Оренбургских степей и Повол-жья.
Граф опять крякнул, и, умерив свою шляхет-ную спесь, сказал уже тише:
– Нам сейчас нужно быть в союзе, а там посмот-рим! – Этим «посмотрим», он не унизил себя и дал понять гетману, что разговор еще не окончен.
Орлик понимая, что в нынешней ситуации, это единственно правильное решение, кивнул:
– Ладно! Освободим Украину, а затем решим, что дальше.
Своей фразой, он тоже дал понять кичливому магнату, что разговор далеко не закончен.
18 марта союзники подошли к Белой Церкви и 25-го начали ее осаду.
Однако шесть казацких пушек, не могли нане-сти крепости серьезный ущерб, а польская и татар-ская пехота, были бессильны.
Гарнизон крепости состоял из 500 солдат бри-гадира Анненкова и нескольких сотен казаков пол-ковника А. Танского. 25 марта первая атака крепо-сти была отбита. В ночь на 26-е – татары и казаки Филиппа Орлика напали повторно и смогли захва-тить предместье Белой Церкви. Но большего до-биться не удалось. Пушечный огонь гарнизона наносил сильные потери нападавшим. В 4-м часу ночи гарнизон совершил удачную вылазку: солдаты захватили неприятельские шанцы и "гранатами и оружием побили множество неприятельских сол-дат и взяли несколько знамен". 26 марта утром ка-заки предприняли еще одну атаку, снова вошли в Нижний город и установили там пушки.
Анненков послал против них две роты солдат и гренадер вместе с казаками. Вылазка была удачной: ружейный огонь и гранаты наносили ощутимые по-тери осаждавшим. Урон составил, по недостовер-ным и явно завышенным данным, около 1000(?) убитыми. Мехмед-Гирей отступил к Фастову грабя на своем пути селения.
По этой причине в стане союзников начался раздор. Орлик, как мог препятствовал ограблению татарами и поляками местного населения. А те, не взирая ни на что, разбойничали.
В конце концов татары и вовсе сняли осаду и чамбулы бросились за ясырем, разоряя села и го-родки. Полки Правобережья: Белоцерковский, Ка-невский, Корсуньский, Кальницкий, Уманский, Тор-говицкий, Брацлавский подверглись опустошитель-ным набегам. Застонала украинская земля. В церк-вях с икон обдирались ризы, а сами храмы преда-вались огню. В городах и селах убивали людей и за-хватывали «ясырь». Войска Орлика и Потоцкого остались одни у стен Белой Церкви.
Тем временем, Голицыну удалось собрать 9 драгун-ских и 2 пехотных полка и ударить по татарам. Те не выдержали и откатились, уводя полон на Крым. Уходя, оставляли после себя разоренный край. Фи-липп Орлик с казаками бросился боронить села и городки, в некоторых вспыхивали кровавые схват-ки. Местное население, поддерживающие Гетмана, было разочарованно грабежами татар – это сильно ударило по авторитету Филиппа Орлика.
Когда Голицын 15 апреля (26) возле Богуслава догнал Мехмед Гирея и отбил полон около 7000 че-ловек (вопрос очень спорный, поскольку из россий-ских источников), Филипп Орлик уже был на пол пути к Бендерам. Разумеется, он не стал оказывать помощи татарам, считая их предателями соглаше-ния достигнутого в декабре 1710 года. В конце ап-реля Орлик был уже в Бендерах.
Прибыв на место, он тут же попросил Карла XII ходатайствовать перед султаном Ахмедом об осво-бождении захваченного татарами «ясыря». Швед-ский король выполнил просьбу гетмана и 31 июня 1711 года султан издал приказ сераксиру Юсуфу-паше отыскать, отобрать и передать Филиппу Ор-лику украинских пленников, которых пригнали с прошлого похода на Украину. Освободить обязаны были всех, кто найдется в регионе которым правил Бендерский паша. Дело затянулось на два года, но эффекта уже особого не было, гетман значительно утратил симпатии народа.
Не удалось задуманное и шведам в Померании. Это было тяжелым ударом для Гетмана, но надежда на лучшее не покидала его. Он снова рассылает по-сланников с универсалами, собирая сторонников.