Господи, останови их!!!

 
      – Люсь, можешь ещё помочь?
      – В чём или  чем? – спросила Люся, уплетая бутерброд с  колбасой и плотно прижимая к уху плечом мобилку.
Она спешила на работу. Однако, почувствовав в голосе Насти озабоченность, стала внимательно слушать её.
      – Прибыли ещё автобусы с мамочками и детками из страны, где стреляют. Знаю, ты устала, как и мы все. Вот и спрашиваю.
      – Могу! – проговорила Люся, отложив бутерброд.
    Есть расхотелось. Перед глазами возникли кровавые картины, виденные  по телевизору: Одесса, Донецк, Луганск …
Жители Крыма говорили о том, что страдали бы так же от бомбежек, как и они, если бы не встали во весь рост, стиснули кулаки и не предъявили всему миру своё волеизъявление: вернуться домой, в Россию, широко распахнувшую объятья.
Прибежав на работу, Люся не успела и рта раскрыть, как посыпались уточняющие вопросы.
      – Ещё приехали? Есть груднички? Могу забрать к себе молодую мамашу. У меня дача у моря. А я хочу им передать…
Сотрудницы, сотрудники стремились помочь беженцам. Люсю очередной раз  охватила гордость за своих коллег, за всех жителей славного города Севастополя.
***
      – Настя, тут собралось вещей за два дня столько! Откликнулись многие. Принесли одежду, продукты, деньги, – сообщила Люся подруге.
– Не забудь, поблагодарить их за умение сопереживать. Сейчас подъедем на машине погрузим и поедем к нашим подопечным. Если хочешь, поехали с нами.
      – Хочу.
    Загрузив машину, они поехали к Насте на дачу, которую она предоставила беженцам. Как, оказалось, там разместились четыре женщины со своими детьми. Их мужья, остались в Луганске отстаивать права на нормальную жизнь: говорить на родном русском язык, воспитывать детей, почитать своих отцов и дедов, подаривших  жизнь, а не мучение под сапогом фашизма.
Не успели подъехать, как калитка открылась. К ним вышли два парня, на вид лет четырнадцати. Люсю поразило то, что взгляд у них был взрослых мужчин, и держались они так, будто кроме них  матерям и малышне, которые появились и тут же схватились за ихние штанины, боязливо поглядывая на нас, никто не сможет помочь.
      – Быстро же они повзрослели, – произнесла Люся.– Вовка мой по сравнению с ними ребенок, хоть и такого же возраста.
    Во дворе перед домом на травке сидела девочка двух лет. Рядом нагружал землей самосвал мальчик пяти лет. Люся смотрела на женщин, вышедших из дома поблагодарить за помощь. Было видно, как внутренне они были напряжены.  Постепенно разговорились. Женщины стали рассказывать про стрельбу в их городе. Слёз не было. Они уже не могли плакать. Только одна из них, вздрагивая, всхлипывала.
      – Мама, мама, – неожиданно раздался полный ужаса крик мальчика, прижавшего к себе сестренку. – Где погреб? Куда прятаться?
 Перед Люсей упала на землю всхлипывающая женщина и, машинально обхватив руками голову, стала раскачиваться и стонать. Позже выяснилось, вся её семья погибла в момент бомбежки. ВСЕ! Мать, муж и сын. Их напугал звук, пролетавшего рейсового  самолёта.
От увиденного,  у Люси подступил ком к горлу. Она опустилась около детей, обняла их и прижала к себе. Их мать уткнулась ей в спину лицом, ища защиту.
– Всё хорошо, Всё хорошо. Бомбежки не будет. Это пассажирский самолёт.
Она прижимала малышей к себе, целовала и гладила их по спинкам и головкам, приговаривая:
      – Вам ничего больше не грозит! Вас здесь все любят!
По лицу Люси катились слезы. Она видела глаза малышей, которые уже знали, что такое война.
    Люся старалась быть спокойной и ласковой, а у самой – рвался наружу крик души, предназначенный тем, кто хладнокровно истреблял мирных людей: – Господи, останови этих нелюдей!