Их цикла "Истории разных лет"
Лена приехала в Москву в начале 90-х годов. Город вечерами плохо освещался. Царила безработица, и многие люди вышли на улицы торговать тем, что имели. Торговать ей было нечем, но подсознательно она все равно испытывала страх, а вдруг каким-то невероятным образом окажется среди них? Проходя через сумрачные туннели переходов, мимо черных фигур, склонившихся над никому не нужным скарбом, ей становилось не по себе. Бедный люд был в добровольно-вынужденном рабстве, казалось, все они прикованы цепями к холодному полу, что участь их уже предрешена.
В переходы ей приходилось спускаться, когда надо было куда-то срочно ехать на метро. Если же можно было обойтись наземным транспортом или пройти путь с километр и более, она предпочитала его. Большой город утомлял расстояниями, забирал ее молодые силы. К вечеру Лена едва переставляла ноги, приходя в свою комнату, расположенную на четвертом этаже в переполненной коммуналками громадной сталинке1. В комнате ей часто не хватало воздуха, тогда, дождавшись глубокой ночи, она открывала окно. В это время автомобильный шум магистрали, возле которой стоял дом, затихал на пару часов. Однажды знакомая подсунула ей сорванное с дерева объявление, где предлагалась работа с проживанием. Перспектива сулила перемены, в первую очередь радовало, что можно будет съехать из мрачной сталинки и, возможно, за жильё платить не придется.
Хозяин малогабаритки, мужичок средних лет со слегка оплывшей фигурой, рыжебородый, эдакий «боссик», занимался недвижимостью. Он искал девушку, согласную проживать в его малогабаритке, исполнительную и легкую на подъем. В обязанности её будет входить прием звонков от клиентов и показ домов и участков за городом. Лена согласилась. Вся страна продает что может, вот и ей нашлось чем торговать. Слава богу, это не обочина дороги, не рынок и не подземный переход, куда многих вытолкнула судьба. А минимализм обстановки нового жилья ей даже пришёлся по душе. Квартирка находилась в старенькой девятиэтажке в спальном зелёном районе на западной окраине города. На двадцати двух квадратах умещались малюсенькая прихожая, отдельная ванная, кухня, в которой можно было, не вставая со стула, и готовить, и перекусывать, а также комнатка с небольшим набором мебели: шкаф, раскладной диван, стол и два стула и самое важное в её предстоящей работе — телефон-факс. Окно теперь можно было держать нараспашку круглые сутки. Оно выходило в зеленый двор, где росли деревья, кустарники и даже была разбита небольшая клумба с цветами.
Понравились ей и новые обязанности. Было интересно знакомиться с людьми, которых она сопровождала в поездках на их же автомобилях, ходить нехожеными тропами по проселочным дорогам, по чужим необжитым участкам, а порой и по полям и лугам. В поездках она вела себя как экскурсовод, охотно рассказывая о том, что знала, где-то прочитала или услышала от того же маклера про земли и бывшие колхозы, ещё недавно располагавшиеся на них, а также про бывших и нынешних хозяев этих земель, сгинувших во времена революции или при Сталине, а то и в новейшие времена. Любила наблюдать за живыми реакциями, сосредоточенными размышлениями покупателей иногда вслух, но большей частью про себя, над тем, во что можно превратить приобретаемое жилье или голый кусок земли. Клиенты были разные, молодые и пожилые, важные, робкие, наглые. Всё это были люди, умевшие в условиях полной неразберихи в стране зарабатывать деньги. В то время ценилась валюта, ею они и расплачивались, если дело доходило до сделки, к которой в последний момент подключался хозяин лениного жилья. Сам он жил за городом в просторном доме с молодой женой и маленьким сыном. В первые дни после её переселения, показав все объекты, он свозил её и к себе тоже, объяснив по пути, как сюда добираться на электричке в случае необходимости.
II
Больше всего она любила ездить в новый коттеджный поселок, где стоял трехэтажный дом с толстыми стенами из красного кирпича. Дорога туда была путанная, с трудом запоминаемая: через дачный поселок, потом через деревню, потом по проселочной дороге через лес, луг, по холмам и, после въезда в другую деревню, круто вниз, к мостку над прудом. Только после этого, выкарабкавшись из низины и проехав мимо последних дворов и церкви, автомобиль шел по ровной дороге полем, на котором надо было в нужном месте повернуть направо на заросший дерном и примятый шинами редких автомобилей путь, пролегавший через луг и в конце концов приводивший в нужный посёлок. На выезде из второй деревни был самый заметный и значимый ориентир — огромный старинный собор с голубым куполом, вокруг которого ощущалась какая-то жизнь. Иногда, на скорости, из окна автомобиля, Лена успевала заметить возле него каких-то оборванных нищих, один раз, проезжая в воскресный день, увидела несколько машин и людей, наверное, прихожан этой церкви… Целью поездки, как сказано выше, был дом. О нём она рассказывала по телефону, когда звонили по объявлению. В газете, где печаталось объявление, были указаны его координаты и параметры. Большая часть звонивших первым делом уточняла, действительно ли правильно указана площадь, нет ли опечатки?
Дом был очень большим, поражал огромными проемами окон, к застеклению которых хозяин так и не успел приступить. «Замок» — так назвал его серый маклер, когда подвёз к нему Лену, был целиком достроен, со всеми внутренними переходами, лестницами, включая винтовую в боковой башенке, и покрыт крышей из дорогой современной черепицы. Несколько лет он стоял заброшенным, несколько лет и зим природные стихии, бушевавшие в это время, отразились на его состоянии и внешнем облике: северная сторона позеленела от ползущего с фундамента вверх мха, а по западной прошла глубокая трещина. Кирпич местами шелушился, цемент выветривался, на буро-красных поверхностях появились влажные разводы и белый известковый налет.
Первое знакомство с домом она хорошо запомнила. Войдя внутрь с крыльца, пройдя через комнату-прихожую, Лена оказалась в огромном зале, пространство которого занимало не менее двух в сумме этажей. Казалось, что потолок был где-то на уровне десяти метров над головой. Слева в стене сквозь широкие стрельчатые проемы был виден край пыльной дороги и открытый всем сторонам света участок, поросший чертополохом, лопухами, мелким разнотравьем. «Прям замок Родзивиллов! — (боссик только что вернулся из прибалтийской страны, куда возил жену и сына на отдых, и находился еще под впечатлением от увиденных там средневековых достопримечательностей.) — Наверное, браток, который строил, думал вставить тут цветные витражи», —прокомментировал он, стараясь справится с одышкой. Она всегда его одолевала на пятом или шестом шагу, стоило только ему выйти из белого американского шеврале и пройти по очередному продаваемому угодью.
На противоположной стене по всей длине тянулся широкий балкон — верхний полуэтаж, из которого несколько дверей вели в комнаты второй части дома. Они прошли через залу по хрустевшим под ногами кое-где остаткам строительного мусора, завернули в длинный коридор, в конце его шагнули на пыльную лестницу, ведущую на второй этаж к комнатам, вышли на балкон, а по нему к винтовой лестнице, ведущей в башню. Поднялись по ней вверх, обнаруживая на каждом витке выход в отдельные помещения. В самом верху нашли насквозь продуваемый сквозь пустые оконные проемы круглый чердак. Оттуда открывался прекрасный обзор на весь коттеджный поселок и массу леса вдалеке, над которым Лена заметила синий купол большого собора, увенчанного крестом, мимо которого они только что проезжали. Спустились вниз по лестнице, и там уже, несколько раз завернув по ошибке в замкнутые пространства, нашли-таки выход в комнату-прихожую, с которой начинали свой маршрут.
III
Все объекты недвижимости, которые серый маклер имел в своей личной базе, принадлежали разным знакомым, родственникам, друзьям или друзьям знакомых. Вот и этот «замок» он нашел через третьи руки, его хозяин пропал за границей несколько лет назад, а банк, выдававший ссуду под строительство, собирался его продавать. На обратном пути они заехали в тот самый районный банк и практически без всяких проволочек зашли к директорше, где и составили договор о посреднических услугах. Маклер хотел получить двадцать процентов с продажи, но толстая тётя, представительница ещё советской номенклатуры, дала согласие только на десять. На вопрос боссика, не убили ли давным-давно хозяина, банкирша, не моргнув глазом, ответила, что пока сказать ничего о нём не может, «ищут с момента просрочки договора». «…Или его заказали на родине, поэтому он остался навсегда за границей», — задумчиво резюмировал на обратном пути маклер, ведя по узкой Рублевке свой белый паркетник. В этот момент в его голосе Лена почувствовала, как будто нотку человеческого участия и даже признаки уважения, неожиданно вдруг проявленные этим сверхциничным человеком. А, возможно, ей это всего лишь показалось.
После ознакомления с «объектом» Лена стала возить сюда клиентов, тех, которые имели на своих счетах необходимую немалую сумму. Услышав из её уст короткий рассказ про дом, звучавший как яркая реклама по радио (частые пересказы этому способствовали), а также и про то, что в ближайшие выходные она готова поработать бесплатным гидом, движимые любопытством клиенты соглашались на осмотр. Многих впечатлял масштаб продаваемого объекта. Оказавшись на месте, про себя, а кто-то и вслух, восхищались постройкой. Они, как и боссик, называли дом замком, что было вполне обоснованно. Никто не оставался равнодушным при виде высокой круглой башни, пристроенной к левому углу дома, не обращая особого внимания на голый шпиль, венчавший её. Сосредоточенно смотрели на глубокую трещину в стене. Внутри строения клиенты терялись и, как правило, больше молчали, пораженные огромным пространством зала. Им нравилась винтовая лестница и вид из круглого чердака через продуваемые окна на лес, посёлок и дорогу, ведущую к участку. Нравилась внутренняя планировка дома, которая казалась запутанной, но очень уж завлекательной, как игра-лабиринт. Уезжали клиенты впечатленные увиденным, отказываясь смотреть и даже слушать про другие варианты, так на всех магически действовало "гнездо Родзивиллов". Каждый следующий посетитель исчезал навсегда, ни звонил, ни писал, не слал факсов, его словно сдувало ветром. Задавшись вопросом, сколько же будет стоить застекление высоких стрельчатых проёмов, всех остальных окон дома и башни, внутренняя отделка, вложения в укрепление стены и фундамента… — мало кто доходил в своих подсчётах до конца, а точнее этот конец выглядел слишком размытым в туманном будущем.
Когда появилась красивая пара, с первого взгляда влюбившаяся в дом, Лена поверила, что они его купят. Серый маклер обрадовался и уже считал свою прибыль. «Разве ты не алчная? — Спрашивал он у Лены. — Все люди алчные, других не бывает». Потом он задумался о дальнейших действиях: «Надо ехать к директору банка, — решил он. — Ты пойдёшь к ней с цветами, поздравишь с восьмым марта и скажешь о клиентах. Нам нужны документы для нотариуса, чтобы поскорее оформить дом». Однако, цветы не помогли делу. Покупатели через несколько дней передумали, поняв, что с хозяином дело было мутное, то ли он жив, то ли нет. Даже если будет справка из милиции о том, что розыски не дали результата (банк уже полгода назад подал на него в розыск), он мог бы объявиться позже и предъявить свои права, или испортить жизнь без всяких оснований, просто по своей бандитской натуре. Покупатели просчитывали все варианты, так как были осторожны и дорожили заработанным. В те времени рисковать здравые люди не хотели, а ко всем потенциальным конкурентам на всякий случай относились настороженно, принимая во внимание, что это могут быть бандиты.
В конце концов серый маклер страшно разозлился и принял рациональное решение. Он вычеркнул дом из своего списка и запретил Лене возить туда клиентов. «Объект убыточный, только время отнимает, прибыли всё равно не будет!» Лене было грустно, вряд ли она ещё когда-либо сможет посетить этот одинокий, заброшенный замок. Сама бы его купила, если бы только имела бесконечный приток средств, устроила бы в нём всё со вкусом: окна в залу застеклила бы цветными витражами, заказала бы роскошную хрустальную люстру, полы застелила солнечным глянцевым паркетом, а шпиль над башенкой украсила бы флажком, как украшали рыцарские замки. Под красивым фасадом (с окнами-витражами) у неё обязательно бы росли кусты роз, пионы и астры.
Прошло более полугода. Однажды боссик привёз Лене цветной толстый журнал «Смотри, узнаёшь наш замок? В нём сейчас кино снимают! Хорошо придумали, хозяина-то нет, платить за аренду никому не надо!». В журнале Лена увидела фотографию дома и рыцаря-крестоносца в доспехах верхом на коне. Белый конь был тоже в железных доспехах. Огромные окна оказались закрыты разноцветными витражами, под стеной замка росли кусты алых и белых роз. Позже, на видеокассете она посмотрела тот фильм. В замке жила дама сердца того самого рыцаря. Особенно ей запомнились кадры, на которых эта дама в белом платье, бежала к нему навстречу через огромную залу по солнечному паркету. Стулья, диваны, картины, люстра из миллиона серебристых огней — красота и роскошь интерьера были такими, каких она не смогла бы вообразить. В конце фильма камера поднималась вверх, и зритель глазами сначала карабкался по стене замка, потом видел крупным планом флигель, вращающийся на том самом шпиле на башенке дома, а потом всю округу вокруг. Вид сверху, с крыши завораживал масштабом пейзажа, в который попадали зелёные островки леса и все земли бывших дворянских угодий и колхозов, застроенных маленькими, с высоты казавшимися игрушечными, бурыми и серыми домиками и замками. Стрелка на шпиле, оканчивавшаяся флажком с раздвоенными концами, как и многие флюгеры в Европе, качалась в направлении кромки леса, над которым виднелся синий купол собора, увенчанный крестом.