Широкое поле, залитое солнечным светом, хотя, как ни странно, солнца не видно. Зеленая трава до горизонта и кажется, что даже за ним одна трава. Просто зеленое море. И одно дерево. Всего одно. Мне не кажется странным это, не кажется странным, что трава слишком зеленая, что небо не синее, а какое-то сиреневое с красными облаками. Я здесь уже был. Я делаю шаг в сторону дерева и ощущаю, что меня что-то понесло вверх. Какая-то желтая река, которая не на поверхности земли, а где-то в воздухе. Я доверяю ей, поэтому не сопротивляюсь. Я просто знаю, что так нужно. Так нужно мне. Я расправляю руки и отдаю всего себя этому желтому потоку. Где-то слышится голос "Закрой глаза". Я закрыл...
Она все время смотрит на часы. Эту боль терпеть больше сил нет, хочется кричать, но она же гордая. Слышится голос акушера "Тужься" и она собирает остаток силы....Жизнь рождает жизнь и никак иначе. Послышался возглас акушера "Мальчик" и крик. Крик нового человека. Крик новой жизни. С облегчением она посмотрела на часы: 8.15. И закрыла глаза.
Я вздрогнул и очнулся. Все тот же желтый поток, все то же спокойствие и та же тишина и только голос, рождающийся откуда-то из живота шепчет "закрывай глаза". Я закрываю.
Мальчик на стуле гордо читает стих перед множеством гостей. Гости умиляются, какой умный, какой хороший, сколько таланта и с такой душой читает стихи. Браво! Он от удовольствия закрывает глаза и...
Мой желтый поток такой же спокойный, только мне как-то беспокойно. Это был я? Снова закрываю глаза.
Сегодня гонки на велосипеде и он должен непременно победить, ведь мама же в него верит. Он еще раз посмотрел на нее и сорвался с места. Жаль только, что сразу в падение. Дикая боль в колене заглушала крик толпы, он только чувствовал, как родные руки бережно помогают подняться. Он плачет "мама, я проиграл". "Ничего", шепчет она ему на ушко - "От этого я тебя меньше любить не стану.. А впереди еще много побед". Он обнял ее крепче и закрыл глаза.
Мама, мама - горько отозвалось во мне и ощущение беззащитности охватило меня. Поток больше не успокаивал. Глаза от слез будто налились свинцом и я снова их закрыл...
- Как ты мог так поступить? - негодовала она - Ведь ты же знал, что деньги на лекарство бабушке! Зачем ты их взял? Тебе сигареты дороже матери?? Он молча уставился в пол, сказать нечего и страшно и стыдно. Обхватив голову руками, он закрыл глаза.
Прости, прости - пульсировало в голове. Поток совсем стал неласковым, мне стало страшно и я закрыл глаза. Я их больше не открою.
Он пишет.
Он играет.
Он говорит.
Снова пишет.
Снова играет.
Ее уже не видно.
Сигарета.
Он пишет.
Он поет.
Дом
Работа
Семья
Работа
Он пишет.
Кадры все быстрее и быстрее, хаотичнее и такие неважные. Скорее бы закончилось.
Телевизор - там кровь
Компьютер - он пишет. Про кровь.
Ее нет.
Я открываю глаза. Лежу на земле. Тошнит и дико кружится голова. Пытаюсь встать и слышу голос "Ну как? Понравилось?" Поворачиваю голову, рядом на камне сидит человек. Сквозь длинной челки можно увидеть глаза. Печальные глаза. В руках небольшой прутик, которым он что-то пишет на земле.
- Ты кто?
- Мне ясно, кто я, мне хочется понять кто ты. - усмехается он
- Я? Я человек - отвечаю.
- Я спросил не что ты, а кто ты.
Я пожал плечами.
- Человек - только кровь, кости, кожа и мясо. В совокупности - это что. Человека можно спросить "кто ты" только, тогда, когда в нем живет душа. Так кто ты?
- Душа человека - ответил я.
Он снова усмехнулся. -Подойди сюда, Душа человека. Я присел напротив него и стал наблюдать, как он возит палкой по земле. Он пристально посмотрел на меня и вздохнул.
- Я был на земле. Печальное зрелище - эта ваша земля. Люди не меняются, нет. Как только Душа попадает в тело человека, она предается забвению. Самое чистое и самое светлое идет на второй план. Первые дни человеческий мозг не в силах контролировать всё, душа кричит, молит о пощаде, но кто поймет ее язык... И она смиряется. Смиряется со своим заточением. Люди.... Как только начинаете говорить, вы перестаете слышать. С гордостью таскаете на себе свою национальность. Тьфу. Здесь не спрашивают, какой ты был национальности. Здесь спросят, каким ты был человеком. Когда-то я на много людей делил корочку хлеба, а вы не можете поделить землю, вам не принадлежащую. Вы воюете, строите коробки, которые называете домом, приходя в который вы свое одиночество оправдываете словом "отдых". Высшая блажь - купить коробку по-больше. Для чего? Чтобы вашему одиночеству было, где летать?- он снова посмотрел на меня. Видимо, ждал ответа, но я не знал, что на это сказать. Он покрутил прутик у себя в руках, вздохнул и снова принялся чертить. - А чему вы молитесь, люди? Нарисовали иконы, чтобы как-бы, глядя в глаза Богу попросить блажи. Забыли! Забыли вы, что Высшая блажь - в вас самих. Нет, не в деньгах, не в коробках и даже не в Вере. Высшая блажь - Вы. Высшая любовь - Вы. И высшее разочарование - тоже вы. Вы сами. Тюремщики души своей. - он снова посмотрел на меня.
- Но мы умеем рисовать, петь, писать стихи и...мы же не все разрушаем - возразил я.
- Вы рисуете, чтобы вам заплатили деньги, вы поете за деньги, вы строите за деньги, разрушаете за них.
- Но это придумал не я! - недоумевал я. - Зачем ты все это мне говоришь?
Он вздохнул:
- В этом весь человек. - потом он крепко обнял меня и сказал - посмотри направо и подумай о Боге.
Я повернулся в указанную сторону. Огромные и такие разные деревья (макушки которых уходили далеко в синее небо), о чем-то перешептывались между собой, пересказывая какую-то тайну друг другу. Всюду снующие разнообразные животные беспорядочно вторили ветру, игрались. Львы спокойно соседствовали с зайцами, мыши с кошками. Я улыбнулся - это божественно! Где-то за горизонтом засияло, постепенно превращаясь в звездочку, которая все росла и освещала и без того светлое небо. Всего через мгновение эта яркая вспышка превратилась в огромное белое солнце. Оно не палило, нет. Оно просто светилось. Любовью.
Я повернулся к своему сопровождающему и, почему-то сказал: - Я тебя люблю.
Он тепло улыбнулся мне и молча указал в противоположную сторону. Там был огромнейший карьер. Я подошел к краю и увидел.... людей. Сидя на поле из хлеба, они дрались за каждую крошку. Плавая в море, они дрались за каждую каплю воды. Они все говорили одновременно и никто никого не слышал. Обезображенные злобой лица зияли сильнее своей ямой. Я крикнул им: эй, люди! Вылезайте из ямы! Идите сюда, здесь лучше! Но на меня даже никто не посмотрел.
Я сел на краю ямы все еще надеясь, что хоть кто-то из них меня заметит и я смогу его спасти. На мое плечо опустилась рука:
- Бесполезно, Душа человека. Люди давно перестали смотреть вверх.. - Он подал мне руку. - Видишь теперь мое отчаяние? - я плакал. - Возвращайся назад, Душа человека. Скажи хотя бы нескольким из них, что Бог не умер, что он хочет помочь... Пусть только на миг замолчат и поднимут глаза вверх. Ведь Он говорит, что все еще любит их. Он говорит им шумом ветра, пением птиц, светом луны и солнца. Всем прекрасным, что в них есть - Он говорит... Просто иди, Душа человека и скажи, пусть вспомнят о Боге.
Снова желтый спокойный поток окутал меня и я крикнул своему другу:
- Как хоть звать тебя?
Он ответил:
- Люди зовут меня Иисус.
Я закрыл глаза...
- Дыши! Дыши! - услышал я сквозь темноту голос: - Молодец! Давай!
Я открыл глаза. Огромное синее небо расплывалось в своей шелковой неге. Вой сирен прерывал пение птиц, шум ветра, но я слушал.
Я почувствовал, как чьи-то руки меня подняли с земли и положили на носилки. Я повернул голову - обломки моего мотоцикла безжизненно валялись на дороге. Вокруг помятой машины сновал и кому-то звонил напуганный водитель. Суета. Снова смотрю на небо, там в вышине замечаю постепенно растущую белую звездочку. Слышу обеспокоенный голос жены: как он? Кто-то отвечает ей: плохо, но жить будет. Бог этого парня любит. Очень любит.
Я улыбаюсь. Конечно любит. Как и тебя. Просто хоть иногда смотри и слушай.