Этот подвал она приметила давно, но все не решалась в него забраться - острые стрелы разбитого стекла торчали, как клыки страшного сторожевого пса. Это и неизвестность внутри отпугивало. Несколько раз подходила к окну подвала, нюхала воздух и кроме запаха плесени и старья ничего не ощущала. Ни запах людей, ни запахов других животных, кроме мышей ее острый нюх не определял.
Вообще-то подвалов она боялась и избегала, они таили в себе какую-то непонятную опасность. Конечно, манило тепло и темнота помещения, а также отсутствие людского запаха. Особенно привлекательным было это место зимой, а также в период холодных осенних дождей.
И только осознав, что в ее организме стала зарождаться новая жизнь, она решилась обследовать подвал. Несколькими резкими короткими вдохами втянула воздух, потом еще раз. Нет – ничего, что могло бы ей угрожать, не чувствуется.
Сперва, протиснув голову, потом потихоньку, продирая тело сквозь острые стекла, собака вошла в темноту подвала. Двигаясь, она выдавила несколько осколков стекол, тем самым расширив проход. Оказавшись на небольшом выступе, обнаружила, что слева имеется пологий спуск, по которому можно спуститься на пол. Кругом было сухо, в нос забилась пыль и собака несколько раз чихнула. В углу лежали какие-то старые вещи и она отметила для себя, что тут неплохо бы устроить место для отдыха.
Подвал был небольшим, имел дверь, которая была заколочена и длительное время не открывалась. Видимо, кто-то из жильцов когда-то оборудовал здесь себе место для хранения вещей, со временем или с переселением, это помещение никому не передалось, в результате оказалось бесхозным.
До этого она жила в старом сарае, почти в центре города. Дома, возле которых стоял сарай, планировали под снос, но «планировка» затянулась: дома не снесли, а сараи стали превращаться в свалки старого барахла. Однажды сарай загорелся и, едва почувствовав опасность с запахом дыма, собака убежала. Вернувшись, обнаружила сгоревшим свое убежище. Нужно было найти закуток, где можно было бы укрыться от непогоды, а главное - от людского внимания.
«Тигровой» ее прозвали за особый окрас: на красноватом фоне ее тела имелись черный разводы. Конечно, она не была нисколько не похожа на тигрицу: ни нравом, ни внешним видом.
Родилась на окраине города в одноэтажном секторе, где в каждом дворе было по собаке, где хозяева не особенно приветствовали появление «приплода», поэтому ощенившиеся суки пытались спрятать своих щенков где-нибудь в укромном месте. Кое-как освоившись в этом мире, она ушла от своей матери, как только та перестала кормить ее своим молоком и дала понять, что пора самой искать хлеб. Ушла в самостоятельную жизнь. Благо люди стали жить хорошо и могли позволить себе выбросить на помойку кусок не съеденной еды.
Всё, с чем с этой поры она сталкивалась, было ей вновь, все пришлось самой понимать, осознавать и оценивать.
Окрепнув, от окраины города Тигровая постепенно стала перемещаться в многоэтажные постройки, где возможностей для пропитания было больше. Постепенно она научилась самостоятельно находить места для питания и ночлега.
Со временем стала понимать, что люди для нее - самая страшная опасность. После того как ее чуть не убил палкой какой-то пьяный человек, она опасалась подходить к людям, стараясь обойти их стороной. Обычно опускала голову, краем глаза следила за действиями человека, поджимала хвост и медленно, чтобы не показать людям свой страх, уходила от опасности.
У нее даже мысли не было напасть на человека, это казалось ей каким-то непостижимым действом. Еще Тигровая боялась подходить к человеческим детенышам: потому что дети не предсказуемы по природе, а еще понимала, что люди за своих детей будут ее жестоко наказывать, не то чтобы за дело, а просто – за угрозу. Ей, конечно, очень хотелось, чтобы маленький человечек, который радостно тянул к ней свои ручки и кричал: «Собачка», погладил по голове или почесал за ухом. От них пахло миром и спокойствием, и еще каким-то непонятным, кружащим голову, запахом.
После того, как ее ударил автомобиль, поняла, что это такая же опасность, как и сам человек, сидящий за рулем. Потом она несколько дней отлеживалась в старом сарае, зализывая раненую лапу и долго еще хромала.
С одобрением относилась к псам, которые бегали за мотоциклистами, пытаясь укусить их за ногу, хотя сама это даже не пытала сделать, несмотря на ненависть к движущимся механизмам.
Ей очень хотелось подойти к домашним собакам, которых вели на поводке, или же просто сопровождали гордые хозяева. В своей собачьей среде нравы известны, поэтому по жестам можно было определить, как дальше будут развиваться события, а вот с людьми – проблема. Совсем не знаешь, чего от них можно ожидать.
Ей были неинтересны другие бродячие псы, важно было самой прокормиться. Но, через какое-то время, Тигровая почувствовала необходимость нахождения рядом самца, да и они как-то неожиданно появились рядом с ней.
Настороженные взгляды собачей стаи оценивали всякого, кто проходил мимо. В центре стаи лежала Тигровая, которая изредка поглядывала на своих «охранников» - Рыжего, Хромого, Малыша и Черныша, составлявших ее теперешнюю семью. Они по очереди подходили к ней, тыча носом в ее голову, обнюхивая рот, она, лизнув каждого, как бы говорила, «я вас люблю: всех и каждого». Эта четверка собралась вокруг Тигровой весной сразу же, как только она почувствовала инстинктивное стремление к спариванию. Они все были бродячими псами, не знавшими никогда хозяйской цепи или поводка, разными по возрасту и состоянию здоровья, до этого времени жившими в разных уголках города и собравшиеся по зову природы.
Для совместной жизни стая «облюбовала» один из микрорайонов города, где было не менее трех больших мусорных свалок. Утром и вечером, когда было меньше людей и они не бросались в глаза, стая выходила для поиска пищи. А потом уходила в небольшую посадку, где, прижавших друг к дружке, ночевали и дневали.
Потом она прогнала своих «сопровождающих» и опять осталась одна.
Тигровая подошла к «своему» подвалу, протиснула свое тело между острыми остатками стекла, спрыгнула на пыльный пол, прошла в темный угол и улеглась на старом пальто.
Молодая сука вздохнула, положила голову на передние лапы, обвила себя хвостом и закрыла глаза. В памяти мелькали события дня: одни вызывали прилив счастья, другие - желание лаять. Постепенно, чувство безопасности заволакивало мозг и, собака заснула. Проснувшись утром, она впервые почувствовала, что что-то с ней произошло – в ней зарождалась новая жизни.
С каждым днем, она все явственней ощущала несколько новых жизней в себе, живот разбух и стал притягивать ее тело к земле, стало тяжелее ходить и она уже с трудом протискивалась в свой подвал.
Однажды ночью она проснулась от ощущения того, что что-то должно произойти. До этого ей весь день было холодно и она не могла никак согреться, хотя в подвале было достаточно тепло.
Ей не хотелось есть, ходить, а только лежать. А тут ее охватило какое-то беспокойство, она с трудом встала, прошла по подвалу, легла, ей захотелось вытянуться, она вытянула лапы и положила голову на передние. Потом пошла вода, это было неожиданно, ведь всегда она мочилась сидя, а тут лежа.
У нее сильно заболел живот, Тигровая задрожала, заскулила, пыталась вскочить, ощущая какое-то непонятное беспокойство, но не смогла, неведомая сила давила ее вниз, заставляя лежать на полу в распластанной позе.
Судорожные движения захватывали все ее тело, она чувствовала, что из туловища что-то выходит и это выходящее вызывало дикую нестерпимую боль.
И вдруг увидела рядом с собой маленький комочек в пузыре. Тигровая зубами разгрызла пузырь, перегрызла пуповину и съела послед, тщательно вылизала новорожденного щенка. Она никогда не имела дело со щенками и не знала, что нужно делать, все происходило как бы само собой.
Через какое-то время, щенок начал ползать, и она подтолкнула его к своим соскам. Потом на свет появилось еще два щенка. Схватки прекратились и Тигровая успокоилась. У ее живота лежало три комочка, сопящих и время от времени прикладывающихся к соскам. Сук вздохнула, положила голову на передние лапы и закрыла глаза.
Как только кто-то из малышей начинал шевелиться, Тигровая поднимала голову, облизывала щенка, наблюдая за тем, что тот делает. Потом опять опускала голову и задрёмывала на какое-то короткое время.
Щенки пахли ею самой и в тоже время чем-то необычным, неуловимо теплым нежным и родным. Она назвала их Лопоухий, Черноглазый, Рыжий.
Через день она почувствовала сильный голод и поняла, что необходимо поесть, иначе нечем будет кормить щенков. Тигровая осторожно встала, чтобы не потревожить спящих щенков. Как оказалось, за время родов, она сильно устала, ноги невольно подкашивались и ее слегка пошатывало. Выйдя на улицу, она зажмурилась от солнечного света, потом огляделась вокруг и не почувствовав тревоги, медленно пошла к ближайшей мусорке. Там, схватив какую-то еду, практически не жуя, проглотила ее и побежала обратно, с чувством беспокойства: «как там её щенки?».
А тем временем троица, как ни в чем не бывало, мирно посапывая, разлеглась на старом пальто. Но, как только она улеглась рядом с ними, все подтянулись к ее соскам, а потом наевшись опять мирно засопели.
Через какое-то время, Тигровая стала выводить щенков на улицу, знакомить с окрестностями и готовить дальнейшей жизни: как относиться к людям и другим животным, как искать места для ночлега и добывать пищу.
На пустыре, через который редко когда проходили люди, они грелись на солнце, бегали, обнюхивая теплеющую землю и набирающую силу траву. Ей интересно было наблюдать за тем, как они барахтались, покусывая друга, сопели и рычали, а иногда и лаяли друг на друга, когда играли в догонялки.
В тот день, она решила оставить щенков одних и поискать новое место для кормежки: ближайшую «мусорку» стали чаще убирать и теперь остатки еды совсем редко стали там попадаться. Правда, ее очень волновало то, как без неё будут вести себя щенки. Они уже подросли, вытянулись и уже шустро бегали на своих длинных неуклюжих ногах. А потом, иногда они облаивали редких прохожих, что также волновало Тигровую. Несколько дней назад какой-то человек пришел с палкой и выгнал их с пустыря. Хотя по ее мнению – никому они не мешали.
Какое-то тревожное чувство вдруг овладело Тигровой. «Что-то не так! Что-то случилось!» - подумала она.
Резко остановившись, она развернулась и рванула к месту, где оставила щенков.
От уведенного перехватило дыхание, какие-то люди забрасывали неживые тела ее любимых, ее первых щенков в кузов машины. Она залаяла, оскалив свои острые клыки, готовая броситься и разорвать этих людей. А потом сдавленный вой вырвался из ее горла!
Один из людей повернулся, посмотрел на Тигровую и что-то сказал напарникам. На нее глянул черный зрачок ствола оружия. Выстрел она услышала, когда петляя, бежала под защиту ближайшего кустарника. Пуля просвистела мимо, а потом ударилась о ствол дерева.
Низко опустив голову, еле передвигая лапы, Тигровая пришла к своему подвалу. По привычному маршруту прошла внутрь, легла на пахнущую еще ее детьми постель, закрыла глаза и тихонько завыла….