(начало повести "Собаки в садике (Из жизни пятиклассника)" читайте здесь: http://www.proza.ru/2014/05/26/1656)
а её предыдущую часть здесь: http://www.proza.ru/2014/06/04/1205)
26. НАЧАЛО ТРЕТЬЕГО ПОХОДА
Пока Серёга гарцевал перед массами, я настраивался. Почти так же, как в бассейне на соревнованиях, но здесь я ещё и пристально смотрел на далёких собак, повторяя себе: «ей бежать далеко, ей бежать далеко, ей бежать далеко» Затем, несколько раз повторив свежий стишок «всё равно быстрее их», я почувствовал, что готов. И если буду ждать дольше, то перегорю.
«Серый, я лезу», - резко выдохнул я. Он недовольно покосился, ещё не успев пресытиться восхищением народа, но я уже стоял у забора. Он подошёл и услышал от меня тихое «Не волнуйся и кричи только через две секунды после того, как она побежит, не раньше, как бы тебе ни было страшно за меня. Понял?»
«Только просьба – молчать», - сказал я всем и полез в сад.
Точно считать секунды я его научил давно. В моей семье это был полезный навык для печатания фотокарточек. Но главное сейчас было не в этом – мне нужно было чувствовать спиной железную поддержку. Когда я перелез забор, то остановился, прижавшись к нему лопатками. Мне показалось, что сзади из-за забора я чувствовал неуверенность Серёги. Это было неприятное открытие, хотя, впрочем, я и не ждал от него капитанских навыков. Чтобы проверить свои ощущения, я обернулся посмотреть на него – он действительно глядел на меня с испугом в глазах. Челюсти были сжаты, а кулаки поднялись к груди, словно он собирался заехать мне по затылку.
Слишком резким для него оказался переход от всенародного триумфа к тяжкому осознанию ответственности за человека, вслепую идущего навстречу злобным хищникам. Сейчас он был ничем не лучше меня, минут пять назад кричавшего ему в сильном испуге.
Я понял, что полагаться на него будет бессмысленно. И что мне повезло понять это сразу, ещё до похода. «Не надо, не кричи мне, я сам справлюсь, понял? Обещаешь не кричать? Я с открытыми пойду, не волнуйся».
По нему было видно, что он с облегчением принял эту просьбу. Но для вида Серёга стал чего-то мне бормотать. Потом услышал «Всё, хватит!», расслабился и замолчал.
Я повернулся к собакам, но вспомнил, что он волновался и повернулся к нему снова: «А потом ты сходишь после меня и останешься рекордсменом». Теперь я не был должным никому из оставшихся сзади. Поэтому спокойно погрузился в себя, чтобы руководить своим походом и противостоять страху. Страх появлялся сам собою сразу, как только каждый из нас спрыгивал в садик. И надо было принять, что это - нормально.
Почему-то из всей этой истории я не могу вспомнить именно то, как я шёл к собакам. Наверное, без проблем. Или же я так себя накрутил, что шёл вперёд как зомби. Даже когда собака уже двинулась навстречу.
Изнутри меня распирала запредельная решительность. Я чувствовал, как она словно излучение выходит из моего тела. И ощущение её было более важным, чем страх перед собаками.
Вдруг главный пёс, который пролежал всю нашу эпопею, коротко рыкнул. Собака остановилась, дав мне шагнуть ещё. И тут вскочил он и мимо неё молча бросился ко мне.
Задавленный до того решимостью страх мгновенно высвободился и заставил меня непроизвольно вскрикнуть. Правая нога была сзади. Ею я оттолкнулся в сторону забора, уже в прыжке разворачиваясь к нему лицом. И горжусь, что и в этот момент я не забыл уронить свою красную бумажку.
27. ДОРОГА НАЗАД
Но я повернулся не на сто восемьдесят градусов, а ещё больше, поэтому сначала побежал не назад, к пацанам, а правее, на павильон, чуть не врезавшись в его синий столб. Я стукнул по нему правой ладонью и, оттолкнувшись, продолжал бежать уже по прямой, к пацанам. Время замедлилось, и восприятие обострилось: я будто бы не бежал, а неспешно летел, зависая над землёй. Помню, как внутренней стороной левой стопы наступил на какой-то до того невидимый камешек и как меня от боли дёрнуло влево, опять на мгновение замедлив мой бег.
Через несколько месяцев после садика на диком берегу Чёрного моря я буду в темноте бежать уже босиком. И с разбега всем своим весом наступлю этим же местом на торчащую из земли вытянутую острую ракушку. И тут же, охнув, свалюсь на обочину, мыча от боли. И буду тщетно зажимать длинную рану на грязной ступне, пытаясь в панике уменьшить струю крови.
Хорошо, что крик услышали и помогли.
Но в садике я бежал в кедах, так что камешек не сильно отвлёк. Я смотрел на дорогу, стараясь отталкиваться от неё как можно сильнее, тем более что из-за спины были слышны страшные звуки дыхания пса. Но гораздо страшнее было клацанье его огромных когтей об асфальт или, скорее, об его камешки. Было ощущение, что звук когтей раздаётся всё ближе, и следующего стука лапами об асфальт не будет - когти в прыжке вонзятся мне в лопатки, с силой толкнув меня падать вперёд. Ещё успела мелькнуть мысль «За что-о-о? Мы же просто играли!»
У меня даже не было времени похолодеть от ужаса, когда я начал понимать, что всё пошло не так – время было рассчитано для второй или третьей собак, а не для этого свирепого гиганта. Да к тому же я ещё и стукнулся о столб павильона и замедлился, наступив на камешек.
Мозги работали с удивительной скоростью. Когда по груди уже начала разливаться паническая тошнота от того кошмара, что меня ждал вот-вот, мозги успели подбросить идею залезть на полукруглую лестницу, воткнутую в землю обоими концами. Но для этого пришлось бы затормозить, напоровшись на прыжок пса. Оставалось следовать первоначальному плану, не меняя цели – белого квадрата забора, видимого среди разрыва в сплошной стене акаций.
Я как спринтер смотрел под ноги и немного вперёд, поэтому белый квадрат был вверху моего поля зрения. Головы пацанов над ним были не видны. Я мчался с такой скоростью, что мог врезаться в бетон забора, и даже не задумывался, что надо будет ещё попасть правой ногой на сук. А потом и сменить импульс приложения силы с горизонтального на вертикальный.
Но после следующего бегового прыжка мысли вообще исчезли из моей головы. Их вытеснили эмоции. Когда я оттолкнулся правой ногой от земли и выбросил вперёд для приземления левую, то сзади до правой то ли что-то дотронулось, то ли коснулось. Пока ещё дотронулось, пока ещё мою ногу не зацепило, захватило, прикусило.
Уверен, что бежал я на пределе сил, но этот молчаливый контакт мгновенно открыл какие-то ещё неведомые резервуары энергии. Новая волна ужаса стукнула в голову, превратив меня в сплошной импульс, и я оттолкнулся левой ногой так, что казалось, связки захрустели и в голеностопе и в колене.
Сейчас я уверен в том, что мне всё это показалось. Но ощущение было совершенно реальным и адреналина оно выбросило достаточно.
28. ПЕРЕД ЗАБОРОМ
И тут случилось худшее – меня схватили за левый локоть, резкая боль просто обожгла его, и, как бы я ни обещал себе быть волевым, крик отчаяния сам вырвался из ослабевшей души.
Но локоть двигался со мной, пёс не вцепился в него!
Уже потом я узнал, что Лёвка, схватив два камня, залез на забор и, наклонившись направо, чтобы видеть за моей спиной пса, кинул в него. Но я на бегу махнул левой рукой и получил в неё камнем. Зато второй тут же попал в левое бедро моего преследователя. Как потом возбуждённо рассказал Лёвка, собака дёрнула головой влево, отчего замедлила свой бег. Это дало мне чуть оторваться, перепрыгнув арык, попасть левой ногой на землю у забора.
Я не видел ни второй камень, ни реакцию на него пса, да даже если бы и видел, то скорость этих спасительных для меня событий не позволила бы их осознать.
Так что ничего не отвлекло от заполнившей всю грудь паники, которая, как чувствовалась, просто била из туловища вверх столбом энергии мрачного света, в котором терялись плечи и голова. Столб рвался наверх вместе с криком, который уже невозможно было контролировать, чтобы не показаться пацанам слабаком.
Да уже для меня не существовало не только пацанов, но и всего мира. Только ступни, которые надо было спасти от огромных клыков пса, и которыми надо было попасть на спасительный сук. Жажду поскорее оттолкнуться от сука подстегнул новый звук – пёс с земли прыгнул на асфальт. Если это было правдой, то между нами был уже метра два. А мне нужно было ещё окончательно затормозить, и, поставив согнутую правую ногу на сук, резко её выпрямить. Всё это время находясь прямо по направлению бега пса. Его следующий прыжок был бы прямо на меня прыгающего. Это было стопроцентно, на уровне полной обречённости: он бы просто ударил прыгавшего и впечатал меня в забор.
Я потом никак не мог понять, возможно ли этот поток мыслей понять и переварить за секунду. И, главное, перестроить, исходя из него, своё поведение. Да, наверняка, всё дальнейшее произошло, диктуемое не сознательными расчётами, а инстинктами натренированного тела спортсмена.
И обострённой психикой человека, который постоянно встревал в переделки. И успешно выпутывался из них. Хотя, пожалуй, чаще – безуспешно. Зато всегда было из чего извлекать опыт.
Я не попал правой ногой на сук. Вместо этого я вдруг резко опустил эту ногу сантиметров за двадцать до сука. От этого тело стало по инерции падать вперёд, что облегчило следующий шаг: я резко дёрнул направо левую ногу, провернув её в колене, и когда ступня оказалась прямо перед уже стоящей правой ногой, ударил по суку.
Раньше я и все пацаны отталкивались от него на девяносто градусов вверх. Теперь толчковая нога шла градусов на пятьдесят-шестьдесят. Это подбросило мои ноги гораздо сильнее, чем верхнюю часть тела. А когда я уже в прыжке стукнул ещё и правой ногой по другой, более высоко отломанной ветке, то этот второй толчок окончательно перевёл тело в горизонтальное положение.
Если бы я действовал по-старому, то пёс должен был получить перед собой мишень в виде поднимавшихся в прыжке таза и ног. И никакая сказочная скорость моего прыжка не спасла бы их от его когтей. Теперь же над ним «подлетало» к забору горизонтальное тело, левая рука которого уже опиралась на бетон.
Впереди к нему тянулся лес жаждавших спасать его рук и искажённые страхом замершие лица пацанов. Я уже дотронулся до забора внешним краем левого кеда, а левую руку уже сгибал, чтобы сильнее оттолкнуться ею от забора и перевалиться на руки друзей, но мой стремительный полёт был внезапно прерван.
(Окончание читайте здесь: http://www.proza.ru/2014/06/06/2043)