Тебе пора сменить кроссовки, - решительно произнесла жена и направилась в Спортмастер. Василич, не желая оставаться под палящим солнцем, поплелся за ней. Кроссовки, в которых он провел лет пять, его вполне устраивали и расставаться с ними он не желал. В них можно было вставлять ноги не нагибаясь и не кряхтя, как в домашние тапочки. Шнурки он никогда не завязывал и не развязывал. Это была самая удобная обувь для него. Для лета и зимы. Не считая пластиковых калош для огорода. Те были просто совершенством. Чудом Российской мысли. Всепогодными и все дорожными.
Обувь, не полагаясь на мужа, выбирала жена. Заставила его примерить обновку и даже походить — попрыгать в ней. Покупку дополнила важным аксессуаром — голубенькими носочками. Возражений Василича по поводу обновки не приняла и заставила в нее облачиться прямо в магазине. Старую обувь тут же выбросила. Чтобы Василич не припрятал ее на черный день.
- Наконец-то на человека стал похож, - сказала жена, выходя из магазина. Василич в ответ ничего не ответил. На тот счет, на кого он будет похож, у него было другое мнение.
Пару лет назад Василич забежал навестить приятеля, который жил в большом и удобном доме в Северном Чертанове. Миновал огромный светлый холл и направился по длинному коридору к лифту, что находился в торце здания. Навстречу Василичу, двигалась скорбная процессия, состоящая из тележки и двух безликих полутеней в светло голубой униформе. На тележке покоилось тщательно завернутое в простыню чье-то тело, по форме напоминающее стилизованное обозначение мужчины на дверце туалета: сверху окружность, а под ней перевернутый конус. Из вершины конуса выглядывали две стопы в голубеньких носочках.
Последнее время приятель Василича никак не хотел с ними расставаться. Даже спал в них.