Я открыл его для себя довольно поздно, но он обжёг меня, словно молния. Я читал и перечитывал его повести, как Сальери партитуры Моцарта, стараясь постичь их волшебство.
Восхищение неподражаемым лёгким стилем повествования, ироничным и одновременно оптимистично-юмористичным, смешивалось с завистью. Я вдруг осознал, что всегда хотел так понимать природу и писать о ней, как он, но никогда не смогу.
Разумея, что записки натуралиста - это не пример совершенства прозы, я не находил в них недостатков, как ни старался отыскать их.
Очеловечивание Дарреллом природы - почти религия. Ни единого отвлеченно-заумного отступления, ни в одной повести, а сила внушения божественная. После прочтения его книг, я не смею наступить на муравьишку и отвожу от трудяги ногу в сторону, шагая по тропинке.
Даррелл всегда рядом, когда я бываю на природе. Я восхищенно знакомлю его с моей степью и знаю, что он разделяет мой восторг, как я - его нежную любовь к Корфу.