Памяти моего друга Александра Попова посвящаю.
Рассказывал сам Александр
Дело было где-то в конце девяностых годов. Лето. В Ташкенте август. Погода – супер! Скоро день Независимости нашей Республики, поэтому у нас - казарменное положение. Мы с Тимуром «Большим» несем службу в наряде. Я дежурный по части, Тимур – помощник. Дежурство протекало спокойно, до вечерней поверки. А вот после неё и началось всё, о чём я вам хочу сейчас рассказать.
После вечерней поверки, мы не можем найти дежурного по УВСН (Учебный Взвод Специального Назначения). В тот период службы, в учебном взводе не хватало нормальных, толковых сержантов, и тогда командир взвода принял волевое решение: во внутренний наряд, он стал назначать «наиболее подготовленных солдат».
Искали мы его по всей территории Батальона, и караул задействовали и суточный наряд из других подразделений - результат нулевой. Нет его нигде!
Тогда, решили мы с Тимуром задействовать свою «агентуру». Пока разведали, пока то да сё, время уже за полночь. Ближе к часу ночи, наш «агент» даёт информацию: дежурный по УВСН спит в спортзале, на втором этаже, в комнате со спортинвентарём. Эта комната была в распоряжении начальника физической подготовки и спорта Батальона, капитана Равиля Васильева. У него был помощник, солдат из УВСН. Солдатика так и называли - «адъютант начфиза». Похоже, что дежурный по УВСН решил воспользоваться положением, так как он был земляком этого самого «адъютанта».
Мы с «Большим», поднимаемся на второй этаж, аккуратно вскрываем дверь каптерки, и перед нами картина: справа от входа стоит письменный стол, у которого, сидя на стуле, спит солдатик, тот самый «адъютант начфиза». Чуть дальше, у окна стоит кровать, на которой отдыхает начфиз, когда остается в батальоне ночевать. На этой кровати и спит дежурный по УВСН!
Тихонько будим солдата, а дежурного пока не трогаем. Шёпотом, чтоб не разбудить спящего, расспрашиваем, что и как, а солдатик, сонный, понять ничего не может, как мы в каптерку попали. Пару оплеух приводят его в чувство. Пока я проводил импровизированный допрос, «Большой» вышел из комнаты, и куда-то ушёл. Я не понял, куда и зачем пошёл Тимур.
А на первом этаже нашего спортивного зала, находился медицинский пункт Батальона. Тимур спустился в санчасть и принес оттуда носилки.
Когда я увидел Тимура с носилками в руках, мы с ним сразу поняли друг - друга без слов. Аккуратно, вместе с одеялом, матрацем и подушкой, поднимаем дежурного с кровати и перекладываем на носилки. Затем, начинается «вынос тела».
Пока мы с Тимуром «корячились», вынося носилки с «больным» из помещения, солдатик - «адъютант» просто «выпал в осадок» от смеха и дальше не стал нас сопровождать. А наш горе - дежурный даже ухом не повел! Он продолжал спать, как ни в чем не бывало, даже когда мы стали спускаться по лестнице на первый этаж спортзала. Правда, он один раз заворочался, когда мы поворачивали на лестничной клетке, но «Большой» по ходу этого дела ему песенку колыбельную спел, и он снова заснул, крепче прежнего.
А голос у Тимура, ну, совсем не Басков, и отнюдь, не Киркоров! Кто знает Тимура «Большого», представьте себе, КАК он пел, и ЧТО он ему пел!
Я в это время, давясь от смеха, превозмогая спазмы в животе, и борясь со слезами, которые непроизвольно застилали мне глаза, чуть ли не пополам складывался от веса носилок! Но, надо было его донести, чтоб воочию увидеть всю задуманную картину. Корчась от боли в щеках, и чуть ли не роняя носилки с нашим «больным», подкалывая друг - друга на ходу, (и все это происходит шёпотом!), спустили спящего вниз, остановились перед выходом из спортзала. Дальше мы не смогли, потому, что просто обессилели от смеха, и к тому же еще не придумали, что будем делать дальше со спящим дежурным.
У выхода из спортзала, справа, располагался узел связи Батальона. Между спортзалом и входом на узел связи была курилка. Несмотря на столь позднее время, в курилке, сидело несколько человек. Это были: командир второй роты Андрей «Бонд», начальник узла связи Алексей З. и еще пара человек из взвода связи. Они курили и развлекались травлей анекдотов. Мы с «Большим», решили отнести нашего «больного» к ним поближе.
Увлекшись беседой, Бонд и начальник связи не замечают нас. Кто-то рассказывает анекдот про «двоих с носилками и одного с лопатой», и в этот момент, из темноты выплываем мы с «Большим», да ещё и с носилками! Взрыв смеха становится громче.
Там же, правее за курилкой, стояла КШМ (Командно-Штабная Машина) батальона, она была на базе ГАЗ-66, мы решили сунуть носилки с «больным дежурным» по УВСН под эту машину. Что и сделали без промедления. Подсели с Тимуром в курилку. Бонд и военнослужащие взвода связи немного удивились нашим действиям, но потом видимо решили подождать окончания «шоу». Травля анекдотов и приколов продолжилась. А наш «больной» спал, как и прежде, не реагируя на наш смех и шум (вот, блин, притомился!).
Когда Бонду эта ситуация надоела (ну ничего себе: мы несем службу, а он спит!), он зашел на узел связи, нашёл там банку из-под чего-то, набрал в неё холодной воды. Вынес, плеснул дежурному по УВСН в лицо и как закричит:
- Подъём! Боевая тревога!
Наш «больной» рывком вскакивает, и встречается лбом с карданным валом машины.
- БОМ-м-м! - раздается звон, карданного вала (а может от пустой головы «больного»?), дежурный падает на носилки.
Через мгновение «больной», все ещё не веря в происходящее, и принимая всё за сон, снова пытается сильным рывком встать.
- БОМ-м-м! – звенит второй раз кардан.
- Вечерний звон, бом… – подпевает кто-то в курилке.
- Бом! – снова раздаётся из-под машины. Дежурный по УВСН на этот раз падает на носилки с тремя шишками на лбу, и лежит там дольше, чем в предыдущие два раза…
Все, кто был в курилке, попадали со скамеек, катаемся от смеха по земле, а он лежит под машиной, и не может понять, в чем же дело...?
Вроде ложился спать в каптерке, а здесь темень кругом, ничего не видно, откуда-то смех доносится, а он почему-то встать не может!
Начиная с того дежурства, его в батальоне называли - «автослесарь».