Наверное в жизни самого что ни на есть скептика, не верящего ни в Бога, ни в приметы, ни в чертей, хоть раз, да происходят вещи, необъяснимые наукой. Я тоже не исключение. Поэтому расскажу об одном случае, который сейчас кажется мне забавным, хотя тогда мне было не до смеха...
Где то за три-четыре года до начала этой истории мне приснился странный сон. Во сне я читал какую-то газету и на последней странице наткнулся на некролог... по самому себе. Так и написано, что мол такой то "... скончался 25 августа 1993 года" и, не помню кто "...выражает соболезнования семье и близким покойного". Одним словом - газета из будущего. Я бы скорее всего не придал этому значения - мало что может присниться. Но вот дата - мой день рождения, да и возраст - 33 года - заставляли меня время от времени вспоминать этот сон.
Долго ли коротко ли, но наступил этот год и этот месяц. В середине августа мы стояли в корейском порту Инчхон. Название это мало что говорит, а старое название - Чемульпо известно многим. Отмечали день рождения старшего матроса Сани, как отмечают на флоте, если судно стоит у стенки - грандиозной пьянкой. Сначала у него в каюте, потом пошли в город. Корея, в отличии от Штатов страна весьма лояльная к пьянству. Может сейчас не так, но тогда замечал чиновников из портового офиса за бутылкой, или докеров, распивающих в перекур. Поэтому нам необязательно было искать какую-то дорогую забегаловку - возле каждого, мало-мальски уважающего себя продовольственного магазина стоит стол со стульями, а мало будет - хозяин еще принесет. В общем - мечта алкашей. Ну мы посидели, выпили - хорошо. Пили какое-то вино, на котором было написано "Портвейн", но на нашу "бормотуху" совершенно непохожее. И на вкус приятно, и как заметил кто-то, "грамотно вставляет". Потом кто-то сказал, что в Корее дешевый спирт. Решили проверить. Спирт действительно оказался дешевым. Помню как перепуганная аптекарша пыталась объяснить нам, что это "нот фор дринкин", а мы ей хором доказывали, что "ит ис вери найс энд вери бьютифул фор дринкин". Ну в общем уломали мы ее... и нагрузились флакончиками по самую ватерлинию. Гуляли два или три дня, потом прекратили - судно вышло в рейс на Китай.
Переход был короткий, кажется сутки, затем нас поставили на рейд порта Далянь в ожидании причала и потянулись нудные однообразные дни. Приближался "тот самый" мой день рождения, я вспомнил об этом за 3-4 дня. Какое-то неприятное чувство, а вдруг... И сказать кому-то неудобно - засмеют. Все-таки не удержался, рассказал буфетчице как бы ненароком - она любит эти мистические штучки - ну а что-то случится, все будут знать, что неспроста....
Ночью на двадцать пятое я стоял вахту. Свою обычную - с нуля до четырех. На флоте она почему-то называется "собачьей" или "собакой". Но мне лично нравится. Люблю полуночничать. На рейде можно стоять в каюте, спускаясь на обход, но каюта уже осточертела поэтому стою в машине, занимаюсь мелкими делами, заполняю документацию - время так летит быстрее. Кто-то звонит в машину. Поднимаю трубку - третий механик Гоша. Он должен менять меня в 4-00 но не спится ему видите ли... Предложил подняться к нему в каюту и принять по бутылочке пива. За мой наступивший день рождения так сказать... Я не против - делать все равно ничего не хочется ночью...
Поднимаюсь на верхнюю палубу - вижу Саню. Стоит, смотрит вверх и что-то говорит. Убежденно так, напористо. Что-то типа "я знаю - ты за мной следишь, перестань следить за мной!" Присматриваюсь и вижу "собеседника" - огромную ночную бабочку на потолке. Вот те раз - доплавались! Натуральная белая горячка! Как бы там не представляли на берегу моряков беспробудными пьяницами, на самом деле это не совсем так. Вернее, совсем не так... Конечно, добравшись до берега, народ предается сим сомнительным удовольствиям, но в рейсе практически сухой закон. Поэтому случаев "белочки" я и не припомню. С ума сходили часто, но отнюдь не от водки. А тут Саня просто набрал слишком много спирта в корейской аптеке - и вот результат... Меня он совершенно не видит, и я тихонько обхожу его и поднимаюсь по трапу наверх.
Гоша меня меня уже ждет. На столе стоят бутылки с пивом - запотевшие, из холодильника, что очень кстати летом когда за бортом стоит страшная жара и духота, а внутри судна даже не передать словами - сущий ад. Садимся и приступаем... Благодать... Я вспоминаю про белогорячного Саню и предлагаю закрыть каюту. Чтобы не донимал нас своим бредом. Мысль о том, что он может быть опасен даже не посетила. А зря между прочим. Наш больной был бывшим спецназовцем почти двухметрового роста - эдакий белокурый красавец. Прямо истинный ариец. Окажись бы он в Германии во времена Гитлера - оказался бы в почетном списке жеребцов-производителей для улучшения арийской расы...
Гоша соглашается и закрывает дверь на шпингалет. Сидим пьем пиво. Вдруг дверь с грохотом распахивается, шпингалет с жалобным звоном падает на палубу, а я чувствую у себя на горле нечто холодное. Лезвие ножа, как оказалось. Я даже испугаться не успел. Только спустя минуту пришло чувство... даже не страха, а какой то безысходности, типа "ну вот и все". Сразу всплыл наружу сон с некрологом и ощущение того что все так глупо и нелепо кончается... Гоша пытается дернутся, но нож мгновенно оказывается к его глотки. Понимаем что дергаться бесполезно. Начинается длинный и нудный бред о том, что все за ним следят и хотят убить, а мы с Гошей главари этой тайной организации, и поэтому должны умереть в первую очередь. Да, перспектива не внушает радости. Начинаются долгие переговоры, типа "за что" и "что тебе это даст". Заглядываю в глаза "террориста" - полное безумие - доказывать что-либо бесполезно. Пытаемся выиграть время. Внезапно вопрос:"У вас есть жвачка". Жвачка к счастью есть. Протягиваем пачку - в ответ "жуйте". Как два идиота жуем жвачку, а террорист залепляет ею отверстия в переборках. Бедняге кажется, что за ним отовсюду следят. Затем новая бредовая идея: нужны деньги. Говорит, чтобы позвонили на мостик. У меня появляется надежда... Звоню на мостик, отвечает старпом. Стараюсь как можно более серьезно обрисовать ситуацию. Хотя "террорист" диктует сам - мы взяты в заложники, если через полчаса не будет предоставлен катер и 450 тысяч долларов то... Старпом посылает нас подальше. Наверное думает, что мы пьяны. Проклятье. Все же вру - говорю что надо подождать час. Страшно хочется курить. В пачке на столе единственная сигарета. Гоша перехватывает мой взгляд, достает сигарету, по-братски разламывает пополам, половину протягивает мне. Закуриваем. В голове мысль "последняя...". Стараюсь прогнать ее и взять себя в руки. В конце концов, нас двое. Если он дернется, надо успеть перехватить руку. Если успеет пырнуть, попытаться вцепиться в него и держать, пока хватит сил. Все не так страшно, черт побери, и резать себя, как баранов, мы не позволим!
Проходят томительные минуты. Нервы на пределе. Внезапно "террорист" меняет план. Не дождавшись мешка с баксами он идет на мостик выяснять причину задержки. Я ору Гоше, чтобы запирался на замок и обзванивал по телефону командиров, а сам, перескакивая через три ступеньки слетаю вниз. Сначала забегаю на камбуз и вооружаюсь огромным тесаком. Потом - на верхнюю палубу - будить команду. Наверное вид у меня тогда был, как у Бармалея, потому что все проснулись мигом и, кто с дубьем, кто с веревками, пошли вязать супостата.
А супостат, между тем взял в заложники стармеха. И снова два часа ожидания и дурацких переговоров. Тому было похуже, чем нам - нас то хоть двое было - не так тоскливо... Ну а потом наступило утро, в голове у "террориста" щелкнул какой-то выключатель и он снова стал старшим матросом Саней. Вязать его не стали - просто назначили дополнительную вахту чтобы следить за ним. Ну а вечером я отметил свой тридцать третий день рождения. Жутко хотелось напиться, но хмель не брал. Но все равно отметили весело.
Остатки рейса прошли без приключений. Правда я, ложась спать, запирал каюту, а в постель рядом с собой клал топор из плотницкой. Иначе заснуть не получалось. Саню в конце рейса списали и больше я его не видел... А мне, до конца моих дней запомнилось то чувство радости жизни, которое я испытал, когда все это кончилось. Сумасшедшее счастье , что я существую, двигаюсь, дышу воздухом, встречаю рассветы и закаты. Мне подумалось, что солдаты, уцелевшие после боя, испытывают что-то подобное, только много сильнее. Хотя сравнивать неприлично конечно... Жаль что оно постепенно прошло. А когда вспоминаю, становится больно за минуты, дни, года, растраченные впустую, просто так. Вот такие дела...