ЕВГЕНИЯ КОЗАЧОК - http://www.proza.ru/avtor/epkoz - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "НА НОВОМ МЕСТЕ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
ПЕПЕЛ ОДИНОЧЕСТВА
"Самое жестокое одиночество – это одиночество сердца».
(Пьер Буаст)
Последние двадцать пять лет Дарья жила в доме, стоящем на опушке леса. Этот дом и подворье стали последним пристанищем ей, мужу, сыну. Ради них продала добротный дом в поселке и ушла жить в заброшенную землянку. Позже построила уютный домик, оградив его кружевным бетонным забором. На подворье – две могилы с мраморными надгробиями и выгравированными на них портретами дорогих ей людей – мужа и сына.
Соседи, знакомые уговаривали Дарью не продавать дом, жить в поселке.
- Тебе уже семьдесят два года. Без помощи не обойтись. Тут мы поможем тебе и с покупками, и с уборкой по дому. А там одна пропадешь.
- Я не одна буду. С Гришей и Петей. А больше мне никто не нужен.
- Господи, Дарья! Неужели жить будешь около кладбища? Так вот почему ты своих мужчин похоронила на опушке леса, отдельно от остальных!
Ни с кем не поделилась, не открыла причину своего решения. Ответила только: «Как решила, так и будет. И все тут. Я не оставлю их одних».
Не оставила. Односельчане смирились с небывалым решением Дарьи - жить почти в пяти километрах от людей. Но удивились, что дом построила рядом с могилками мужа и сына. Предполагали всякое. Кто твердил, что Дарья от горя, оставшись одна, умом тронулась. Иные шептались, что видение ей якобы было, чтобы жить с ушедшими в мир иной рядом.
Было ли видение - не проверишь и не расспросишь. Дарья не хотела ни с кем разговаривать. Словно дала обет молчания. А по поводу ума и проверять не надо. Дай Бог память и рассудительность иным и в тридцать лет иметь такую, как у нее в девяносто семь. Придет за покупками, наберет продуктов и моментально говорит точную сумму оплаты, опередив продавщицу еще в начале подсчета. Отдаст деньги и, уходя, бросит: «Не майся долго. Там все точно. Запиши, что я взяла, позже пересчитаешь. А мне нечего торчать здесь часами. Идти далеко». По воскресеньям ходила в церковь. Знала наизусть все молитвы, которые читал батюшка. Тот все удивлялся: «Как это Вы, Дарья Яковлевна, помните столько молитв? Я ежедневно их читаю, а все запонить не могу».
И работники социального обеспечения долго не могли, как они сказали, "прийти в себя" от Дарьиного знания законов, положений и прав пенсионеров. Они попытались уговорить ее жить в Доме престарелых. Отшила их так, что года полтора не появлялись. Позже все же закрепили за ней социальную помощницу - Варю. От любой другой помощи Дарья отказывалась.
- Ладно. Пусть приходит раз в месяц. Может, что и понадобится.
Так что только Варя и наведывалась к ней. Больше ни с кем Дарья не общалась. И ее никто не беспокоил.
Она же становилась все молчаливее и молчаливее. Только и разговаривала что со своими Гришенькой и Петенькой, да ещё с птичками на рассвете. Дарья жила воспоминаниями, тоской, заполнившей все клеточки ее организма и сердце, изнывающее от боли одиночества. Она помнила счастливую, безоблачную жизнь с Гришей, их крепкую и верную любовь друг к другу и к единственному сыночку – Петеньке. Ради него жили, в нем души не чаяли. Рос счастливым, умным, вежливым ребенком. Другие дети шалили, учились «спустя рукава». Петя уважал родителей, учителей. Учился с интересом. Университет окончил отлично. И все бы хорошо, если бы не тяжелая болезнь крови. Сказали, что, может, наследственное. Какое там наследственное! Ни Григорий, ни Дарья с такой болезнью никого не вспомнили по своим родственным линиям. Ни местные, ни столичные, ни заграничные врачи Петеньку не спасли…
Григорий так и не смог перенести горе - смерть сына. Поседел в одночасье. От еды отказывался - кусок в горло не лез.
Похудел. И сам как-то быстро «засобирался» за сыном. Через два года и его не стало…
Дарья, прежде веселая щебетунья, – окаменела, умолкла. Глаза погасли, и ушла живая к умершим. Чтобы видеть, знать, слышать только ей ведомое, соединяющее троих…
Варя говорила, что в Дарьином доме идеальная чистота. А о могилках и говорить нечего. Утопают в цветах. Заказывала семена самых красивых цветов. Рядом плетенные столик, два кресла и кресло-качалка. Гриша мечтал о таком. Заказала закарпатским мастерам. Мечту осуществила.
Портреты ежедневно протирала чистым полотенцем. Надгробья мыла водой и так тщательно вытирала, будто полировала. Все время ласково с ними разговаривала. И каждый день, уходя спать, говорила: «Такая тоска без вас. До завтра!»
Не болела. Почему? Удивлялась сама и озадачивала участкового врача, навещавшего ее каждые полгода. Видела хорошо. За эти годы вышила много икон и рушников. Все относила в церковь. И только тоска сжигала её душу. В последний год даже в лице изменилась. Посерела. Тоска была такой тяжелой, что давила, сжигала, температура поднималась до 39 градусов и выше.
На Варин вопрос: «Может, Вам пригласить врача или лекарства какие купить?» -ответила: «От тоски и огня, что меня сжигает, – лекарств нет. Мне бы сгореть и лечь пеплом на могилы моих родных».
И так это сказала, что Варя проплакала полдня от жалости к одинокой женщине. Так тяжело было на сердце, что работать не могла. Чувствовала тревогу,словно Дарью Яковлевну видела в последний раз.
Предчувствие не обмануло. Пришла через месяц, а Дарьи Яковлевны ни во дворе, ни в доме нет. Ходила по подворью, звала. Вернулась в дом. Прошлась, заглянула во все уголки. Увидела открытое окно. Около него Дарья Яковлевна сидела часами: вышивала, смотрела на портреты мужа и сына. Направилась к нему, чтобы закрыть, и вдруг рядом со стулом на полу увидела ее одежду. Всё лежал аккуратно, словно сползло с плеч. На юбке молния, на кофте пуговицы - не расстегнуты. Как же одежда сползла с нее? Решила подобрать с пола. Подняла. Под одеждой увидела… горку пепла. А на ней лежали золотое кольцо и серьги Дарьи Яковлевны.
Ничего не понимая, решила оставить все как есть. Вызвала милицию, врачей.
Увиденное повергло всех в шок! Дарья Яковлевна – сгорела!!! Какими же невыносимыми для неё стали тоска и одиночество, что она сгорела, превратившись в горсточку пепла?!! Но каким образом? Всё вокруг цело. Ни тебе признаков пожара, ни одной обугленной вещи. Только пепел, кольцо и серьги свидетели пожара.
* * *
ПИРОКЕНЕЗ - САМОВОЗГОРАНИЕ. То есть сгорание человека без участия в этом процессе каких-либо горючих веществ. При этом, как правило, не наносится никакого ущерба находящимся поблизости легковоспламеняющимся материалам.
Джон Хаймер, Геннадий Шилов, проанализировав ряд случаев возгорания, пришли к выводу, что жертвами возгорания становятся люди одинокие. Находясь в постоянной тоске - становятся физическим референтом спонтанных колебаний квантового вакуума, что приводит к высвобождению водорода и кислорода из человеческого тела и дает началу цепной реакции микровзрывов в митохондриях.
Интересная газета в Украине № 9/2012 г. "На линии огня" - автор Наталия Лескова.