см.ФОТО:Штаб Недлитцкой артиллерийской дивизии.
Шестнадцатое мая, 1978 года. 7.20 утра. На улице теплынь. Почти лето, красота, зелень, вовсю цветет сирень. Сижу в коридоре на посту. Произвожу какие то записи в журнале назначений. Весь умытый, побритый, наглаженный, умиротворенный. На мозги никто не капает. Деды, типа Лимонова, Болотова, Пятакова - сами по себе. Они цари там внизу, в роте. Мы хоть и черпаки, но теперь все деды и их друзья с других частей, чуть что идут на поклон к нам. Ко мне чуть ли на цыпочках подкрадывается друг мой "лучший" (с некоторых пор, но ничто не забыто), Мишка Иванов:
- Влад, привет.
-Привет, Михаил, коль не шутишь.
-Нет, не шучу. Как дела? Все пишешь, - спрашивает он меня.
-Куда тут денешься, с подводной лодки.
-А вот и неправда. Бывают случаи, что можно и с подводной слинять. В руках он держит свернутый в трубочку какой-то журнал.
- Лева, если мне не изменяет память, так ты вроде как-то намекал что не прочь после срочной остаться в армии?
- Было дело. Но, пока дотяну срочную, то думаю, что желание это у меня испарится, - отвечаю я.
- Ну а если бы вдруг случилось чудо, и тебе разрешили остаться прямо сейчас...
-Миша, не отвлекай меня от работы, сейчас начальник отделения придет, надо подготовиться к докладу. И вообще брось шутить, чудес не бывает.
- Иногда, крайне редко, но бывают. На смотри, и положил передо мной журнал на стол. «Знаменосец». Был такой журнал в те времена, специально для прапорщиков. Я видел несколько номеров мельком, пару раз в ленкомнате.
-А теперь смотри здесь, - он открыл последнюю страницу, ткнул пальцем.
- Читай внимательно вот этот абзац.
Вижу абзац, строчек на шесть, жирным черным шрифтом: «... на основании Приказа МО СССР, №... от ... лицам, имеющим среднее специальное образование, родственное воинским учетным специальностям, разрешается после года срочной службы, продолжать дальнейшую службу в звании прапорщик, после подачи ими соответствующего рапорта по команде...»
-Ну что скажешь теперь? - торопил Иванов, с нетерпением заглядывая мне в глаза, со своей непосредственной детской улыбкой.
-Миша! Ну, ты меня и озадачил! Перед глазами сразу промелькнуло все одновременно. Во-первых, это же вот она, пусть и ограниченная, но уже свобода! А что скажут, как прореагируют на этот первый мой самостоятельный и решительный шаг родители? А может, я на гражданке еще поступлю в медицинский институт? А тут навечно похороню себя в прапорщиках-лакеях. И тут же перебивает другая мысль...А может, поступлю в академию? А если не поступлю? А как на это прореагирует моя дама сердца? . А была, не была. Уволиться я ведь всегда успею. Два, три года послужу, а если что-то не так, то гражданская жизнь от меня никуда не денется. Можно еще и в институт успеть.
-Миша! Я решил! - беру стандартный лист бумаги - давай вместе сочинять рапорт.
Минут за десять его и сочинили.
-Миша к тебе одна просьба, вдруг ничего не получиться, смотри же никому ни слова. Потом свои же засмеют.
-Лева вопросов нет, молчу как рыба.
В этот момент в коридор вошел после длительного отсутствия, будучи на учебе, начальник отделения, капитан Аббасалиев. Маленький, метр с кепкой азербайджанец. Но за то какая кепка! Это была фуражка- аэродром. Они только-что полуофициально вошли в моду. Капитан выглядел в ней как мексиканец в сомбреро. Хоть и смешно, зато солидно. Мы вытянулись по стойке смирно.
-Товарищ капитан, за время вашего отсутствия в терапевтическом отделении происшествий не случилось! - дежурный по...
-Вольно, вольно... - ласково улыбаясь и пожимая поочередно руку, произнес Аббасалиев.
- Заходи Владимир в кабинет, поговорим без официоза.
Я прошел вслед за начальником, Миша остался в коридоре.
-Ну что, замотались, небось, дежурить бессменно? - спрашивает капитан, вешая свою драгоценную фуражку на крючок.
-Да нам не привыкать... Мы уже втянулись... - мямлю я, думая о том как он прореагирует на рапорт.
-Ничего, потерпите, недолго осталось. Скоро молодежь примет присягу, и немного отдохнете.
-Товарищ капитан. Извините, но тут такое дело....только что у меня созрело решение усложнить вам положение с медперсоналом в отделении, несмотря на отсутствие молодежи.
Лицо капитана приобрело какую-то неописуемую гримасу. Если бы лицо было европейским, я бы быстрее сориентировался на его выражение. А так было что-то непонятное. И испуг, и недоумение, и как реакция на нелепую попытку пошутить с моей стороны.
- Эт-то к - как? - упавшим голосом прохрипел он.
-Еще раз извините, товарищ капитан, ничего страшного, все в ваших руках, как вы решите, так и будет. Скороговоркой затараторил я, одновременно подавая рапорт правой рукой. Левой рукой за спиной я сжимал свернутый в трубку «Знаменосец».
Аббасалиеву было за сорок. Достаточно прослуживший, опытный офицер, всегда с определенной опаской берет рапорт от подчиненного. Бумага есть бумага. От слова можно отмахнуться, а от бумаги тяжелее. Он взял рапорт, бегло прочитал его, и улыбнулся, взглянув на меня, типа - гребанулся сержант, что-ли? Шутить изволит не к месту? Но сохраняя при этом спокойствие и доброжелательность. Тогда я левой рукой протянул журнал, развернутый на нужной странице. Теперь уже я ненавязчиво показал пальцем в жирно-черный абзац. Капитан внимательно перечитал его дважды. Посмотрел обложку журнала. Затем рапорт. Взял ручку и наложил резолюцию. Затем бросился ко мне.
-Лева, ты молодец! Я тебя поздравляю! Умница!
-Товарищ капитан, я же еще не уверен, а если не получится?
- Почему?
-Может кто-то из командования будет против?
-Кто?
-Ну, командир эвакороты например, или командир части... Да вот, я ведь в свое время имел грехи, разварил шприц, разрушил аквариум, и еще по мелочам...
-Ха-ха-ха... Не волнуйся, это действительно мелочи перед тем серьезным шагом, который ты решил совершить. Я все беру на себя. Оставь мне журнал на всякий случай, потому что наверняка об этом приказе еще никто ничего не знает. За отделение не волнуйся, как бы нам без тебя до прихода молодежи не было тяжело, ради такого дела потерпим и поднапряжемся. Все, иди, работай. И он с моими бумагами быстрыми шагами вышел из кабинета.
-Спасибо товарищ капитан - вполголоса проговорил ему вслед, все еще находясь в полу шоковом состоянии. Я ведь еще продолжал сомневаться в правильности сделанного шага. Но как говорят, глаза боятся, руки делают. А сам быстро позвал Кохтюка и Мартынюка. Во-первых, чтобы с ними посоветоваться, во-вторых, чтобы сагитировать их за компанию. Хотя по нашим закрытым, более ранним разговорам мне было известно, что такой путь в жизни, их не прельщал. На мое сообщение они отреагировали достаточно бурно. В том плане, что по началу не поверили, что это вообще возможно. Затем пытались отговорить. Потом посочувствовали, и в конце одобрили мой выбор, похвалили за решительность. При этом поныли, что они самостоятельно так поступить не могут. Позавидовали и пообещали со своей стороны помощь в пределах их возможностей.
Аббасалиев в это время пошел по инстанциям. Начал с Холодова, который на это время занял должность командира эвакороты. Я с Кохтюком стояли под дверью ординаторской и пытались подслушать их разговор. Как я и опасался, капитан Холодов был против ходатайства по существу моего рапорта. Мотивируя это в первую очередь тем, что уж слишком я молод, что торопиться мне некуда, что еще хоть полгода можно за мной понаблюдать. Как раз, если уж появилась такая возможность, то еще больше меня загрузить. С его стороны он был прав, сначала на мне можно было хорошенько «поездить», применяя различные нагрузки и испытания. Но не тот человек был Аббасалиев, он и не собирался уступать.
-В таком случае, я иду к Феоктистову - заявил он. Мы отпрянули от двери, скрывшись за углом в холле. Кабинет «челюсти» на первом этаже. Здесь мы случайно услышали, что как раз к командиру, идет начальник медицинской службы дивизии. Я с Васей резко перемещаемся на второй этаж и занимаем НП* над входной дверью через открытое окно, зная наперед, что командир выйдет встречать начальника на улицу. Так оно и произошло. Весь разговор касаемый меня произошел на крыльце. А мы его внимательно прослушали. Во-первых, дивизионный начмед с интересом читал тот самый абзац в «Знаменосце». Затем услышав от Аббасалиева, что Холодов препятствует, послал на х.й Холодова. Далее заставил Феоктистова наложить резолюцию на мой рапорт. И в конце приказал Аббасалиеву направить меня к нему на собеседование, с рапортом, в штаб дивизии к 16°°.
Сердце мое колотило, как язык колокола, в грудной клетке. Мы отошли от окна, Кохтюк пожал мне руку, заверяя, что все будет в лучшем виде. Своего командира отделения я поджидал возле двери его кабинета. Он подошел с выражением "победителя" на лице. Я изображал тревогу, и полное неведение.
-Лева пошли со мной.
В кабинете он нашел подходящую папку и положил в нее мой рапорт.
- Вот держи. Пойдешь в роту, приведи себя и форму в идеальный порядок. На 16°° пойдешь на собеседование к дивизионному шефу. Вопрос уже практически решен, но постарайся произвести положительное впечатление, чтобы он не передумал. Главное не волнуйся, мы победили.
Спускаюсь в роту. Первый кого вижу в роте это Сукинцов.
-Озерянин! Ты что такое натворил?
-Вы о чем товарищ прапорщик?
-Не прикидывайся дурачком, мне приказали переодеть тебя в парадку, и проводить к начмеду дивизии.
-Я могу только догадываться, но точно не знаю товарищ прапорщик.
-Ладно, иди в каптерку, переодевайся.
После обеда идем с Сукинцовым в штаб дивизии. Благо, он почти рядом. Пришли с десяти минутным зазором. Оставив меня у двери кабинета. Кусок удалился.
-Назад сам дорогу найдешь, вернешься, доложишь мне причину вызова.
-Есть товарищ прапорщик!
Стою, у окна в конце коридора. Дверь кабинета рядом. Мои личные наблюдения в последующие несколько десятков лет службы. Кабинеты начальников медицинской службы в штабах почему-то всегда находились в самом конце коридоров, а зачастую еще и напротив туалетов. Этот тоже был не исключением. Рядом домывал полы, солдат из штабных писарчуков.
-А вы кого ждете, товарищ сержант? - спрашивает он меня.
-А тебе какое дело солдат - отвечаю как можно равнодушнее. Но у них штабных крыс глаз наметан.
-Мне так кажется, что вас куда-то переводят. Я угадал?
-Да угадал, догадливый ты наш - еще равнодушнее отвечаю я.
-Это плохо для солдата. Туда переведут. Сюда переведут. Везде надо привыкать... - резюмирует он глубокомысленно, одновременно равномерно размазывая грязь по полу, тряпкой намотанной на швабру. В это время подходит мой главный начальник. Я вытягиваюсь по струнке.
-Товарищ подполковник, сержант Озерянин по вашему приказу...
-Заходи, - он уже открыл замок двери.
Захожу вслед за ним. Кабинет достаточно просторный, и обставлен солидной мебелью. Интересно, казенной или со свалки? Повесив фуражку, босс уселся за стол.
-Озерянин, я в курсе твоего вопроса. Мне также доложили, что некоторые офицеры медроты считают, что ты еще слишком молодой и малоопытный, чтобы занимать и исполнять должность прапорщика. Ты сам как считаешь?
-Товарищ полковник, я справлюсь с любой фельдшерской должностью в звании прапорщика. Что ж, твой уверенный тон меня убеждает, что именно так и будет. Но есть еще одна проблема. Ты, наверное, знаешь, что вакантных должностей в вашей медроте нет?
-Так точно. Знаю.
-Но их, свободных фельдшерских мест, на данный момент нет и во всей дивизии.
Подполковник, который беседовал со мной, смотрелся большим начальником. Меня занимала в это время одна назойливая, не по чину и не по возрасту мысль. Сколько же нужно учиться, служить и работать, чтобы дорасти до такой высокой должности. Тогда я мог только догадываться, что есть должности (медицинские) намного выше. Но об этом было даже страшно подумать. Но есть иной способ решения этого вопроса,- продолжал НМС. Наша дивизия в ГСВГ не единственная. И даже в самом городе Потсдаме их две. Мой коллега, начмед соседней дивизии, недавно, перед увольнением последних старослужащих, меня спрашивал насчет избытка фельдшеров, желающих продолжить службу в качестве прапорщика.
-Ты согласен перевестись в танковую дивизию? Времени на обдумывание не предлагалось.
-Так точно, согласен. Назвался грибом..., и какая разница, служба везде примерно одинакова,- подумал про себя.
-Тогда я прямо при тебе звоню соседу. Разговор между двумя подполковниками состоялся краткий и деловой. Примерно такой:
- Сергей Иванович! Привет дорогой. Узнаешь? Так вот я продолжаю работать на тебя, при встрече ста граммами не обойдешься... Да-да-да... значит так, у меня созрел фельдшер, да очень толковый и боевой...
Дальше он говорил о Приказе МО, номер журнала и т.д. затем обратился ко мне:
- Озерянин, сейчас убываешь в медроту. Завтра за тобой прибудет машина с медсанбата Крамптницкой дивизии. Все документы будешь оформлять уже у них. Все ясно?
-Так точно!
-Успеха тебе сержант, будущий прапорщик - он приподнялся и через стол протянул руку.
Я ее пожал. Не всем, далеко не всем солдатам и сержантам срочной службы доводиться общаться с начальниками дивизионного уровня, тем более пожимать руку.
В роте меня ждали посвященные, Вася и Степа. Я кратко ввел их в курс дела. Все втроем пожалели, что предстоит разлука. Но с учетом моей предстоящей относительной свободы мы пришли к выводу, что видеться будем не реже чем до сих пор. Затем я ушел доложить Сукинцову о моем перемещении. Для него я заготовил версию о том, что в соседней дивизии не хватает фельдшеров, и по просьбе начмеда танковой дивизии, начмед нашей дивизии отправляет меня на помощь братской медслужбе. Кусяра таращился на меня как голодный кот, у которого из-под носа выдергивают на ниточке еще тепленькую мышь. А по его глазам я видел, что он не верит ни одному моему слову. Но видимо команду на оформление передачи меня в другую часть он уже получил, поэтому без лишних вопросов, отпустил.
После всех мытарств выпавших мне в этот день, спал мертвым сном.
После завтрака и построения, старшина роты подозвал меня и распорядился собрать свои вещи. Ну это было не тяжело, как говориться голому собраться, лишь ремнем подпоясаться. Но, тем не менее, гардероб советского солдата состоял из:1) белье нательное;
2)портянки; 3) ПШ*; 4)пилотка; 5)Х\Б*; 6)сапоги юфтевые; 7)бушлат;
8)шинель; 9)шапка ушанка; 10)парадный китель; 11)парадные брюки;
12)ботинки; 13)носки; 14)фуражка; 15)рубашки; 16)ремень; 17)вещевой рюкзак. А еще туалетные принадлежности, личные вещи (условно) у меня тогда еще ничего не было. Документы и письма. Есть такие слова в «гимне» доблестной вещевой службы в армии: «Солдату лишнего имущества не надо...» все это я тихонько собрал в каптерке. Запевалов уже уминал дома пельмени за две щеки. Каптерщик был из лимонов, новый. Тупой, и как положено наглый:
-Это вы куда товарищ сержант собираетесь?
-В командировку, выполнять важное правительственное задание! Понял? Зелень пузатая!
В 10.30 приехал санитарный УАЗик, за мной. Я забросил вещи в салон. Старшим машины был, какой то толстый молодой прапор. На мою просьбу он дал пять минут попрощаться. На первом этаже я забежал в лабораторию к Иванову, на втором в кабинет к Аббасалиеву, далее к Кохтюку и Мартынюку, и в последнюю очередь к Сукинцову. Первые четверо были в курсе дела, и им ничего объяснять не пришлось, последнего не было нужды ставить в известность. А для таких как Феоктистов и Холодов, категория солдат, сержантов и прапорщиков, просто не существовала как людей. Остальных я собирался огорошить по прибытию в медроту, в гости, в новом звании и в новом обличье. Запрыгиваю в салон «санитарки». Поехали. Отряд не заметил потерю бойца... кто заметил, тот не понял. Так я нырнул в новый этап службы как в омут, очертя голову.
МО*-министр обороны.
пш*-полушерстяное.
х\б-хлопчатобумажное.
НП*- наблюдательный пост.