Владимир Николаевич Челомей (30 июня 1914 — 8 декабря 1984), гениальный русский учёный и инженер, генеральный конструктор авиационной техники, дважды Герой Социалистического Труда, академик. В.Н. Челомей внёс громадный вклад в реализацию важнейших проектов в области разработки и создания баллистических ракет и ракетно-космических систем стратегического назначения, ракет-носителей, пилотируемых станций, систем управления космическими аппаратами. Он один из главных создателей советского «ядерного щита».
«Я из Полтавы, там Гоголь жил…»
-------------------------------
Сведения о его жизни по-прежнему приходится собирать по крохам. Несмотря на то, что празднуем мы столетний его юбилей, знаем мы о нём и теперь до обидного мало.
Начну с эпизода, который сразу приоткроет его характер. Однажды, будучи уже знаменитым, он написал ни то приказ, ни то выступление, и передал текст своему помощнику. Тот стал его править.
— Ты сам-то, откуда, — вдруг спрашивает его Челомей.
— Из Вятки…
— А я из Полтавы. Там Гоголь жил. Там родственники Пушкина меня литературе учили…
Обиделся Владимир Николаевич на своего секретаря. А тот всего лишь добросовестно исполнял свой долг.
Впрочем, родился Владимир Николаевич не в Полтаве, а в губернском городе Седлец Привислянского края. Это теперь на территории Польши. А в Полтаву он попал уже трёхмесячным, потому, что разразилась к тому времени первая мировая война. Рядом был фронт. Оставаться с ребёнком тут становилось опасно. Через Седлец уже потянулись беженцы. Так что в Полтаве и поселилась они в доме, принадлежавшем Анне Гоголь-Яновской, прямой наследницы великого писателя. Тут же проживала внучка Пушкина, которая была женой племянника Николая Васильевича. Так оказался Челомей сразу у самых истоков великой русской культуры.
«Кем бы я стал, если б меня потеряли…»
--------------------------------------
По пути в Полтаву случилось вот какое происшествие. Поезд, на котором надо было ехать, оказался где-то на вторых путях. Стали его искать. Для удобства соорудили нечто походное. Весь наличный скарб, в том числе и крепко упакованного в пелёнки будущего генерального конструктора совершеннейших в мире космических аппаратов, сложили в одеяло, взялись за концы, и стали пробиваться сквозь вокзальную сутолоку. Самый драгоценный узел уронили. И даже не заметили этого. А в нём дремал живой сгусток плоти, уже начинённый гениальностью и подвигом. Хорошо, что спохватились. Спустя много лет, уже будучи большим, учёным и академиком, руководителем знаменитого на всю страну предприятия Владимир Николаевич подтрунивал над матерью: «А кем бы я стал, если бы меня потеряли тогда на железнодорожных путях?». Та так и не разучилась конфузиться в ответ.
Так отныне и продолжится. Всякое мировое событие будет обязательно менять его судьбу.
Никогда не говорите с иностранцами...
-------------------------------------
В 1932 году восемнадцатилетний Владимир Челомей поступает на авиационный факультет Киевского политехнического института. Семь лет назад сюда же поступил Сергей Королёв. Судьба начинает исподволь готовить их для встречи и противоборства.
Дальше откопался следующий эпизод. Дело происходит в 1935 году. Место действия режимный завод № 29 в Запорожье. Здесь студент Киевского авиационного института Владимир Челомей проходит летнюю практику. А надо сказать, что тогда был короткий период теплейших отношений с Германией. Так что некоторые военные даже заказы выполнялись для немцев в России. Это было в некотором смысле политические жульничество. Согласно статьям Версальского договора, ни на какие военные приготовления Германия не имела права. Тогда-то Сталин и разрешил немцам готовить военную технику на заводах России. В Липецке, например, строил свои самолёты Геринг. А здесь, в Запорожье, готовили к этим самолетам моторы. И случилась там такая загвоздка. Постоянно ломалась в моторе одна из осей коленчатого вала. Ось пытались делать прочнее и толще, а дело только усугублялось. Студент-практикант Челомей добился встречи с инженерами завода и предложил им, наоборот, делать ось потоньше. Некоторым показалось, что студент издевается. Кстати, подобное потом часто будет казаться и в других, много более авторитетных собраниях. Всё-таки сделали тонкую ось. И дело пошло. Оказалось, когда уменьшился вес этой оси, был погашен какой-то злокозненный губительный резонанс.
В одном серьёзном научном исследовании я прочитал: «Интересно было бы узнать, справились бы немцы самостоятельно со своими двигателями или нет. А если нет, то не имели бы они столь мощных двигателей на своих истребителях-мессерах. И сколько бы это спасло жизней наших пилотов?». В самом деле, интересно…
Уже тогда у него, Челомея, возникла идея так называемого пульсирующего воздушно-реактивного двигателя, и он, получив разрешение, использовал оборудование завода для первых опытов по его созданию.
Когда страшные немецкие самолеты-снаряды «Фау-1» в июне 1944 года прилетели в Англию, некоторые из них не разорвались. Черчилль два из них отправил Сталину. Тут обнаружилось, что двигатели на немецком «оружии возмездия» точь-в-точь такие, какими задумал их студент Челомей. Вот какая загадка. Может быть, замысел возник одновременно у нас и у немцев? А, может быть, студент Володя Челомей ещё тогда, в тридцать пятом году, советовался о своей задумке с кем-нибудь из немцев? Интересно, бывал ли в те годы немецкий конструктор Пауль Шмидт, сделавший двигатели для «Фау», на запорожском заводе?
Как бы там ни было, а именно после того, как получены первые образцы самолётов-снврядов «Фау-1» и «Фау-2», в стране принимается Закон о государственной тайне. Теперь советоваться с иностранными спецами о военных разработках никому бы не пришло в голову.
«Жена у меня могла быть немка…»
-------------------------------
Ещё в 1940 г. в числе пятидесяти лучших молодых учёных страны советов Владимир Челомей был принят в специальную докторантуру при АН СССР, и этот двадцатишестилетний кандидат в доктора — самый молодой в полусотне избранных.
Аккурат к сорок первому году Челомей едет с готовой докторской диссертацией в Москву. Ни защитить её, ни вернуться на Украину он не сможет. Грянула новая война. Она опять поменяла ему судьбу.
Жил он теперь в маленькой гостиничной комнате. Платить ему было нечем, и комендант каждый день требовал освободить комнату. Это была его личная война.
И тут ему поступает предложение, от которого ох как трудно бывало в то время отказаться. Об этом рассказала дочь Челомея — Евгения Владимировна:
«Историю эту отец рассказывал только в семье. Почему-то он не любил её вспоминать. Его пригласили однажды на беседу к Лаврентию Берия. Речь зашла о том, чтобы отправиться ему в Германию в качестве нашего резидента.
— Я не знаю немецкого, — попытался возразить отец.
— Ерунда, — отрезал Берия. — Через полгода вы будете говорить так по-немецки, будто вы родились в Германии. У вас будет дом, у вас будет жена. Вы будете жить в Германии и заниматься технической разведкой.
— У меня есть время подумать? — спросил отец.
— Есть, но только сутки, — ответил Берия.
Как-то это дело, однако, замялось. Такой вот любопытный эпизод. Кстати, отец любил пошутить в семье по этому поводу. Говорил маме: “А ты знаешь, что ты могла со мной не встретиться. Ну, так, теоретически. У меня могла жена быть и вовсе немка…”».
Шнапс в награду
---------------
Но вернёмся к подарку Черчилля, который тот сделал Сталину. Вдруг оказалось, что подарок этот был лично Челомею. Присланные из Англии самолёты-снаряды «Фау» определили главное направление всего его творчества. Сделались его предназначением. Сталин решил сделать точную копию немецкого снаряда, чтобы возвратить его Гитлеру. В этом был бы некоторый политический шик. Гитлера надо было на глазах всего мира добить его же собственным созданием. Сотворить наш собственный вариант гитлеровского «оружия возмездия» и поручили Челомею. В этом была своя логика. Ведь Челомей все эти годы доводил до ума ракетный двигатель, который каким-то удивительным образом оказался воплощённым в немецком изобретении. В течение суток Челомей становится и.о. главного конструктора КБ и директором опытного авиазавода № 51. В это время исполнилось ему ровно тридцать лет от роду!
Челомей повесил на двери своего первого в жизни кабинета табличку «Профессор В.Н. Челомей», хотя профессором не был. Никто не стал возражать.
Сергей Хрущёв, сын известного Никиты Сергеевича, пишет в одной из своих книг: «Помню, когда я, как инженер, работал с Челомеем и делал крылатые ракеты, то в ужас приходил — никакого просвета впереди. Всё отказывает, течёт, искрит... Какое же это оружие? Тут же к каждой ракете нужно по пять механиков...» Эти воспоминания относятся к более позднему времени, но они говорят о всегдашней рабочей обстановке в КБ и на заводах Челомея. Он вечно вынужден был спешить.
Участвовавшие в первых удачных испытаниях немецкие спецы получили канистру чистого спирта. Огненная вода пошла по горлу каждого, как факельное шествие. Недавние сотрудники Вернера фон Брауна кричат, пугая дроф, осторожных степных птиц: «Шнапс — дас ист гут, это есть карашо, шнапс — это есть дрюжба!…»
Победа, однако, пришла скорее, чем оказался готов годный образец первых наших крылатых ракет, которыми Сталин хотел поставить жирную точку в биографии Гитлера. В некоторых источниках натолкнулся я на следующее.
В марте или апреле 1945 года Челомею, якобы, позвонил Верховный главнокомандующий. Он спросил:
— Товарищ Челомей, нас интересует ваше мнение как конструктора самолета-снаряда. Имеет ли смысл применять это оружие в нынешней обстановке?
— Нет, товарищ Сталин, победа близка, а его применение может вызвать большие жертвы среди мирного населения, — было ответом.
— Правильно, товарищ Челомей, я думаю так же, — якобы сказал Сталин.
Верю, что так оно и было. Это даёт мне отрадный повод думать, что Челомей, несмотря на жуткий для человечества характер своей работы, любил людей.
Я думаю о тех, кто придумал «Фау». Несомненно это тоже были гении. И первый среди них Вернер фон Браун. Америка и СССР поделили его наследие и это помогло им двинуться в создании космической техники более уверенными шагами. В походке тоже есть почерк. Челомей, шагая в ногу со временем, сохранил всё-таки в поступи свою особицу.
Ракета с птичьим крылом
-----------------------
Теперь я поставлю себе рискованную задачу проследить на примере созданных Челомеем крылатых ракет ход его конструкторской мысли. Объяснить его умение не просто выполнять задание, но и ясно себе представлять, что именно от него ждут и дать именно то, что требуется в данный момент стране. И даже больше того — дать то, что нужно истории. И тут, конечно, есть у меня повод сказать о том, почему история выбрала в тот момент именно Владимира Челомея с его крылатыми ракетами. Это Пастер, кажется, говорил, что случай, конечно, великое дело. Но он, случай, выбирает только тех, кто к нему готов. Челомей был готов стать избранником случая, и не только в этот раз.
Вот как складывалась тогдашняя мировая история.
5 марта 1946 года Уинстон Черчилль в американском городке Фултон произнёс речь по поводу своего избрания почётным членом местного колледжа. Он сказал так: «Чтобы война не повторилась, нужно под эгидой Объединённых Наций и на основе военной силы англоязычного содружества найти взаимопонимание с Россией. Тогда главная дорога в будущее будет ясной…» Эти слова, «на основе военной силы», дали старт холодной войне. Мир поделился на два полюса. Таким и остался с тех пор. Именно это обстоятельство вскоре заставит засиять звезду Челомея с особенной силой. Когда из-за океана придёт недоброе известие о том, что руководство США приняло стратегическое решение начать достройку старых и строительство новых авианосцев в качестве носителей атомных бомбардировщиков, стало понятно, откуда нам надо ждать главную новую угрозу. Затаилась она, на сей раз, в океанских просторах. Выход был один, надо было найти способ бороться с армадами авианосцев далеко не условного противника. Самим строить новый флот, сходный с американским, мы не могли. Страна была истощена войной. Хрущёв запустил тогда одну из крылатых своих фраз, вполне отразившую ситуацию — если дать военным всё, что они просят, то можно остаться вообще без штанов.
Но у нас корабли ещё оставались, и, что оказалось особенно ценным, сохранилось достаточное количество подводных лодок. Вот тут Челомея и осенило. То же сын Никиты Хрущёва Сергей, который на долгие годы станет его сотрудником и ярым почитателем, так и скажет: «Это он придумал, что нам для того, чтобы атаковать авианосные соединения американцев в океане, нужны крылатые ракеты. Его никто тогда не понял. А Челомея постоянно озаряло. Он был провидцем».
Суть его озарения была в следующем. Если подводную лодку оснастить ракетами, то она может вполне незаметно подойти к вражескому авианосцу на нужное расстояние и вполне успешно расстрелять его.
Тут возникла первая сложность. Дальность первых наших противокорабельных ракет была не ахти какой. И вес боезаряда тоже был не такой, чтобы наверняка сокрушить махину авианосца. Тогда Челомей и сделал особый упор на крылья. И вот за счёт дополнительной подъёмной силы этих крыльев они, ракеты, стали способны, при значительно меньшем весе, нести гораздо более грозный заряд.
И новая сложность. Крылатые ракеты стали громоздкими, занимали больше места. На подводной лодке их становилось вдвое и втрое меньше. Тогда Челомей решается на идею, которая большинству его оппонентов кажется просто безумной. Он предлагает делать ракету с крылом, как у птицы, которое ракета сама научилась бы расправлять. Ракет со сложенным крылом можно поместить на каждой подлодке чуть ли ни по десятку. Во тут-то и началось…
«Сам дятел…»
------------
В первом же докладе, прозвучавшем не где-нибудь, а в ЦК партии, проект В.Н. Челомея окрестили однозначно: «технический авантюризм». Сергей Хрущёв говорил, что иногда становилось неудобно за Челомея и методы его доказательства, горячность. «Например, обсуждается серьёзный проект, все говорят нормальные вещи, но тут выскакивает Челомей, кстати оратор прекрасный, хватает мел, мел крошится, а на доске появляется какой-то ворох фантазий. И, честно говоря, мне порой за него стыдно становилось, вроде умный человек, а несёт какую-то чушь».
Наверное, так происходило и теперь. Кроме того, прозвучал в его выступлении совершенно невероятный в серьёзном учёном споре аргумент: «Вон дятел выпрыгивает из дупла, а крылья открывает потом. Я предлагаю работать над таким вариантом. Я его решу». Это уже было слишком. Этот «дятел» всех доконал. Даже гениальный Туполев, всегда спокойный и уравновешенный, буркнул недостойно: «Цирк, да и только!». Кто-то в запальчивости выкрикнул в адрес Челомея уж вовсе не умное: «Сам дятел!».
Рассказывали потом, как Челомей, пытаясь доходчиво объяснить принципы управления крылатой ракетой, прыгал на одной ноге, а другой ногой, руками и головой вертел, как рулями.
Говорят так же, что один наблюдательный сотрудник из ОКБ Королёва после заседания, сказал своему другу, работающему у Владимира Николаевича:
— Я знал, что мой — большой артист, но, оказывается, и твой — не меньший!
— Конечно! — согласился его остроумный собеседник. — Только твой — трагик, а мой — комик!..
Ничего не помогло, даже его великолепный артистизм. У него стали понемногу отнимать людей, которых он успел заразить своим энтузиазмом. Отнимали в пользу конструкторских бюро, возглавляемых сыном Берии и сыном Микояна. Такая практика тогда процветала.
Дело дошло до самого Сталина. В Министерстве Вооружённых Сил Н.А. Булганин, руководивший этим ведомством, сказал Челомею: «Товарищ Сталин считает вас фантазёром».
Как бы вы поступили на месте Челомея?
Он молод был тогда. И божий дар не давал ему упасть духом.
Он всё-таки сумел заинтересовать своими предложениями морского заказчика. Адмирал Павел Котов много позже на юбилейном вечере в Доме учёных, когда Челомея давно уже не было в живых, вспоминал:
— Входит ко мне в кабинет посетитель и представляется: «Я Челомей, у меня отобрали КБ, но осталась группа, человек двадцать... Могу предложить такую вот штуку». Вид его решителен и импозантен. Он развёртывает чертежи, затем вынимает модель крылатой ракеты, докладывает её тактико-технические данные...
Может быть и тут, у Котова, опять стоя на одной ноге, изображает Челомей растопыренными пальцами крылья…
Снова хочу дать слово Сергею Хрущёву: «Знаете, это было как изобретение колеса… Что мы видим сегодня? Те же американские «томагавки» пошли от челомеевской идеи. Противотанковые ракеты... Сейчас все крылья раскрывают… И это стало такой же обыденной, привычной вещью, как колесо. Все ездят, и никто не вспоминает, кто его изобрёл».
Так что Павла Григорьевича Котова, главного в то время оружейника флота, можно считать крёстным отцом ракеты с живым железным крылом. Это он, единственный тогда, осознал, сколько благодаря такому простому до гениальности решению можно на подводную лодку поставить крылатых ракет.
В пятьдесят седьмом состоялись первые пуски экспериментальной ракеты. Крылья раскрывались вполне успешно. И тут надо отдать должное Туполеву. Он специально явился к Челомею, чтобы извиниться за своё тогдашнее непонимание, признать себя неправым, порадоваться общей удаче и пожать ему руку.
А тогда, выйдя из кабинета адмирала Котова, он, Челомей, сразу едет в поле, где долго лежит на промёрзшей земле. Это было ещё одно спасительное свойство, не раз испробованное им — в судьбоносные моменты черпать силы у родной земли.
Национальное оружие России
--------------------------
Этими крылатыми чадами челомеевского упорства стали перевооружать весь подводный флот. Тогда межконтинентальные баллистические ракеты только ещё маячили в избранных умах, и это являлось единственным достойным ответом на грозный замах НАТО. Наши подлодки теперь могли успешно грозить Америке и прочим державам англоязычного содружества, оформившимся уже в Совет Европы.
Именно за работы по созданию в кратчайшие сроки первого в СССР пульсирующего и других типов двигателей, а также за создание советского самолета-снаряда, аналогичного германскому «Фау-1» В.Н. Челомей получает сразу высшую награду — орден Ленина.
Но теперь вот какая беда. Чтобы выстрелить в цель, нашей подводной лодке надо было всплыть. Всплыть, значит — немедленно обнаружить себя под носом всей этой грозной своры авианосцев, оградившей чуждые берега. Один выстрел мы, конечно, сделать бы успели, но зачем тогда мы тащили сюда остальную дюжину ракет? Вопрос.
Челомей ещё не знает как, но знает, что стрелять надо из под воды! Опять какая-то безумная идея. Но теперь уже отпускать остроты в его сторону никто не спешит. Остерегаются.
Первой в мире ракетой с подводным стартом стала крылатая ракета «Аметист», разработка которой началась в ОКБ-52 в 1959 году. Она могла выпрыгнуть из глубины в пятьдесят метров. Неожиданная и страшная, как сатана. Так её и стали называть.
Именно в ОКБ Челомея была разработана крылатая ракета большой дальности «Москит», которую американцы назвали «Убийцей авианосцев». Этот убийца был обучен безошибочно выбирать главные цели среди беспорядочной массы морских судов. Он узнавал их по контуру и размерам. И топил бы, коли б дело дошло, только самые крупные, то есть, те самые авианосцы.
Как отмечал в те годы С.Г. Горшков, Главнокомандующий морскими делами, с созданием ракетного комплекса П-5 (так, в конце концов, стали называть челомеевскую модификацию крылатой ракеты) была решена национальная задача борьбы с флотом противника.
«Крылатые ракеты — национальное оружие России, такой же наш победный символ, как автомат Калашникова», — скажет Герберт Ефремов, сменивший Челомея на посту директора «НПО машиностроения», которое выросло из его конструкторского бюро.
Эти крылатые ракеты в тот момент и стали ассиметричным ответом на вызов американцев. Ассиметричным, значит столь же мощным по противодействию, но доставшийся нам много дешевле. Если бы мне нужна стала самая краткая биография Челомея, я бы сказал так — вся она была ответом на вызовы времени.
Звёздные войны Челомея
----------------------
Следим дальше за мыслями Челомея. Ракета, вынырнувшая из под воды и рыскающая в поисках цели, которая за сотни километров, за горизонтом, не всегда успевала оглядеться, несмотря на сложную навигационную начинку. Промахи были частыми. Челомею нужны становятся самолёты-разведчики, которые с высоты видят громадные океанские просторы и сообщают ракете ещё до старта о том, что видят. Но самолёты слишком уязвимы, их часто сбивают. Тогда Челомей придумывает космические спутники, указывающие точную цель, где бы она ни была. Этих необычайных шпионов американцам пока взять нечем. Таким образом, именно В.Н. Челомей впервые в мире выступил с идеей создания системы глобальной морской космической разведки. Его небесные лазутчики указывали ракетам точные цели в мировом океане. Спасения авианосцам не стало.
Так Челомей вторгся в сферу, которая пока безраздельно принадлежала Королёву. Начинается их ревнивое соперничество. Двум волевым, амбициозным и бесконечно даровитым действующим лицам тесно оказалось в одном и том же временном участке истории, в который определила их божья воля. Потому часто возникали между ними столь драматические обстоятельства, что и теперь они неудобны для передачи.
Сергей Хрущёв об этом начальном периоде вхождения Челомея в новое дело скажет так: «Фантазия Челомея не знала границ. В начале 60-х годов он стал говорить о космической станции. Мол, на ней будет стоять специальное вооружение, туда станут прилетать сменные боевые экипажи. Главная задача — оберегать страну от удара из космоса, уж тогда точно никто не сунется, с орбиты испепелим любого агрессора. Он рассуждал об отечественных ракетопланах, которые будут летать по орбите, спускаться, подныривать, маневрировать, садиться на обычные аэродромы... Американских «шаттлов» тогда ещё и в помине не было».
Думаю, что американцы внимательно изучали эти придумки русского учёного. Откуда тогда взяться бы их сериалам о «звёздных войнах», которые детально повторяют фантазии Челомея. Киноведы отмечают, что первая идея космической эпопеи Джорджа Лукаса относится как раз к началу шестидесятых. Отметим только, что и самые смелые мысли Челомея имели свойство материализовываться, подробнейшим образом воплощаться в жизнь.
Челомей и «кузькина мать»
-------------------------
12 октября 1960 года американские газеты поместили на первых полосах снимки советского лидера Никиты Хрущева на трибуне ООН с ботинком в руках. Снимки сразу стали сенсацией. А журналисты всего мира, аккредитованные на той сессии, бросились искать в словарях, что же это такое «кузькина мать». Видно они так и не дознались, что это такое, поскольку и теперь пишут Kuzma’s mother. Кто такая эта мать, почему она столь страшна, вскоре объяснили русские ядерщики. «Кузькиной матерью» они назвали самую мощную советскую бомбу, вскоре испытанную на Новой Земле. Разработана она была в научно-исследовательском институте Арзамас-16 группой физиков под руководством академиков Андрея Сахарова и Игоря Курчатова. Немедленно встал вопрос о создании носителя для царь-бомбы. Было ясно, что дальняя бомбардировочная авиация с этой задачей не справится. Сверхмощную ракету, которая могла бы нести широко разрекламированный грозный заряд, и предложил Челомей. Он дал ей имя УР-500. Это надо понимать так — универсальная ракета со стартовой массой в пятьсот тонн.
Однажды Хрущёв должен был посетить Байконур. Был очередной показ ракетной техники. Тут Челомей и подготовил сюрприз. Он зазвал Никиту Сергеевича в отдельный ангар, а там высился 42-метровый макет той самой УР-500 на пусковом столе. Такой вот рояль в кустах. Был тут и макет шахтной пусковой установки для неё. В уменьшенном, правда, виде.
Ошарашенный Хрущев, узнав о цене вопроса, только и смог сказать: «Так что мы будем строить — коммунизм или шахты для УР-500?».
Эта выходка Челомея дорого ему обойдётся потом. Его возненавидит министр обороны и член Политбюро Д.Ф. Устинов, за то, что Челомей демонстративно, как ему казалось, вышел на Хрущёва через его голову. Возненавидит вот до какой степени. Оба они, Челомей и Устинов, будут умирать в одно время. Устинов будет крепиться до той поры, пока ему не сообщат, что Челомея уже нет. Только тогда он, как показалось окружающим, с некоторым даже удовлетворением закрыл глаза. Челомей тоже не сдерживался. Рассказывают, будто однажды, когда Хрущев потребовал, чтобы Устинов поехал к Челомею на совещание, Владимир Николаевич долго держал Дмитрия Фёдоровича в приёмной, чтобы другие конструкторы, которых сразу демонстративно провожали в кабинет, видели это. На одном из высоких совещаний Челомей бросит в лицо Устинову: «Вы — центрпробка!».
Тем не менее, было принято решение о создании двух шахтных пусковых установок для УР-500. До строительства их, однако, дело не дошло. Как, впрочем, и до строительства коммунизма. После прихода к власти нового руководства страны была объявлена борьба с «волюнтаристскими решениями» Н.С. Хрущёва, в том числе и в области ракетной техники. Ракеты УР-500 оказываются вне закона. Самого Челомея Устинов грозится «размазать по стенке». После таких нагоняев Челомей возвращался домой бледный, как полотно. Он бывал настолько подавлен, что по его собственным словам, хоть в петлю лезь.
Начались его чёрные дни.
Валерий Романов, член реутовской группы космонавтов (была, оказывается, у Челомея сформирована личная группа космонавтов, которых он собирался отправить на собственные орбитальные станции), говорил: «Челомей в полной мере почувствовал, какой иногда беззащитной может быть мощная конструкторская мысль перед прихотью престарелого члена Политбюро, перед надменностью маршала, перед завистью побратима».
ТАСС и унитаз
-------------
Счастье Челомея было в том, что все свои ракеты он разрабатывал именно как универсальные. И эта злосчастная УР-500 могла обратиться и межконтинентальной баллистической ракетой, способной пронести над миром «кузькину мать», могла стать глобальной ракетой и ракетой-носителем грандиозных космических аппаратов весом до тринадцати тонн. Это её и спасло. Только участие академика М.В. Келдыша позволило отстоять опальное детище Челомея, но уже не как боевую ракету, а как ракету-носитель космических аппаратов. И под другим названием, чтобы не дразнить гусей.
И вот в июле 1965 года стартовала ракета «Протон». Так стала называться прежняя УР-500. Она вывела на орбиту научную станцию, созданную также на предприятии Челомея, потрясающего по тем временам веса — 12,2 тонны. И это пока без третьей ступени. А уж когда третью ступень к «Протону» приладили, то в ноябре 1968 года запустили аж 17-тонную станцию. А потом появилась ещё и четвертая ступень. И вот какое дело. Самые мощные в мире ракеты-носители «Протон» летают до сей поры. Кстати, им в этом году исполнилось целых пятьдесят лет! А кроме очень уж узких специалистов никто не знает, что эти ракеты придуманы и построены Челомеем. И всё потому, что страшною тайной всегда было окутано его имя. О том, что Челомей создавал «Протоны», даже тем узким специалистам стало известно только в середине восьмидесятых годов прошлого века. Причину этой таинственности объясняет поговорка, ходившая в среде первопроходцев космической эры: «Королёв работает на ТАСС, а Челомей на унитаз». Одного Юрия Гагарина Королёву было достаточно, чтобы получить неслыханную со времён Адама и Евы славу. Челомей же осваивал исключительно военно-космическую технику. Печальным для его личной известности тут стало то, что век этой техники бывал недолгим. Новые разработки мгновенно сменяли друг друга. Таковы были правила изнурительной гонки вооружений. И даже самые гениальные технические разработки в короткие сроки оказывались на помойке истории, или, следуя космическому юмору, в унитазе времени.
Тем не менее, чем бы ни занимался Челомей — всё у него оригинально: крылатая ракета — так первая в мире с раскрывающимися крыльями, ракета-носитель — так самая мощная, спутник — так маневрирующий, грузовой корабль — так самый вместительный, спускаемый аппарат — так многоразового использования.
Именно его дешёвые, а потому и самые массовые межконтинентальные ракеты УР-100 шахтного базирования и их модернизации стали первым ракетным щитом страны. Я хочу тут сделать рискованное заявление. Челомея, думается мне, можно назвать без особой натяжки спасителем человечества. Ведь назвали же так, например, Пастера и Александра Флеминга, которые вооружили нас невиданными средствами спасения от смерти, таящейся в убийственных микробах. Как знать, может быть лишь наличие у нас тысячи этих самых УР-100, противостоящих стратегическому арсеналу Америки, не позволили тогда Пентагону решиться на ракетно-ядерный удар по Советскому Союзу, не дали развязаться третьей мировой войне. Недаром же остроумцы из того же ведомства Челомея предупреждали: «Если в третьей мировой войне люди будут воевать ядерной бомбой, в четвёртой им придётся опять воевать дубинами». Атомный баланс остудил тогда многие горячие головы.
Учёная общественность ещё долго будет выяснять подлинную роль Челомея в истории науки, но многие уже теперь считают, что подмосковный городок Реутов, в котором прошли самые плодотворные годы конструктора Челомея, достоин славы британского Кембриджа, бывшего долгое время столицей науки. Ведь каждые девять из десяти изделий, разработанных в конструкторском коллективе Челомея, не имели аналогов в мире... Кстати сказать, ракетное дело Челомея и сегодня приносит России немалые деньги, и даже в валюте. В Реутове, бывшей космической вотчине Челомея, создано совместное с крупными индийскими фирмами аналогичного профиля предприятие, продукция которого в Индии на вес золота и закупается в большом количестве.
Некорректный Челомей
--------------------
Немного о том, как Челомей справлялся с постигшими его после смерти Хрущёва невзгодами. Теперь космической темой безраздельно владел Королёв. Опять придётся цитировать С.Н. Хрущёва: «Каждый тянул одеяло на себя, а в итоге в руках оставались одни клочья. Особенно усердствовал Сергей Павлович Королёв. И требовал, требовал... Дайте то, дайте это, переподчините того и этого... Короче, если у меня будет всё, то и Луна будет наша... Все перессорились, переругались, а то и возненавидели друг друга. Глушко Валентин Петрович, например, иначе как подколодной змеей Королёва Сергея Павловича и не называл. Ну что это за отношения? Люди великие, а страсти низкие, мелкие...»
Творческое соперничество с Королёвым стало невозможным. Он за глаза называл Челомея бандитом. Между тем, по инициативе В.Н. Челомея ещё в 1965 году был разработан проект системы телевизионной глобальной разведки с использованием опять же ракеты-носителя УР-500. Эта программа уже была частично реализована, были запущены первые автоматические станции для ведения радиолокационной разведки, которые лично Челомеем были названы «Алмаз» и «Алмаз-Т». В 1978 году Д.Ф.Устиновым было принято решение о прекращении работ по программе «Алмазов». Причастен ли к этому решению Королёв, мне не известно. Но он, что называется, положил на это дело глаз. Это точно. Королёв добился того, что «Алмазы» вдруг стали называться «Салютами» и формально стали принадлежать его фирме. Такое положение к тому же устраивало секретный отдел. Старты «Алмазов» под маркой «Салютов» должны были, по замыслу секретчиков, приковать внимание западных разведок к известной всем фирме Королёва, где, как известно, искать следы «Алмазов» было бы совершенно бесполезно…
Начинаются пуски «Салютов». Челомей приказывает написать чужое, оскорбительное и непереносимое имя «Салют» на первой отделяющейся части корабля, и оно всегда отбрасывалось на первых секундах полёта, как инородное. Значит, в космос все-таки уходил «Алмаз»! Так хотелось думать Челомею. Такая вот невидимая миру драма…
Левитация Челомея
-----------------
На одной из лекций Владимир Челомей скажет своим студентам: «Не думайте, что всё уже открыто и сделано в механике, в этой одной из древнейших наук. Здесь также много неоткрытого и необъяснённого. Только мы часто проходим мимо совершенно необычных явлений, не замечая их. Очень важно научиться видеть эти необычные явления, а потом понять их и объяснить».
Студентам и слушателям он любил демонстрировать следующее чудо — брал банку с водой, ставил её на специальный станок, который начинал бешено вибрировать, вибрация передавалась банке, и стальной шарик в этой банке всплывал, а теннисный, легкий — тонул.
Теорию этого сложного динамического явления Челомей описать не успел. Но на основе этого парадокса в Томском политехническом университете удалось подойти вплотную к созданию физической модели левитирующего (то есть такого, которое не подчиняется общему закону земного тяготения) тела. Я тут сразу вспомнил фантастическое изобретение профессора Кейвора из романа Герберта Уэллса «Первые люди на Луне». Как известно из этого романа, он изобрёл чудесное вещество кейворит, полностью игнорирующее земную гравитацию. Космические корабли из кейворита могли спокойно летать с какой угодно скоростью и вовсе без всякого топлива. Профессор Владимир Копытов, считает, что создание антигравитаторов на основе эффекта Челомея вполне возможно. Дело — за достаточно мощными преобразователями обычных видов энергии в кинетическую. Если эта задача будет решена, то и можно будет перейти к разработке принципиально новых наземных и воздушных транспортных средств. У братьев Стругацких в романе «Трудно быть богом» люди надевают «антигравитационные пояса» и спокойно летают, как птицы, и даже лучше, поскольку это не стоит им никаких усилий. У американского писателя Клиффорда Саймака люди ездят не на лошадях, а просто садятся в сёдла, куда вделаны антигравитационные пластинки. Гений Челомея был такого свойства, что всякую фантастическую идею умел воплотить в дело. Может быть, и мы все скоро будем подобны птицам. Я бы хотел быть похожим на орла.
И ещё Челомей считал — «важно не пропустить талант».
«Я такое придумал!..»
---------------------
Те, кто хорошо знал Челомея, рассказывали, что в восьмидесятых годах он сильно изменился, стал раздражительным, нервным, нередко грозился «бросить всё к чертовой матери и уйти». «А дальше пошло-поехало: ругань, мат (хотя это крайне редко бывало)», напишет об этом времени В.А. Поляченко, ведущий сотрудник фирмы Челомея.
И вот опять случай, нелепейший и трагический. Однажды он приехал к себе домой и, оставив машину на пригорке, пошёл открывать гаражную дверь. Оказалось, забыл поставить машину на тормоз, она покатилась с пригорка и едва не сломала ему ногу. Решено было отправить Владимира Николаевича в больницу. Он набрал книг с собою. «Буду работать!..». Дело вовсе не казалось безнадёжным, врачи дня через три разрешили ему вставать. Тогда ему позвонила жена и услышала в трубке совсем юный даже восторженный его голос: «Я такое придумал! Я такое придумал!..». А потом тишина. Это были последние слова Челомея. Тромб, двинувшийся по сосудам больной ноги, мгновенно убил его. Я не знаю другого учёного, смерть которого так же соответствовала бы всей его жизни. В последнюю свою минуту он был счастлив, его мысль одолевала новую высоту…