В один из теплых, ясных, погожих дней, последних перед холодной и дождливой
осенью, в знаменитые морские ворота города Любека постучала немолодая, весьма бедно одетая женщина. Открывшим смотровое окошечко стражникам она сказала,что она странствующая пророчица и, естественно, может предсказывать будущее.
В то темное, суеверное время страшно боялись связываться со всякого рода провидцами, подозревая в них и, не без основания, - скрытых ведьм или колдунов, так что перепуганная стража тут же помчалась докладывать о необычной посетительнице самому начальнику караула, сладко дремлющему после сытного обеда.
Дальше дело также не встретило никаких препятствий, так что вскоре женщина, почтительно провожаемая донельзя перепуганным начальником караула, предстала перед сенешалем, который доложил о необычной гостье королю. И,заинтересованный король, тут же потребовал ее к себе.
Войдя в тронный зал и, сопровождаемая внешне спокойным, но снедаемым непонят-
ной тревогой сенешалем, женщина подошла и, остановилась невдалеке от трона, на котором восседал приветливо улыбающийся король.
Это был еще не старый, но уже почти совершенно седой человек, с правильными и,крупными чертами лица, крепкого, даже мощного телосложения. Но, по- юношески,яркие синие глаза, казалось, пронизывали стоящего перед ним человека насквозь, доставая самые укромные уголки его души и, женщина невольно подумала, какими же, будут эти глаза и их владелец в гневе. Но сейчас они лучились добротой и приветливостью, - королю очень понравился приятный облик
уже немолодой женщины:
- Добро пожаловать в мой замок, добрая женщина! Твой вид приятен, наверное так же, как и твоя душа. Ты похожа на добрую фею из детских сказок,- эти сказки я помню до сих пор, - мне их рассказывала моя старая няня. Cкажи мне, что привело тебя в наши края?
-Я могу предсказывать будущее и,таким образом, оберегать людей от грозящих им
бед и напастей. Так я путешествую по свету и помогаю добрым людям, - почтительно склоняясь перед королем,- ответствовала новоявленная сивилла,- едва заметно усмехнувшись,- вот так я и забрела в твои края.
- Ну-ка, ну-ка, - оживился король, - это очень интересно!...
- Да что она может! – презрительно взглянув на старуху, громко произнес один из рыцарей, стоявших несколько обособленно, от основной свиты, но почти около королевского трона. Все эти рыцари, а их было пятеро, невольно притягивали к себе взгляды
всех присутствующих, и особенно нарядно разодетых придворных дам, не сводящих
восхищенных глаз с красивых молодых людей. Ослепительно белые плащи, с золотой каймой, длинными, грациозными складками струились с не по-юношески, могучих плеч. Коротко остриженные волосы, вкупе с бородой и усами, - все это выдавало в них представителей монашеского ордена. Но, только взглянув на их плащи, женщина уже знала, что это – тамплиеры, нередкие, но, всегда желанные гости при дворах королей, дожей и архиепископов.
Рыцарь, произнесший эти слова, был довольно высок, строен и широк в плечах. Несколько широковатое его лицо с крупным носом сглаживала копна непослушных и блестящих темно-рыжих волос, отпущенных несколько длиннее, чем у его собратьев, и ослепительно, синие глаза в длинных, изогнутых ресницах. Юноша был бы даже красив,если бы его не портило надменное выражение лица.
Его спутники, стоявшие рядом с ним, казалось, не разделяли мнения своего товарища,однако, хранили невозмутимое молчание, словно ожидая, что же будет дальше.
Юноша нетерпеливо тряхнул гривой рыжих волос, и высокомерно передернув плечами,процедил сквозь зубы:
- Это просто шарлатанка. Сейчас она скажет нам наши имена, которые было нетрудно узнать, как и то, что мы здесь и, наплетет то, чего нельзя будет проверить.
- Ну, почему же, - спокойно ответствовала юноше пророчица, окидывая молодого рыцаря пронзительным взором, - я могу рассказать и о прошлом.
Но, прежде - несколько слов о будущем.
- Ваше имя – Гуго д Обинье, и вы будете участвовать в следующем крестовом походе. – Но, - рассмеялась вдруг пророчица, - я не советую вам участвовать в нем. Вас ждет гибель через два года, и, погибнуть вам суждено без погребения, причащения и исповеди под беспощадным азиатским солнцем, от руки презренного мамелюка!
Юноша, насмешливо слушая страшные слова о своей судьбе, даже не повел бровью.
Выпрямившись, он гордо взглянул в глаза старой женщине, и тихо, но отчетливо
произнес:
-Странно, я почти поверил тебе, женщина!.. Что же, - если это – моя судьба, - да будет так! Я – Гуго д Обинье – и, никогда, не меняю своих решений!..
Женщина, с невольным уважением, взглянула в глаза не утратившему мужества юноше и, как вдруг показалось некоторым проницательным придворным из свиты короля,несколько уязвленно сказала:
- Но я обещала рассказать и о прошлом. Но, не позволите ли вначале рассказать об этом - вам лично? И захотите ли вы потом, чтобы об этом услышали и другие?
При этих словах молодой рыцарь, к всеобщему удивлению присутствующих, как за-
вороженный, медленно приблизился к ворожее и, так низко склонился перед невысокого роста женщиной, что ее губы зашептали прямо в его подставленное ухо.
Вскоре все заметили, что рыцарь стал бледным, как полотно и с испугом отшатнулся от предсказательницы. Шатаясь, и спотыкаясь как слепой, Гуго д Обинье медленно покинул тронный зал.
Сначала наступила гробовая тишина и, даже солнце, которое веселыми озорными
зайчиками дробилось и искрилось в разноцветных витражах стрельчатых окон, казалось, вдруг перестало светить и померкло. Но вот люди зашептались, все громче и громче и, вот уже могучие руки баронов и графов нетерпеливо схватились за мечи и кинжалы. И лишь рыцари Храма по-прежнему хранили молчание, и казалось, как будто не видели и не слышали происходящего в зале.
Шум все нарастал, но король, встав с трона, резким жестом остановил грозное волнение своих придворных, и строго спросил у спокойно стоящей женщины:
-Что же из прошлого, такого страшного рассказала ты рыцарю, женщина?
И тут один из рыцарей Храма, словно очнувшись, отделился от своих братьев по оружию и, обратился к королю, сделав короткий, но почтительный, поклон:
- Сир, пожалуй, я знаю, о чем шел разговор и, что уже рассказала нашему брату эта женщина. Но,- она противоречит своим словам, - она хотела рассказать о прошлом Гуго д Обинье, а не его брата.
Взгяд тамплиера, казалось, молил о чем то короля, но эта просьба была только в глазах,и была предназначена только Конраду III. Но король молчал. Он вспоминал.Вспоминал прошлое…
Наконец он поднял голову и произнес:
- Я согласен, - в этом нет ничего интересного.
Но тут поднялся недовольный ропот придворных, недолюбливающих рыцарей Храма, а причин их не любить было немало. Влияние могущественного Ордена на политику, затрагивающую интересы влиятельных государств, его несметные богатства, - к тому же,прославленная храбрость воинов-монахов, среди которых было трусов, к сожалению, не всегда вызывала уважение, но и непомерную зависть людей, этими качествами, отнюдь, не обладавшими.
Хотя, и были такие, кто считал, что многое, о чем говорили про рыцарей Храма,
не более, - чем сплетни и зависть.
- Мы хотим знать правду,- выступил вперед один из баронов, роскошно одетый
мужчина средних лет, в черном, расшитом золотой нитью камзоле, на груди кото-
рого переливался отделанный россыпью драгоценных камней, золотой медальон,
с кроваво-красным рубином в центре. Он подбоченился и, ехидно бросил:
- По-видимому, - у прославленных своей доблестью, непобедимых храмовников,
- «рыльце в пушку»? И, о чем же не хочет, чтобы мы знали, досточтимый брат Эврар де Бар?
-Для вас я - великий магистр, барон фон Гирце, - холодно ответил гордый храмовник, вонзая пронзительный взгляд в собеседника, словно лезвие ножа и спокойно скрещивая руки на груди.
Но, вероятно, задиристый барон посчитал себя оскорбленным, так как угрожающе
схватился за эфес меча и рванулся вперед, - но, тут вмешался король, подняв вверх руку.
-Благородные рыцари, - не нужно ссор, - сегодня вы все мои гости и я хочу, чтобы это дело было забыто.
-Нет, сир, - заупрямился разгоряченный спором барон,- мы имеем право знать правду.
– На суд благородных рыцарей! – вдруг завопил он во все горло, и крик его гулким эхом прогремел по притихшему залу.
Рыцари тут же одобрительно загудели, подтверждая свое согласие. Храмовники,
переглянулись друг с другом, и Эврар де Бар выступил вперед. Обведя тяжелым
взглядом весь зал, он негромко произнес:
-На ваш суд,- благородные рыцари, и да будет этот суд поистине справедливым!
И, обращаясь к предсказательнице, крикнул:
-Говори, - женщина!
Получив, таким образом, всеобщее согласие, пророчица низко поклонилась, и на-
чала свой рассказ, заинтриговавший и раззадоривший людей, предстоящим скан-
далом:
-Так вот, я рассказала этому мальчику, - мой король, что в армии короля Иерусалимского был предатель. И, при осаде крестоносцами Дамаска, в 1148 году, этот человек был подкуплен осажденными, получив за это щедрое вознаграждение. И его предательство привело войско крестоносцев не только к поражению, но и к гибели многих достойных рыцарей, которых расстреляли из луков, почти в упор, словно беззащитных цыплят!...
А предателем был, - тут женщина сделала паузу и, все, кто находился в тронном зале, невольно затаили дыхание, - предателем был его брат, - прославленный Мишель д Обинье, продав своих братьев за золото Атабека Мосульского, грозного Зенги!!...
Воцарившееся в зале тяжелое, гробовое молчание, казалось, застыло на лицах тяжелым, черным сгустком, так, что стало невозможно дышать.
После непродолжительного молчания, пророчица продолжила:
-А вскоре, - тут она закрыла глаза и зашептала что-то про себя, но, тут же, открыв их, громко крикнула:
- Смерть Гуго д Обинье придет не только за ним, на пороге гибели - Эдесса, и многие, очень многие из вас найдут там свою смерть!...
Рыцари растерянно переглядывались между собой, кто с удивлением, а кто и с
испугом, - отшатываясь от страшной пророчицы и, крестясь, шептали молитвы.
Похоже, короля совсем не поразило страшное пророчество, он только кивнул,
словно ничего другого и не ожидал. Конрад Ш тяжело вздохнул и, пристально
глядя на старую женщину, тихо и глухо произнес:
-Да, этот человек предал нас всех, да, он бросил тень на славное имя доблестных рыцарей Храма, но, разве они в ответе за него? И в поле среди добрых колосьев пшеницы попадаются сорные травы…
И, обратившись к магистру, он спросил:
- Как был наказан брат Мишель д Обинье, великий магистр?
Стоящий в глубокой задумчивости, Эврар де Бар, со сложенными на груди руками,
слегка наклонил голову и, обведя остановившимся взглядом притихших рыцарей,
громко сказал:
- Он был изгнан из наших рядов с позором, но прежде, на собрании капитула, - был предан анафеме. Мы не обагряем своих рук кровью наших братьев, даже если они нас предают. Просто для нас не существует более на этой земле человека по имени – Мишель д Обинье…
Рыцари молчали, пораженные этими страшными словами. Каждый из них предпочел
бы умереть, - пусть даже самой страшной смертью, чем сносить такую жизнь.
Но, наложить на себя руки – еще более тяжкий грех перед Богом и, Мишель д Обинье уже получил свой ад на земле, став отверженным и презираемым всеми - и на небе, и на земле.
- А теперь,- продолжил великий магистр, - я и мои братья, хотели бы оставить вас, сир, до завтрашнего дня.
- Постойте, брат Эврар, - надеюсь, я могу вас так называть…
Магистр в согласии наклонил голову, а король продолжал:
- Еще один вопрос, который я задам одному человеку в вашем присутствии, и ваших братьев по оружию…
Повернувшись к пророчице, и пристально глядя в кроткие и безмятежные глаза
женщины, он спросил:
-Я хочу задать вам вопрос, фрау. Вопрос, который поймут все люди чести, - кои находятся в этом зале. - Зачем?.. Зачем вы рассказали именно об этом?! Ведь этим вы убили Гуго уже сейчас, - до его предсказанной вами смерти! Я знаю от брата Эврара, что Гуго так страдал от измены брата, что в порыве отчаяния чуть не убил себя. Брат Эврар по чистой случайности оказался рядом, и сумел спасти его. Он и теперь во всех сражениях ищет смерти, идя впереди всех, и наводя страшный ужас на сарацин. И, я вновь задаю
вам этот вопрос: - зачем?!...
Женщина пожала плечами и равнодушно ответила:
- Как бы вы тогда мне поверили, сир, не расскажи я о том, что знали лишь пятеро?...
И притом, - тут она усмехнулась, - истина должна всегда торжествовать, как бы горька она ни была, и я всегда, - громко подчеркнула она, - всегда несу истину!!...
Король пристально посмотрел на старуху и, задумчиво сказал:
-Это – очень странно, но я, похоже, в первый раз вижу, как внешность человека, слова и, мне кажется, мысли, так бы контрастировали иежду собой. Такие слова, - не удивившись, услышал бы я от страшной, злобной фурии, ненавидящей всех и вся…
Но, по внешнему виду, вы – сама доброта...Задумавшись, он прикрыл глаза ладонью, словно закрываясь от стоящей напротив странной женщины. И, не заметил, как побледнела предсказательница при его последних словах.
Но, это заметил великий магистр, не сводящий пристального взгляда с пророчицы, словно пытаясь что-то вспомнить. Заметил, и запомнил, отложив в своей памяти.
Усмехнувшись, он обратился к ужаснувшей всех своими предсказаниями, сивилле:
-Знаете, фрау, вы напоминаете мне цирюльника, пускающего кровь больному. Он все пускает ее, и пускает, не замечая, что больной - уже умер. Но вот вопрос - не цирюльник ли - причина смерти больного?.. С вашего разрешения, сир, - нам здесь больше нечего делать…
И, отвесив короткий поклон, и прижимая руку к сердцу, тамплиеры удалились, при полном молчании хмурых и задумчивых рыцарей.
После ухода тамплиеров, обращаясь к старушке, король промолвил:
- Хочу я теперь этого - или нет, ничто не имеет значения, кроме блага для народа...
Ты убедила меня, колдунья, - при этих словах пророчица вздрогнула, как от удара. Но король не замечал состояния своей собеседницы, глубоко погруженный в свои мысли.
- Я прошу удалиться моих добрых подданных,- слова пророчества я должен – услышать один на один с этой женщиной.
И при последних словах короля приближенные склонили головы и, поклонившись, неспешно, покинули тронный зал.
Некоторое время король молчал, внимательно разглядывая стоящую перед ним, женщину.
- Знаете фрау, вы многому научили меня сегодня и, несмотря ни на что, - я, в общем-то, благодарен за эту науку…
Итак, я в твоей власти, женщина, ибо ничто так не убеждает, как скрытая истина, - и я готов выслушать ее до конца. Но, - покачал головой Конрад III, - ты рассказала не обо всем. В том, что случилось, - обвиняли и меня, и короля Людовика.
Но ты, почему-то, умолчала об этом, хотя, - ни для кого – это не секрет. И, все же, ты промолчала об этом, обвинив во всех грехах одного Мишеля д Обинье?
- Вы правы, сир. Но, знание и предположение - разные вещи, а имя предателя – известно всем. Но, мне еще надо сказать вам то, зачем я пришла!
-Знайте же, сир, что в скором времени нападет лютый и безжалостный враг, и сотрет с лица земли - твой великий народ!
- Но, кто посмеет напасть на меня? – впившись глазами в лицо колдуньи, спросил король, с удивлением. - У меня есть враги, - как у любого сильного графства или королевства, но никто не настолько силен, чтобы покорить мою страну! Ты что-то темнишь, ворожея!... Что же ты молчишь, - отвечай!...
Колдунья бросилась плашмя на пол, и горестно запричитала:
- Прости, повелитель, - имя его скрыто от моего взора, но я помогу тебе избегнуть злой судьбы!
-Это возможно? – с недоверием и тайной надеждой спросил король.
И, чело его прояснилось, когда старуха его обнадежила, и рассказала, что надо будет сделать, чтобы избежать страшной судьбы своего народа...