С конца 1947 года наша семья несколько лет жила в Киеве в районе, называемом Соломенка.
Дом наш – двухэтажный протяженный барак, на втором этаже которого размещалась контора строительной организации, где отец работал главным бухгалтером. Первый же этаж здания был общежитием, заселенным рабочими и служащими этой организации. В этом строении нам было предоставлено небольшое двухкомнатное помещение – основная "приманка", на которую клюнул отец, нанимаясь на эту работу. В одной комнате газовая плита и печка с чугунной плитой, отапливаемая углем. Водозаборная колонка и туалет М-Ж во дворе.
В этом же городском районе не так далеко от нашего местожительства по другую сторону Воздухофлотского шоссе были расположены обнесенные вкруговую решетчатымим оградами территории со строениями Авиагородка и Артиллерийского училища, возведенные еще до революции. Помимо казарм, учебных классов и прочей инфраструктуры, многие здания были заселены семьями офицеров– преподавателей, недавно пришедших с войны. И там, и там жили мои товарищи по школе, и я нередко и без проблем мог наведываться к ним.
Как-то моей матери по пути от конечной трамвайной остановки через Соломенское кладбище к нашему дому довелось познакомиться с очень пожилой женщиной, обихаживающей могилу мужа. На могиле установлен высокий деревянный крест, на нанесенном на фарфоровый медальон фото – молодой офицер в мундире с эполетами и аксельбантом. Однако дата смерти недавняя, годы жизни немалые. Мать предложила ей помочь, принесла пару ведер воды, женщина сдержанно поблагодарила.
Она оказалась женой еще деникинского офицера, попавшего в плен к красным во время гражданской войны на Украине, дальнейшая жизнь которого была до конца дней его связана с продолжением службы – не за страх, а за совесть – в Красной Армии. Он был артиллерийский офицер, их семья жила в упомянутом мной выше Артиллерийском училище, где он до самой смерти преподавал фортификацию и(или) баллистику. Их единственный сын погиб на недавней войне.
После кончины мужа комнатку оставили за ней.
Знакомство это продолжалось и далее. Она иногда бывала у нас, ей нравилось общаться с мамой. Не всегда, правда, удавалось понять, о чем у них ведется разговор: они часто переходили на французский и немецкий (мать в 1920 г. уже "при поляках", как она говорила, окончила в Киеве частную женскую гимназию).
В довершение всего, оказалось, что и она и ее муж происходят из старинных родов столбовых дворян (она приносила и показывала фотокопии генеалогических документов).
Вскоре она умерла от инфаркта. Ее похоронили рядом с мужем.
На могиле постоянно появлялись цветы – знать, оставила она по себе в людях добрую и благодарную память.