7-го января 1993 года я вышел из отпуска, а 9-го уже улетал в командировку на Николаевский глинозёмный завод. Прямых рейсов на Украину уже не было, поэтому я взял себе билеты туда-обратно на самолёте в Москву, а там решил ехать поездом.
И вот он снова, тот же самый «баклажан» с бортовым номером 86071 и тот же самый, что и два месяца назад, рейс 504. Отличие состояло в том, что новенькая авиакомпания «Казахстан Эуе Жолы» на волне всеобщего парада суверенитетов и независимостей поймала такой «бзик»: время вылетов и прилётов во всех расписаниях и билетах стали вдруг указывать даже не по московскому времени, как раньше, а по гринвичскому! Мотивировали это тем, что авиадиспетчеры всего мира работают именно по этому часовому поясу, а то, что бедным пассажирам приходится прибавлять к этому времени аж целых шесть часов до алма-атинского времени, никого в авиакомпании не волновало.
Новшество отменили где-то через полгода...
Наше дело телячье – где привяжут, там и мычим! – народ сел в самолёт и по гринвичскому времени… Я забрался к окну в самом конце второго салона и стал ждать, когда полетим. Но техники и прочие работники аэропорта продолжали бегать под самолётом, двигатели не запускали, и мы простояли так целый час, причём никто, естественно, так и не объяснил – почему...
На двух соседних креслах оказались какие-то крутые мужики, а их третий друг оказался на среднем кресле сразу за нами. Через полчаса им стало скучно, и один из тех двух, что сидели рядом со мной, шепнул что-то парнишке-стюарду и спустился вместе с ним обратно на первый этаж, где были багажные полки. Вернулся он оттуда с двумя бутылками «Финляндии» по 0,7 и огромным пакетом, в котором оказался здоровенный кусок мяса «жая» (копчёная конина).
Мужички бегом откинули два своих столика, попросили у стюарда пластиковые стаканчики и принялись гужбанить. Наливая по третьей, тот орёл, что сидел рядом, повернулся ко мне и спросил: «Будешь?» Я, разумеется, согласился, и получил полный стаканчик водки и кусок мяса. Ни разу до этого не пробовав пить спиртное в самолётах, даже удивился, как она, оказывается, хорошо пошла!..
«Баклажан», наконец-то, собрался лететь, а мы стали знакомиться. Мои соседи оказались сотрудниками валютного отдела одного из крупнейших алма-атинских банков, ехавшими на какую-то «тусовку» банкиров со всего света, проходившую во Франкфурте-на-Майне. Самого ближнего ко мне парня звали Рашидом, сидевшего у прохода – Олегом, а того, кому досталось место сзади нас – Ерланом. Когда первая бутылочка кончилась, как раз подоспел авиазавтрак, и Олег открыл под него вторую. Потом заплатил стюарду 2 тысячи рублей, и мы с ним сходили покурить в самый хвост – почти весь народ в третьем салоне был тоже навеселе...
К середине полёта Рашиду стало совсем нехорошо, и я пересадил его на своё место к окошку. Ерлан (а именно он был у них за главного) принялся его тормошить и обкладывать жуткими матюками (шёпотом, разумеется), но Олег вступился за своего кента – мол, типа того, что хай поспит. Сам он вскоре снова сходил со стюардом к сумкам и принёс третью.
Я рассказал парням про свой институт и наши огнеупоры. Нам-то было вполне нормально, и эту бутылочку за полтора часика мы прибрали уже на троих...
Над Москвой в три слоя висели уныло-серые облака. Самолёт, снижаясь, стал пробивать эти слои один за другим, и за окошком становилось всё темнее и темнее. Перед самой полосой на очень маленькой высоте висело одинокое облачко, такое крохотное и беззащитное, что мне стало его чисто по-человечески жаль, когда «Ил-86» безжалостно разнёс его своим мощным торсом на мелкие клочки, которые взвились клубами вокруг крыльев, и тут же застучал колёсами по бетонке.
Ерлан с Олегом взяли бедолагу Рашида подмышки и вынесли на лётное поле. Я вышел следом. Ерлан шипел на него: «Ты, ..., если ты сейчас же не примешь божеский вид, мы заберём вместо тебя во Франкфурт Мишку, а ты поедешь вместо него в Николаев!!!» Но на бедолагу Рашида такие жуткие угрозы уже не действовали, и он мычал в ответ что-то совсем невразумительное. Мужики ждали микроавтобус из казахстанского посольства, который должен был прийти за ними прямо на лётное поле.
Едва отошли от трапа самолёта на пару метров, как Ерлан сказал: «Давай вмажем за то, что долетели!» Олег достал из баула бутылку какого-то иноземного «Шампанского», которого я больше никогда не видел – вся бутылка была полностью обёрнута бело-позолоченной фольгой с иноземными золотистыми надписями – и открыл его. Ерлан сделал глоток, потом Олег – в них уже толком не лезло. Я понял, что нельзя ударить в грязь лицом, приложился к горлышку и выдул почти половину...
Внутри меня возникло ощущение, что я надуваюсь, как воздушный шарик, и прямо сейчас взлечу! Но я спокойно отдал бутылку Олегу, а Ерлан смотрел на меня во все глаза и, придя в себя, произнёс: «Сильна советская наука!!!» После чего вручил мне свою визитку и изобразил фразу Джигарханяна из мультфильма «Жил-был пёс»: «Ты заходи, если что!..»
Такую же визитку я получил и от Олега. За ними и вправду приехал микроавтобус, и мужики предложили мне поехать с ними, но я отказался и пошёл к зданию аэропорта.
Самым обидным было то, что мне как раз и надо было почти в то же место Москвы, куда поехали банкиры! Но перед вылетом Габаев сунул мне пачку денег, которые нужно было передать какому-то его другу, специально приехавшему в аэропорт к этому рейсу, и теперь мне нужно было выйти вместе со всем народом, чтобы там с ним встретиться. Когда я проскочил через накопитель, то и впрямь увидел паренька, который держал в руках листочек бумаги с моей фамилией. Мы ещё поговорили с ним минут пятнадцать, и я поскакал на электричку.
Меня начал прибивать жуткий «сушняк», вместе с билетом на поезд я купил в «комке» три алюминиевых баночки теперь уже не существующей своей любимой иностранной малиновой газировки под названием «Vimto» и, упав на лавку в вагоне, принялся пить их одну за одной. Но вода была дико сладкая и меня это не спасло – лишь доехав до Павелецкого, и найдя там минералку, я, наконец-то, пришёл в себя...
Вернувшись из этой командировки, я вдруг прочитал в газетах, что тот самый банк, из которого были эти валютные орёлики, вдруг объединили с ещё одним банком, а на многих людей из него после проведённой ревизии завели уголовные дела. Тогда я достал визитные карточки своих бывших попутчиков и решил позвонить в этот банк, чтобы узнать, как они там. Очень вежливый голос ответил мне, что эти люди у них больше не работают...