Бескрайний космос, сияющий мириадами звезд, расстилался за пределами космического корабля. Громадная межгалактическая станция «Ковчег», оснащенная новейшими технологиями варп-прыжка и экранными голографическими щитами несла сотни людей сквозь неизведанные просторы холодной вечности. Вибрация двигателей практически полностью поглощалась изоляцией перегородок кают, но Марк всё же проснулся, когда «Ковчег» набирал скорость. Из-под едва приоткрытых век он увидел силуэт Эмили у чернеющего защитным экраном иллюминатора. Она стояла, набросив коротенький халат поверх нелепой тоненькой пижамы с какой-то забавной антропоморфной мышью. Она говорила, что это какой-то забытый герой древних времен, поколения той, первой Земли. И он слушал, покровительственно улыбаясь. Мышь на задних лапах – разве это герой? Маленькая Эмми всегда была романтичной натурой, целиком погруженной в свои межвременные исторические исследования.
- Давно не спишь? – после сна голос Марка звучал глухо, и он немного прокашлялся.
- Нет. – Эмили оторвала взгляд от экрана. Когда девушка обернулась, он увидел на ней очки экстравизора, позволяющего смотреть сквозь непроницаемые стены станции. – Я разбудила тебя? Извини.
- О, не беспокойся, дорогая, ты здесь не причем. Я просто услышал звук двигателей корабля. Треклятые нейтринные турбины всегда так ревут, готовясь к прыжку.
Она сняла очки, подошла ближе и, присев на краешек кровати, положила прохладную узкую ладонь на его лоб. Длинные каштановые волосы коснулись его лица, приятно защекотав. От нее пахло мятой. Эмили очень любила мятный чай. Марк, повернувшись, обнял ее одной рукой и хотел привлечь к себе, но девушка неожиданно отстранилась.
- Что с тобой, Эмми? – удивленно спросил он, распахнув глаза. На что та ответила:
- Со мной? Ничего, Марк, со мной ничего. А вот что с тобой…
- А что со мной? – глуповато улыбаясь, он запрокинул голову назад, щурясь от острого пристального взгляда Эмили. Улыбка сползала с лица по мере того, как он понимал, куда она смотрит. Проклятый шрам на шее, след от бездумной вылазки на ядерные пустоши Земли-11. Дьявол забери этих мутантов, особенно тех, что раньше были домашними кошками. Так и норовили вцепиться в горло, вылетев из-за куч мусора и осколков.
Ему очень повезло, что профессор Торвальдсон смог заживить страшную рану, а еще больше – что оставшаяся на базе Эмили, повинуясь одной ей понятной «женской интуиции», которую Марк доселе считал выдумкой, заставила боевую команду поселенцев подняться по тревоге и отправиться на его поиски.
- С того самого дня, как профессор Торвальдсон поставил тебе чип для стимуляции нервных окончаний, ты перестал спокойно спать, Марк. Это ненормально, – девушка нахмурилась. Ее милое, по-детски наивное лицо, выглядело сейчас так забавно, что он рассмеялся.
- О чем ты, Эмми? Профессор предупреждал, что мои чувства могут обостриться, но это малая цена за то, что я по-прежнему жив. Кроме того, разве не мой острый слух спас нас всех во время общего сбора на «Ковчег»? – Марк беспечно отмахнулся и медленно сел. Девушка по-прежнему продолжала обеспокоенно смотреть на него.
- Глупый ты, Марк. Разумеется, я помню, кто услышал гарпий перед посадкой. Ты вел себя как настоящий герой, даже подстрелил парочку, - Эмили улыбнулась. Серьезность слетела с ее лица, как неудачная маска. Ему нравились эти смеющиеся зеленые глаза, эта немного смущенная, но искренняя улыбка.
- Говорят, до Войны они были очень наглыми птицами, портили стекла и монументы испражнениями, - задумчиво сказал он, зачесывая растрепавшиеся волосы назад. – Хотя, я бы не сказал, что фекалии гарпий менее ядовиты. Трехслойную титановую пластину прожигают насквозь. Как ты их там, кстати, называла?
- Голуби, Марк, голуби. Доктор Алексис, биолог «Ковчега», распорядилась прихватить с собой несколько чистых экземпляров их ДНК, чтобы потом воспроизвести на новой планете. Все, как всегда, от бактерий до слонов. При каждом переселении.
- И все одиннадцать Исходов люди тащат за собой все, с чем жили раньше? – ужаснулся он. Только сейчас он вдруг понял, насколько человечество погрязло в консерватизме и шаблонах. Ведь, в сущности, за сотни тысячелетий ничего не изменилось. Те же кошки, которые станут бестиями, те же голуби, которых назовут гарпиями, те же мысли о добре и зле. Все одиннадцать кораблей назывались Ковчегами, а переселения – Исходами, в дань оставшимся крупицам веры и надежды. Только наука двигалась вперед. Эмми однажды рассказывала, что давным-давно люди не могли слетать на другую планету, чтобы полюбоваться там двойным восходом. Тогда это очень шокировало Марка, который представить не мог, чтобы люди оказались заперты на одной планете. Разумеется, он сам, как и Эмили, был ребенком Зимнего поколения. Поколения, родившегося во время ядерной зимы - результата Войны. Именно так, Войны, с большой буквы, ведь она была последней. Последней для прогрессивного человечества и первой для людей Зимы. Так стали называть себя немногочисленные выжившие, чьи новые поселения располагались глубоко под землей, призванные защитить их обитателей от мутировавшей флоры и фауны там, наверху. Исследователи и ученые, строившие «Ковчег» были вынуждены работать на поверхности, в исключительно опасных условиях. Каждый год молодые поселенцы отправлялись на научные полигоны, чтобы защищать тех, кто должен был помочь им сделать новый шаг, шаг в будущее.
- Так происходит каждый раз, да, Эмми? – хмуро спросил он, набрасывая лежащий рядом на кресле халат. Она непонимающе посмотрела на него.
- Каждый раз?
- Эти переселения, эти копирования старого образа жизни. И в конце-концов, все стирает одна Война.
- Всегда, Марк. Только в разные сроки. Самый длинный период от Исхода до Войны был на Земле-5, человечество находилось трижды на грани, и трижды находился лидер, который сумел подавить военные настроения в зародыше и помирить враждующие стороны. Он говорил, что странам, располагающим таким мощным оружием, как цепная нейтронная реакция, должно приложить все усилия к тому, чтобы технология использовалась на благо людей и развитие науки.
- А в четвертый раз? – полюбопытствовал он.
- Перед началом Войны он был убит. Больше не нашлось никого, кто мог бы остановить конфликт. Это действительно было похоже на цепную реакцию – достаточно лишь повода для начала, а потом – ее уже не остановить.
Повисло неловкое молчание. Марк жалел, что спросил об этом. Он вырос в трущобах подземного города, с детства научился не доверять другим людям, не понаслышке зная, насколько тяжело было выживать первым поселенцам. Его первой игрушкой стал пистолет. Настоящий, боевой. Лишь с оружием в руках Марк чувствовал себя в безопасности. Но вскоре он понял, что на поверхности его не спасет даже оружие. Происшествие с бестиями лишь подтвердило это. А теперь он летит в неизведанные дали, строить новое будущее. Осваивать новую Землю. Землю-12, у которой до этого был лишь длинный номер в астрономических каталогах, как и у ее предшественниц. И с ним – сотни, тысячи таких же людей. Подозрительных, угрюмых, выросших в суровых условиях ядерной зимы. Привыкших убивать и не боящихся смерти. А сколько из них промышляло мародерством и грабежом? В подземных городах это было обыденностью. Или ты, или тебя.
Острый слух Марка уловил изменившийся тембр гула нейтринной турбины. Он стал ниже, протяжнее, что-то негромко тарахтело. Звукоизоляция исправно гасила шум, и обитатели станции спали в сей ранний час крепким сном, не подозревая, что творится сейчас в машинном отсеке. Марк знал – любое отклонение от нормы в работе двигателей грозит нешуточной опасностью и крахом всей экспедиции, а с ней – и концом всего человечества, ускользавшего от своей гибели миллиарды лет.
- Я сказала что-то не так, Марк? Прости, пожалуйста, я не хотела. Я знаю, как ты не любишь все эти разговоры о морали, - виновато опустила взгляд Эмми, зябко поёжившись. – Ты всегда говорил мне, что есть лишь одна мораль – тех, кто сильнее, а значит, прав.
- Это все в прошлом, дорогая, - улыбнулся он, взяв лицо девушки в свои ладони, - Человечество ведь летит на поиски нового дома? Начнет все с чистого листа. Ты ведь в это веришь?
Эмили зажмурилась, когда он нежно поцеловал ее в розовые губы, вдыхая аромат мяты, который ассоциировался у него теперь исключительно с ней.
- Да, Марк, с чистого листа, - шепнула девушка, отвечая поцелуем. Она действительно в это верила. Гул в машинном отсеке наростал, он чувствовал это каждой своей клеточкой. Цепная реакция. Достаточно лишь толчка – и ее уже не остановить, вспомнил он только что сказанные слова. Человечество запустило ее давным-давно, еще со времен Земли-1, когда уничтожило свою планету в Войне. Сейчас может наступить апогей, взрыв. Точка, откуда нет возврата. На Земле-5 нашелся человек, который смог если не предотвратить, то отсрочить коллапс. Наверное, он был такой же идеалист, как Эмили, верил в то, что у людей есть будущее. Светлое будущее, а не грязное, пропыленное, опасное существование в подземных городах, в вечном страхе перед завтрашним днем, какое знал Марк.
Достойны ли люди нового шанса на жизнь на другой планете? Сейчас все зависело от него, хотя, возможно, он этого еще не осознавал. Обострившийся после операции по вживлению чипа слух Марка уже однажды спас жизни нескольких людей. Тогда он делал это ради Эмми, что была рядом, ради своей маленькой мечтательницы, которая верит в лучшее. Он боялся ее потерять. Для него, ребенка Зимнего поколения, потерять самого дорогого человека было страшнее смерти. Своей смерти он не боялся. Он боялся увидеть её смерть. Теперь же, если «Ковчег» взорвется, они оба погибнут, вместе с тысячами беженцами, которые должны были заложить фундамент нового человечества, а вместе с ним – мину замедленного действия – собственную идеологию и мышление, которое не менялось на протяжении всех Исходов. Колесо сансары совершит новый оборот, до новой Войны. Но он может прервать все это прямо сейчас. Если забудет сообщить энергетику станции о посторонних звуках в машинном отсеке.
- Всему наступает конец, Эмми. Всему. И лист не получится чистым, будучи сделанным из грязной ветоши, - решительно сказал он, закрывая глаза.
- Но каким бы не был лист, на нем поэт напишет новую поэму, и все перестанут обращать внимание, из чего он был сделан. Важна будет лишь поэма, - она попробовала возразить, но как-то неохотно и осторожно. Она знала, что Марк никогда не примет ее точку зрения. Эмили воспитывалась в семье ученых, на охраняемом поселенцами полигоне, и очень редко сталкивалась с жестокой реальностью за его пределами, в отличие от него, родившегося под землей и научившегося опасаться себе подобных раньше, чем научился говорить.
Гул нейтринной турбины перерос в едва слышные завывания, от которых мурашки шли по всему телу. Марк открыл глаза и вздрогнул, увидев прямо перед собой глаза Эмили, и утопая в их спокойной зелени. От одного осознания, что сейчас он сам подписывает приговор не только жестокому человечеству, но и той, которую любит больше всего на свете, что-то кольнуло в груди. А сколько их таких еще – милых, по-детски наивных идеалистов? Которых могут звать Эмили, Чарльзами, Алексами, Джейн, Элизабет – как угодно. И каждый из них верит в светлое новое будущее, как тот, что трижды остановил Войну на Земле-5. Профессор Торвальдсон, наверное, был одним из них. Он спас его, Марка, просто так, ничего не требуя взамен.
Наука твердит о том, что все подвержено эволюции. Может быть, когда-нибудь, люди эволюционируют до такой степени, что новой Войны никогда не наступит, благодаря таким их представителям как Эмили и Торвальдсон. Может быть, на Земле-12, а может быть – на другой планете. Но чтобы это произошло, каждый Исход должен завершиться успешно. Каждый новый «Ковчег» - достигнуть своей цели. Сегодня Марк впервые задумался об этом, и эта мысль озарила его разум подобно вспышке сверхновой. Нет, он еще не разделял веры Эмми в лучшее, но впервые не подумал о худшем.
- Может быть, дорогая, может быть, - нарочито весело сказал он, отпуская девушку и начиная шарить ногами по полу в поисках обуви. Лицо Эмили озарила улыбка, когда она поняла, что Марк не обиделся на нее.
- Больше я не буду докучать тебе такими разговорами, клянусь, - торжественно пообещала она, - Сейчас ты даже не назвал меня глупой, как обычно. Прости, Марк, если надоела тебе своими бесполезными мыслями.
- Глупышка моя, - рассмеялся он, погладив ее по голове, - Ты никогда не сможешь мне надоесть. Я люблю тебя такой, какой ты есть, со всей твоей наивностью и розовыми мечтами, похожими на детские сказки. Возможно, раньше мне не хватало именно этого, мое детство закончилось слишком рано.
Она смущенно опустила взгляд. А он, обувшись и запахнув халат, направился к двери.
- Прости, милая, мне нужно ненадолго выйти. Хочешь, я принесу тебе кофе?
- Конечно! А я отодвину экран, и мы, завтракая, станем смотреть на звезды! – оживилась она, плюхаясь на только что освобожденную им кровать. – Скоро «Ковчег» войдет в туманность, будет очень красиво.
Марк слушал радостный щебет вполуха. Конечно, «Ковчег» войдет в туманность. Конечно, он принесет ей кофе, и они будут смотреть на звезды. Но сначала нужно разбудить энергетика.