Интервью. С книгами наедине

Александр Кобзев
     Стиль произведений Александра Афанасьевна Кобзева философичен, часто близок к афористичности. Вот, например, как заканчивается его первая и пока единственная книга «Цвет снега»: «Сквозь сумрак я созерцал белизну снега. И я подумал: наша жизнь, затягивающе-суетливая и порой такая унылая, кажется нам сумбурной, беспросветной, бессмысленной, лишь в редкий миг до азарта интересной. Но в серости будней оглядишься вокруг и увидишь — все не зря, сквозь каждый миг проступает белоснежное сияние. И даже суета имеет смысл, если поймешь однажды, что суета для того и нужна, чтобы перестать в нее верить — и уверовать в сокровенную чистоту Божиего мира». Автор этой максимы Александр КОБЗЕВ сегодняшний наш собеседник.

     —Александр Афанасьевич, каково это родиться в нашей стране 9 мая?
     —Этот день я очень любил за военные парады, за праздничное настроение у людей. В детстве девятого мая я бегал на главную площадь в нашем райцентре, чтобы посмотреть, как народ ликует. Даже в три-четыре года я сознавал, с каким днём совпал мой день рождения. Если меня спрашивали о дне рождения, я торжественно отвечал: «Я родился девятого мая, в день победы над фашистской Германией». Сознание величия народного праздника как бы умаляло значение праздника личного. И взрослым среди знакомых людей я часто скрывал, что сегодня — день рождения. Просто радовался вместе со всеми.
     В школе любил книги на военную тему. Из авторов выделял Василя Быкова. В первую очередь меня интересовало поведение человека на войне, в экстремальной ситуации, когда человек стоял перед нравственным выбором.

     —Как эволюционировали Ваши литературные пристрастия, начиная с детства и по сей день?
     — В школе я всегда хорошо учился. Но многие хрестоматийные произведения не смог прочитать. Например, «Войну и мир» Льва Толстого. Фильм посмотрел с удовольствием, а роман не осилил: ужасно не нравились описания балов, великосветских бесед, эти бесчисленные умные речи по-французски. Зато полюбил Достоевского. По программе следовало прочитать «Преступление и наказание», я прочел все, что смог достать.
     После армии увлёкся античной философией, древнерусской литературой, читал многие произведения Александра Сергеевича Пушкина и других поэтов 19 столетия, Николая Гумилева, Сергея Есенина, Бориса Пастернака, Марины Цветаевой. В эти же перестроечные годы интересовался экзистенциализмом и сюрреализмом. Среди авторов особо выделял Фридриха Дюрренматта, Франца Кафку. Со школы люблю творчество Константина Паустовского и Михаила Пришвина.
     Особенно мне интересны малые формы, когда в небольшом по объему произведении заключена целая жизнь. В этом смысле превосходны новеллы Луиджи Пиранделло, Дино Буццати, Мигеля де Унамуно. Но в числе самых любимых всегда были испанские поэты Хуан Рамон Хименес и Федерико Гарсиа Лорка и латиноамериканские писатели Хулио Кортасар и Хорхе Луис Борхес. Люблю китайскую, японскую классическую и современную литературу.

     —Недавно ушел из жизни колумбийский волшебник Габриель Гарсиа Маркес... Как ему, выходцу из заштатной латиноамериканской страны, удалось покорить мир?
     —Как удалось — не задумывался… Но я с юности интересовался латиноамериканскими магическим реализмом и фантастикой. Особо меня поразил образ старого больного человека с крыльями, которого поселили в курятнике с курами. В этом рассказе Габриеля Гарсиа Маркеса главное то, что человек преодолел свои немощи и устремился в новый полёт. В своих рассказах я тоже стремлюсь показать преодоление человеком своих несуразностей, корявостей и немощей.

     —Скажите, надо ли читать все подряд, в том числе модные, нашумевшие книги? Или от всеядности портится, причем непоправимо, вкус?
     —Так называемые бестселлеры читал редко. Книги большинства модных в те времена авторов обычно откладывал «на потом», да мало к каким из них после возвращался. Так и остался неучем в некоторых ходовых когда-то темах. Но об этом нисколько не жалею.

     —Создатель жанра социалистического реализма Максим Горький говорил, что всему лучшему в себе он обязан книгам. Как бы Вы это прокомментировали?
     —Любой человек являет комплекс воздействий, которые формируют его личность: где и когда родился, родительское воспитание, школа, окружение, психофизиология... Все влияет на мироощущение и мировоззрение. Но порой именно книги формируют некую высшую устремлённость личности.

     — Вы согласны, что процесс чтения заключает в себе интеллектуальный поединок автора с читателем. Неинтересно просто скользить глазами по строчкам: важно мысленно спорить или соглашаться с автором. Одним словом, сопереживать.
     —Многие книги располагают именно к тому, чтобы бездумно скользить глазами по страницам. Если это просто нужная “в хозяйстве” информация, тогда ещё ничего. Тратить время на такую книгу хочется, если только очень устал, и то лучше кино посмотреть. А есть книги, располагающие читателя к роли сотворца. Как минимум — это предугадывание того, как разовьет, повернет сюжет книги автор, чем ее закончит. Порой по принципу индукции возникают новые мысли. Но порой некие книги могут повлиять на всю жизнь человеческую.

     —При чтении любой настоящей книги есть элемент детективной игры: просчитал ты суть творческой манеры, метода автора или нет; сумел ли он тебя поставить в тупик, поразить и т. д.
     —Всё правильно, но порой это приводит к эффекту предсказуемости творчества, когда, не читая книгу, предугадываешь ход мысли автора. Порой такой автор перестает интересовать. Но иногда… понимаешь, насколько этот автор близок.

     —Следующий вопрос такой: Вы работаете в книжном магазине из бескорыстной любви к книгам или по другой причине?
     —Я много лет работаю в книжном магазине известного в городе журналиста и предпринимателя Григория Петровича Немова. Почему работаю именно в книжном магазине? В числе основных причин: я неплохо разбираюсь в книгах, могу проконсультировать покупателей на большинство тем, люблю общение с людьми на различные темы. Опыт работы полтора десятилетия, всё же навык есть. А книги я, действительно, люблю. Редко удерживался от того, чтобы пройти мимо букинистического магазина. Моя домашняя библиотека состоит из книг по философии, профессиональной психологии, математике, лингвистике, географии. И значительная часть книг — лучшая русская и мировая литература.

     —По вашим наблюдениям продавца, какие книги расходятся лучше всего?
     —Учебники и детская литература. Некоторые покупают дешевые книги-однодневки, чтобы сегодня прочитать, завтра забыть. В основном в дорогу: в поезд или самолет, что-нибудь легкое, развлекательное. Мужчины охотно берут руководства, как сделать что-нибудь по хозяйству своими руками, женщины—книги по рукоделию, кулинарии. И есть еще одна категория покупателей—берут книги в подарок, но для этого они должны быть хорошо изданы. Но как бы там ни было, многие люди сохраняют любовь к хорошей содержательной литературе и пытаются этой любви научить детей.
     Так или иначе, большая часть моей жизни связана с книгами. Я занимаюсь версткой и дизайном книжной продукции. Подготовил к печати, довёл до типографии около 30 книг. Это сборники майминских поэтов и прозаиков, книги, посвященные алтайской литературе и культуре, в том числе много книг на алтайском языке. Естественно, свои учебники по стенографии и книгу «Цвет снега» я готовил к печати сам.

     —Вы владеете стенографией?
     —Ещё со школы я профессионально владею стенографией. Я преподавал стенографию в республиканском лицее и в университете. Даже написал и издал комплект учебных пособий по стенографии.

     —Во многих Ваших рассказах присутствует религиозная тема.
     —Это естественно, потому что я много лет пою в церковном хоре, в храме Святого Духа в Майме. Ещё учил детей и взрослых в Воскресной школе. Пять лет был ведущим православной странички в газете «Вестник Горно-Алтайска».

     —Сейчас возрождается понятие «оглашенный», т.е. человек не крещеный, но готовящийся принять крещение после предварительной подготовки. Как Вы к этому относитесь?
     —В первые века христианства катехизаторские (огласительные) беседы были обязательны. Если учесть, что при Нероне или Диоклетиане христианином быть было опасно, то понятна необходимость осознанности выбора веры, а, следовательно, жизненного пути. В дореволюционной России весь жизненный уклад был религиозным. Сейчас это утрачено. Но человек должен принимать крещение осознанно. Именно поэтому сейчас большое внимание уделяют таким беседам перед Таинством Крещения. Даже если крещаемый пока не знает каких-то норм и правил, мало сведущ в церковной жизни, он должен понимать, что крещение — не красивый обряд, не устоявшаяся традиция. В первую очередь крещение — это посвящение жизни тому, что выше человеческого понимания, что находится над мелкими человеческими потребностями и страстями.

     —Некоторые люди обижаются, когда им в церкви делают замечания об их внешнем виде.
     —С одной стороны, в храм нужно заходить в подобающем виде. Но иногда неосторожным словом можно навсегда отбить желание приходить в церковь. Если вижу человека в почти пляжном костюме, я тоже замечания делаю, но в максимально тактичной форме. Обычно это действует благотворно. К тому же обычно в церкви для таких случаев есть накидки и платки. Можно деликатно человеку это разъяснить и показать.

     —А как Вы относитесь к тем голосам, которые призывают перевести службу в церкви с церковно-славянского языка на современный русский? Дескать, так будет все понятно и доходчиво, следовательно и прихожан станет больше.
     —Уверен, прихожан больше не станет. Те, что ходили в церковь, перестанут это делать. Будут ходить туда, где “старая” служба сохранится. А те, кто не ходил на службу на церковнославянском языке, и на русский не пойдут. Таким образом, попытка переписать все богослужебные книги— это первый шаг к расколу. Дальнейшие последствия вообще непредсказуемы. А попробуйте перевести некоторые богослужебные тексты на современный язык. Это будет обычное косноязычие.

     —Вернемся к разговору о Вас. Музыку, живопись любите?
     —Люблю классическую музыку: Бетховена, Шопена, Чайковского, Рахманинова. Есть еще два менее известных любимых композитора: Густав Малер и Антон Брукнер. Это серьезная симфоническая музыка, но и современную инструментальную слушаю с удовольствием, а в живописи люблю тех художников, которые могут отобразить природу так, что поэт в словах не выразит: Шишкин, Айвазовский, Куинджи. Я с вниманием относился и к классицизму, и к романтизму. Но в глубине души всегда тяготел к дикой суровой красоте и возвышенной романтике. Поэтому таких художников, как Каспар Давид Фридрих, я выделял особо.

     —Значит, кроме книг вы еще любите природу?
     —Да. Поэтому поступил на биологический факультет университета. Нашей семье неоднократно приходилось переезжать с места на место. Первым делом я интересовался: «А там, где мы будем жить, речка красивая? Сосновый бор есть?» Красота природы была главным критерием оценки места жительства.

     —В Версальском дворце куда лучше жить, чем в домике Петра Великого под Петербургом.
     —Есть люди, и таких много, которые вполне могут обойтись без эстетики. Лишь бы был комфорт. Я могу обойтись без комфорта, но музыка, книги, а ещё важнее — дивная природа… Без этого я бы не хотел.

     —С появлением кино многие предрекали смерть театру, как виду искусства. Этого не произошло. Как Вы думаете, электронные технологии способны похоронить книгу, как самостоятельную отрасль культуры?
     — Начну издалека. Когда я преподавал в университете стенографию, некоторые студенты спрашивали: «Зачем изучать стенографию, у нас есть диктофон». А у меня был и диктофон, и стенографией я владею в совершенстве. Диктофоном пользуюсь, но ручкой по бумаге пишу чаще. А насчёт книг… У многих, в том числе у меня, есть электронная книга. Благодаря “Покетбукам” можно не тратиться на второстепенные издания. Но есть книги, которые есть смысл покупать. Те, которые можно читать, а потом не раз перечитывать. У обычной, нормальной книги есть особое очарование. Которое не заменит никакая электроника.

     —После вашей книги «Цвет снега», увидевшей свет в 2010 году, прошло немало времени. Планируете ли Вы выпуск новой?
     —Меня знают, как автора миниатюр и коротких рассказов. Сейчас у меня готовы произведения для нового сборника. В их числе опубликованные в газетах и на сайте Проза.ру рассказы. Многие читали мои новые рассказы «Великан поверженный», «Пескари», «Комарики мои». Параллельно я работаю над лирической повестью и философским романом. Говорить об их издании пока рано. Но начало повести я выложил в Интернет на сайте Проза.ру.

     —О чем мечтаете?
     —Прожить где-нибудь Робинзоном, вдали от цивилизации.

     —Боюсь, что таких мест, где бы не ступала нога человека на Земле уже не осталось. Но мечты все же иногда сбываются, может быть, и Ваша не относится к числу несбыточных. В любом случае: удачи Вам, как в житейском, гак и в творческом смысле. А на необитаемом острове у Робинзона Крузо была, между прочим, Библия. Возьмите и Вы с собой пару хороших книг.
     —Без книг я никуда. Всегда при себе есть, что почитать.

     Беседовала Яна Шатыгина