или из пункта А в пункт Б
Ему многого хотелось. Достаточно было бы упомянуть хотя бы о том, что ему не было и десяти лет, когда он задал убийственный вопрос своим же родителям -
Я что, и я когда-нибудь умру?
Но это было бы в его духе. Он не умел завидовать. Дело в том, что зависть у него была ни белой, ни чёрной. Она была у него серой, если уж упоминать о цветах. Она была у него серой ко всем без исключения. Будучи маленьким он завидовал взрослым, хотя-бы на совсем немного более взрослым. Но он тут же переставал им завидовать, как только ему поручали присматривать за ещё более маленькими. Тогда он уже начинал завидовать безответственности младших, которым как-то фиолетово было то, что старший он, серый завистник. А зависть ко взрослым в этот момент уже куда-то испарялась совершенно бесследно, без каких-либо остатков угрызений совести. Нет, он конечно приносил извинения почти каждый(!) раз, когда успевал озвучивать зависть к старшим. К младшим реже, а вот к старшим он озвучивал свои извинения. Но во-первых он не всегда свою зависть к старшим озвучивал, а во вторых он извинялся, наверно, скорее из соображений собственной безопасности.
А когда ему всё-же доводилось извинятся перед младшими, то он неизменно рефлекторно задавал себе вопрос - Зачем я это делаю? Потом он стал завидовать противоположному полу. Прекращая ему завидовать одновременно с неадекватными по отношению к нему, и к представителям его пола, оценками учительниц, сверстниц, командиров, начальников и
т.д. и т.п.
Теперь он завидует новым поколениям, которые в основной своей массе имеют то, чего у него не было, и не могло быть. Изредка вспоминая о том, что у этого самого поколения нет много чего из той, прошлой, его собственной жизни в качестве нового поколения.
Он постоянно существовал в этих границах зависти, точь в точь как серый мышонок, без каких либо шансов когда-нибудь превратиться ну хотя бы в микки мауса, не говоря уже о прекрасных лебедях, вырастающих из гадких утят. И это вынуждало его постоянно искать какой-то выход. Постоянно. Везде и во всём что-то изменять под себя. Сначала, десятилетиями это происходило методом тыка. То есть не важно что и как изменять, главное изменять хоть что-то в этой сплошной серой зависти внутри чётко ограниченного пространства дозволенного. Потом он стал замечать закономерности, и чётко следовать им, проверяя на наименее ценном. На какой-то своей части.
Теперь его осталось совсем мало. Его части просто переставали ему завидовать. Они отказывались от этого серого завистника. Также, как и я, его клон здесь, на сайте "проза.ру". Я точно знаю, что он мне должен завидовать.
Я моложе. Я могу им командовать не меньше, чем он мной. У меня есть его опыт, а у него прежняя жажда проводить испытания над своими частями, у которой я теперь непреодолимым препятствием из-за моего почти абсолютного равнодушия к его успехам и неудачам. Ему ведь хочется, чтобы его части за пределами его пространства помогали ему искать выход за пределы его устоявшегося изолированного мирка, его необитаемого острова.
Этот, мой остров, будет завидовать иначе. Или не будет завидовать вовсе. Пускай лучше завидуют мне.
Это будет в моём духе.