Истории из жизни Таля

1

Я вам уже рассказывал о своих новых друзьях Мирьям, Тамар и Сарит, с которыми я познакомился прошлой осенью в нашем парке. Вспомнили? Так вот, эти девочки до сих пор продолжают меня удивлять. То они знают и понимают всё на свете и рассуждают обо всём, как взрослые, а то дурачатся, как маленькие дети.
Вчера девчонки снова заговорили о том, что они в свои пять с половиной лет свободно могли бы стать настоящими мамами и что знают уже абсолютно всё о том, как надо ухаживать и воспитывать маленьких детей, чем и когда их кормить, как их одевать, как купать, сколько времени быть с ними на свежем воздухе. Одна только у них проблема – это отсутствие личного легкового автомобиля. А без него в наше время хорошей мамой стать просто невозможно. Надо для здоровья малыша часто выезжать то к морю, то в лес, чтобы подышать малышу свежим воздухом. А как управлять машиной, мои подружки давно уже знают. У папы и мамы Тамар есть свой автомобиль, а у Сарит папа вообще таксист и часто забирает её из садика домой на машине. Мои подружки уже знают, где в машине газ, где тормоз и какую педаль и когда надо нажимать. А правила движения им знать совсем и необязательно. На каждом углу в нашем городе стоят светофоры: красный цвет – остановись, а зелёный – езжай, куда тебе надо. Так что, как мне говорят девочки, если бы они сели на место водителя какого-нибудь автомобиля, то сразу бы и поехали туда, куда им надо.
А сейчас у нас на скамейке минута тишины. Девочки в своих детских колясках убаюкивают своих маленьких детей (кукол), а я в песочнице строю из песка неприступную крепость. Тамар первая укачала свою куклу-доченьку и, глубоко вздохнув, сказала, что мамой в нашей стране может свободно стать любая девочка, а вот она может быть даже и бабушкой. Она уже знает, как включать газовую плиту, как делать разные запеканки, как замешивать тесто и даже, если бы ей разрешили, смогла бы испечь любой пирог и даже запросто сделала бы любой праздничный торт.
– Знаешь, Тамар, – хитро улыбнулась подруге Сарит, – может быть, ты у своей бабушки многому и научилась, но до настоящей бабушки тебе ещё очень далеко. Знаешь, чего тебе не хватает, – это большой палки, как у Деда Мороза, чтобы опираться на неё при ходьбе, огромных очков сзади на резинке и вместо верхних зубов – съёмных протезов.
– А ещё, – добавила Мирьям, – для солидности большого живота и морщин под глазами.
Девочки рассмеялись, и неугомонная Мирьям спросила у меня:
– Скажи мне, Таль, а если бы тебя сейчас попросили стать папой понарошку, ты бы согласился?
– Наверное, нет, – подумав, ответил я. – Во-первых, у меня нет ещё теудат-зеута (паспорта). А без него меня никто не примет на работу. А как я без работы и без денег буду содержать свою семью? А во-вторых, я терпеть не могу маленьких детей. Больших я ещё кое-как люблю, а вот маленьких просто не терплю. Они все вредные и противные. Я за свою жизнь на таких уже насмотрелся. Им, этим маленьким, только поменяй титули (подгузники), через минуту они опять мокрые. И всё время держи этого малыша на руках и ходи с ним по квартире, а он только и орёт не переставая. Спрашиваю я иногда этого малыша: ну что тебе не хватает, чего ты ещё хочешь? Он на минуту успокаивается, смотрит на тебя, а потом опять начинает орать. Скажите, и какое это удовольствие стать папой такого малыша? И для чего это нужно? Чтобы весь день слышать его крик и плач, а ночью от его плача чтобы нельзя было уснуть? Нет, девочки, папой быть я не согласен не сейчас, не потом, когда вырасту.
– Таль! – просит меня Тамар. – Ты ведь хороший мальчик, ну хоть сейчас, всего на пять минут, только понарошку побудь, пожалуйста, папой для моего малыша. Видишь, он нервничает, никак не может уснуть, хочет к тебе, к своему папочке, на руки.
– Таль, взгляни на нас, – это меня упрашивает уже девочка-мама Сарит. – Только взгляни на нашу доченьку-цыганочку! Какая она у нас умница! Сразу узнаёт своего папочку и улыбается тебе. Постой, дорогой, пару минут возле ребёнка, пока я ему молочко подогрею.
– Папа, папа, вот ваш папа! – Теперь Мирьям перекривили своих подруг. – Какой он вам папа? Он – это мой законный супруг, а в моей коляске спит наш законный сынок. Улыбаетесь мне, не верите? Тогда взгляните на этот документ. Это результат ДНК, сделанный недавно по просьбе моего супруга. Это неважно, что он всю жизнь скитается по командировкам, но после командировки он иногда и возвращается домой. Прочтите этот документ, соседушки, и успокойтесь. И что это вы за жёны такие, что своего законного супруга не помните даже в лицо.
– Мирьям, успокойся. Мы трое просто подружки, а не артисты из Аргентинского сериала, – перебила вошедшую в роль подругу Тамар. – И мамы мы не настоящие, и в наших колясочках лежит не настоящие дети, а всего-навсего наши куклы. И мы просто сейчас играем во взрослых. А Таль для наших кукол-малышек папа просто понарошку, так как других знакомых мальчиков рядом с нами сейчас нет.
– По телевизору говорили, я сама слышала, – сказала Тамар, – что где-то в Африке в каком-то племени мужчина может иметь трёх и даже более жён сразу. Ох, не завидую я этому африканскому многожёнцу! Нужно каждую жену одеть, накормить, с каждой поговорить, а потом каждая устроит ему, своему мужу, скандал. Куда ему, бедному, от всех сразу деваться!
– А кто этого вашего африканца заставляет иметь несколько жён? – пожала плечами Мирьям. – Жена должна у порядочных людей быть одна и на всю жизнь. А кому-то где-то нравится жить по-другому, пусть так живут. Это их право, и нечего нам их жалеть. И вообще, при чём сейчас эта Африка? Мы живём в Израиле и сейчас здесь в парке все вместе играем во взрослых, и так уже получилось, что наш Таль понарошку стал нашим общим мужем. А в нашей стране мужчина имеет право иметь только одну жену. Так пусть Таль выбирает среди нас одну себе в жёны.
– Таль, – обратилась ко мне Сарит. – А ты что молчишь? Хоть посоветуй, как нам поступить в такой непростой ситуации.
Немного подумав, я посоветовал девочкам:
– Вы сами придумали себе эту игру во взрослых, сами и разбирайтесь, а я побежал качаться на качелях.
– И я с тобой, и я, и я! – загалдели девочки и, оставив одних без присмотра своих кукольных детей в колясках, побежали вместе со мной качаться на качелях.

В садике за нашим столиком всегда сидят одни и те же дети. Это я – мальчик Таль, мои друзья Давид, Ицик, Михул, три девочки: Дорит, Шери, Орли – и толстяк Шимон.
Мы на занятиях всегда вместе сидим за столом каждый день и рисуем, лепим из пластилина разные вещи и учимся писать буквы и цифры. Наши девочки и я уже давно можем писать все буквы, и нам наша воспитательница всегда даёт отдельное от всех задание написать буквами какие-нибудь слова, например, мама, папа, дед, баба. Я всегда быстренько пишу эти слова и ещё пишу. У меня есть кошка Муся и собака Вента. Воспитательница посмотрела, что мы написали, и сказала, что мы все за этим столом молодцы, а мне сказала, что меня моя бабушка уже полностью подготовила к школе, и добавила только, что у кошки человеческого имени не бывает. А я ей ответил: «А вот и бывает, и если ты мне не веришь, тогда спроси у моей мамы или приди ко мне домой и сама увидишь».
– Зайду обязательно сегодня же, – пообещала мне воспитательница.
Она, наша воспитательница, подумала, что я её обманываю, а я никогда никого не обманываю, даже если я случайно сделаю что-то нехорошее.
После занятий в группе мы целый день с ребятами играем в футбол во дворе. Я, Ицик, Давид и Михул всегда играем в одной команде, а против нас играют другие ребята из нашей группы. Воротами нам всегда служит расстояние между двумя кирпичами, а когда нам от нашей игры становится жарко, мы снимаем с себя наши рубашки и кладём их на кирпичи. Мы все нашей командой так сыгрались, что редко проигрываем.
Толстячка Шимона мы раньше в нашу команду не брали, потому что с ним мы просто не дружили. Во-первых, этот Шимон очень толстый, а во-вторых, очень жадный. Шимон съедает всегда свой обед быстрее всех. Он свой обед даже не съедает, а просто проглатывает, а потом с жадностью смотрит в чужие тарелки. Наша девочка Дорит всегда очень плохо кушает в обед, и Шимон каждый день у неё спрашивает:
– Дорит, ты сегодня свою котлету кушать не будешь?
И если он слышит слово "нет", он быстренько забирает у Дорит её котлету и съедает, а если Дорит иногда сама начинает есть котлету, Шимон начинает коситься на мою тарелку и часто, даже у меня и не спрашивая разрешения, хватает своей вилкой мою котлету и быстренько засовывает её себе в рот, и я от возмущения и обиды начинаю всегда с Шимоном драться. Воспитательница к нам быстро подходит и начинает нас с Шимоном разнимать.
– Что вы за дети такие, – говорит она нам, – что из-за еды дерётесь.
– А почему он забирает у меня котлету? Ему что – своей мало? Я тоже люблю котлету, – жалуюсь я на Шимона воспитательнице.
– А я голодный, и мне одной котлеты мало, – почти плача говорит Шимон. – Посмотрите на меня, какой я большой.
– Ты не большой, – говорю я Шимону, – а просто толстый и очень жадный, и тебя дома, наверное, просто плохо кормят.
– А вот и нет, – отвечает мне Шимон, и мы снова начинаем драться.
Воспитательница снова растаскивает нас и рассаживает по разным сторонам стола. Шимон как ни в чём не бывало продолжает кушать, а я всё никак не могу успокоиться и продолжаю ругаться с Шимоном.
– Как тебе только не стыдно, – говорю я Шимону. – Почему ты отобрал вчера опять котлету у Дорит? Посмотри, какая она маленькая и худенькая, тебе её не жалко? Может, Дорит поэтому такая маленькая и худенькая, что ты всегда сжираешь её котлету.
– Ладно, хорошо, – соглашается со мной Шимон. – Я обещаю больше не забирать у Дорит котлеты, тогда ты сам будешь отдавать мне в обед свою.
– А почему я должен отдавать тебе свою котлету! – возмущаюсь я, – эта котлета моя, и я сам хочу её съесть. – Неужели ты такой всегда жадный, – продолжаю я наезжать на Шимона. – Мало того, что дома тебя, наверное, перекармливают, так ты ещё полдня ходишь по садику и постоянно что-то достаёшь из своих карманов и жуёшь.
– И совсем не что-то, – поправляет меня Шимон, – а орешки. Я их очень люблю.
– Ну ты и жадина! – говорю я Шимону. – Сам целый день жуёшь свои орешки и никогда никого не угостишь! Даже Дорит, у которой ты постоянно съедаешь обед.
– А почему я должен вас всех угощать своими орешками? – возмущается Шимон. – Пусть Дорит и вам всем покупают орешки ваши мамы и бабушки, как и мне, – а потом добавил: – а вы сами мне всё даёте?
– А мы еду в садик с собой не приносим, – отвечаю я, – нам всем, в отличие от тебя, хватает еды, которой дают нам в садике на обед.
– А почему вы всегда, когда играете в футбол, не берёте меня в свою команду? Может, я тоже хочу играть с вами в футбол. Я ведь всегда с вами сижу за одним столом, – обижается Шимон.
– Потому что ты толстый и плохой мальчик – ответил я и добавил. – Мы с такими не играем.
– А если завтра я вам принесу полный карман орешков, будете тогда со мной играть? – спрашивает Шимон.
– Тоже не будем, – отвечаю я. – Ты, пока донесёшь свои орехи до садика, по дороге половину их съешь.
– А если по дороге я орешки есть не буду, – спрашивает Шимон, – только парочку попробую, тогда будете со мной играть в футбол?
– И ещё я, знаешь, почему злой на тебя? – припомнил я Шимону. – Помнишь, однажды в парке я попросил тебя дать мне прокатиться на твоём мотоцикле с электропитанием, и ты мне не дал прокатиться, сказал мне, что я сразу тебе его сломаю.
– Всё! Хватит меня ругать! – Шимон закрыл свои уши ладонями. – Если вы все хотите, пожалуйста! Я могу прямо с завтрашнего дня  в садике в обед совсем ничего не кушать. И дома тоже. Только при одном условии, если вы будете со мной дружить, а ты, Таль, завтра приведёшь в садик и покажешь мне свои необыкновенную и очень умную кошку Мусю и свою дрессированную собачку. Ну, а я обещаю вам всем сегодня вечером дать покататься на моём мотоцикле сколько захотите.
– Если ты станешь хорошим, это будет хорошо не только нам, а, прежде всего, тебе самому, – сказал я Шимону. – А нашу кошку Мусю я в наш сад привести не могу, так как у неё есть дома маленький котёнок, и его одного без присмотра оставлять никак нельзя. Он может дома сделать за пять минут много неприятностей: запрыгнуть, например, на стол, что-то сбросить на пол, порвать в вазе цветы и даже напачкать где попало, – вот нашей Мусе и приходится целый день за ним следить – за этим котёнком, а нашу дрессированную собачку Венту мой дед может привести когда-нибудь в наш сад, когда придёт его очередь забирать меня и моего брата Роню из сада домой.
Вы мне не поверите, ребята, но прошло совсем немного дней, я точно не могу сказать сколько, и наш Шимон стал просто неузнаваем. Он совсем почему-то перестал в обед кушать в садике, только выпивает в обед стакан соку, больше не таскает с собой в садик свои орешки и стал просто заставлять в обед кушать нашу маленькую, худенькую Дорит. И вообще стал делать много хороших дел. Например, каждый день во дворе нашего садика качает на горке наших девочек Дорит и Сарит. Они вместе садятся с одной стороны доски, а Шимон – с другой, и так они долго качаются, а потом Шимон ложится со своей стороны на доску и плавно опускает на землю другой конец доски, где сидят вместе Дорит и Сарит, чтобы девочки не ударились о землю и осторожно слезли с горки. А ещё мама и бабушка Шимона стали часто благодарить нашу воспитательницу за хорошее воспитание их сына и внука. Говорят, он стал просто другим мальчиком. Утром он сам стал заправлять свою кровать, после обеда стал относить на кухню грязную посуду. Когда его мама развешивает на балконе бельё, подаёт ей прищепки, а перед сном стал складывать свои игрушки в специальный ящик, а на прошлой неделе он даже сам попросился сходить вместо папы своего в магазин за молоком и хлебом.
– Первый раз я лично шла за ним, – рассказывала мама Шимона нашей воспитательнице. – Он ведь у нас ещё ребёнок, а он в магазине совсем как взрослый положил хлеб и молоко в пакет, а на кассе по-хозяйски сложил сдачу в кошелёк, а дома не бросил, как его папа иногда, на стол пакет с продуктами, а вынул продукты из пакета и положил их на своё место в холодильник. Мы все, благодаря вашему садику, просто не можем нарадоваться на нашего Шимончика.
А сейчас я догадываюсь, о чём вы у меня спросите. Взяли ли мы Шимона в свою футбольную команду? Да? Я угадал? Отвечаю: конечно, взяли. Теперь он в нашем садике признан самым лучшим вратарём. Благодаря нашему Шимону, наша команда стала просто непобедимой.
А нашу болонку Венту по моей просьбе дед Изя однажды привёл прямо в наш детский сад. Все дети кидали мячик, а наша Вента находила его и приносила его нам. Потом она вставала на задние лапы, вертела хвостом и ждала новых приказаний.
Вот таким получился конец этой истории.

2

– Прекрасное за семью замками не утаишь, – так иногда говорит наша баба Роза, лаская нашу кошку Мусю.
Я не понимаю, к чему это так говорит баба Роза. Наша кошка Муся не такая уже и домашняя, как иногда всем кажется. Иногда, когда ей становится немного скучно, она может запросто перебраться с нашего балкона на соседний, под нами, в соседнюю квартиру, а иногда даже и ещё пониже. У соседей, живущих под нами, на окнах стоят металлические решётки. Решётки выпуклые, и до них добраться ничего не стоит даже мне, почти шестилетнему мальчику, но пролезть сквозь них человеку невозможно, слишком мало расстояние между прутьями, а нашей кошке Мусе протиснуться между ними очень легко. Вот Муся под настроение иногда и гуляет по квартирам.
Наши соседи с нижнего этажа просто без ума от нашей кошки – такая она у нас важная и красивая. В чужой квартире Муся чувствует себя как у себя дома. Она, не спеша, важно переставляя свои лапы, идёт прямо на кухню и говорит соседям своё волшебное «мяу». Соседи уже знают, что обозначает Мусино «мяу». Это – «Здравствуйте, соседи. Я пришла к вам в гости. Чем вы будете меня сегодня угощать?»
Муся нравится соседям, особенно их детям. Они ласкают её и всегда угощают чем-то вкусненьким, специально для неё припрятанным в холодильнике. Муся немножко поест, она у нас ведь не голодная, просто чуть-чуть для приличия, говорит соседям своё мяу и спешит к входной двери, мол, я у вас уже задержалась, пора и честь знать, мне пора домой. И кто-то из ребят на руках с удовольствием относит нашу Мусю к нам домой.
Наш дед Изя сказал однажды бабе Розе, что чему быть, того не миновать.
– К чему это ты вдруг так говоришь? – спрашивает деда Изю баба Роза.
– А к тому, – отвечает бабе дед Изя, – что у нас скоро будет пополнение. Смотри, как наша Муся пополнела.
– Что ты, Изя, напридумывал? – отвечает деду баба Роза. – Муся домашняя кошка и даже на улице не бывает.
– Ты, Розочка, как всегда, права. Пусть и на этот раз будет по-твоему, – обижается на бабу дед Изя.
А через три недели у нашей Муси действительно появились пять очень красивых ещё слепых котят. Трое котят – вылитая кошка Муся с дымчатой шерстью и с обезьяньей мордочкой, а двое – с тигриными широкими полосами по всей спине, как у соседского кота с шестого этажа. Дед Изя откуда-то принёс коробку из-под обуви, а баба Роза постелила в неё свою старую кофту и сказала:
– Нашу Мусю как уже многодетную кормящую мать мы должны обеспечить хорошим питанием, – и поставила перед Мусей баночку её любимых кошачьих консервов.
Муся лизнула два раза консервы и больше есть их не стала, а сказала нам всем только своё мяу, что по-кошачьи значит: спасибо, мои хорошие, но кушать мне сейчас некогда, у меня в коробке лежат пять голодных котят.
Пришла посмотреть на котят и наша собака Вента. Она постояла рядом с коробкой, посмотрела на котят и, как взрослый человек, покачала головой, мол, и нужны были тебе, соседка, такие хлопоты на свою голову, – и не спеша пошла спать на свой коврик.
Котята быстро подросли и стали носиться по всей квартире и смешно играть между собой к большой радости моего брата Рони и меня. А бабе Розе и деду Изе котята особой радости не доставляли, особенно с уборкой и побитой посудой, и на семейном совете большинством решили, что котят пора уже куда-то пристроить. Мы с Роней, конечно, были немного огорчены. Рони даже расплакался. Двух котят: одного дымчатого цвета, похожего на Мусю, а второго с тигровыми полосками – отдали нашим соседям. Двух котят у нас взяли мои подружки – помните, я когда-то познакомился с ними в нашем парке – это девочки Сарит и Тамар. А Мирьям тоже очень хотела взять домой такого котёнка и даже устроили у себя дома целый скандал. Но мама её ей объяснила, что у них уже есть одна кошка, а двух кошек никто в одной квартире не держит.
– Ладно, – согласилась, наконец, с мамой Мирьям, – тогда я буду ходить к своим подружкам играть с их котятами.
Хотите знать, а для кого у нас остался ещё один котёнок, похожий на нашу кошку Мусю?
Ладно, расскажу. К концу месяца к нам в Ашдод приезжает дядя Генри со своей семьёй, и он очень хочет там у себя в Америке иметь такую красивую кошку, как наша кошка Муся. Так что нашему котёнку, хотя он ещё даже без имени, скоро предстоит перелёт из Израиля в Америку, а у нашей кошки Муси тогда появятся свои родственники в Америке, и ей придётся начинать учить своё «мяу» на английском языке.
Вы, конечно, понимаете, что это просто шутка и что слово «мяу» на иврите, на русском и на английском языках звучит одинаково. По крайней мере, мне так кажется.

3

У меня каждый день происходит столько интересного, что мне иногда просто не терпится хоть кому-то обо всём рассказать. Во-первых, к нам в Ашдод опять приехал из Америки папин друг Генри – на этот раз в отпуск и не один, а со своей семьёй: женой Люси и сыном моего возраста Джонни. Сегодня вечером они должны придти к нам в гости. На этот раз папин друг Генри решил не жить у нас – как он говорит, не стеснять нас – а жить в гостинице. Генри со своей семьёй уже две недели разъезжает по экскурсиям в Израиле и звонит нам каждый день вечером. Они уже три или четыре дня, я точно не помню, пробыли в Иерусалиме, пять дней отдыхали в Эйлате, побывали уже и на севере, и в Хайфе, и в Тель-Авиве. Стараются по возможности чаще купаться в море.
– Море у вас, – говорит нам жена Генри по телефону, – просто сказка. Вода – тридцать градусов, из моря просто не хочется выходить, а ваш Иерусалим просто живая легенда. Так и хочется ещё раз пройтись по его улицам.  Через год мы обязательно снова приедем в Израиль.
– На следующий год мы планируем побывать в Мексике, Аргентине, Чили, друзья говорят нам, что там есть удивительной красоты места. Из-за моей работы с вечными гастролями мне с семьёй не всегда удаётся как следует отдохнуть, поездить по экскурсиям, – говорит нам Генри.
 Всё это, о чём я вам рассказал, мы узнали от Генри по телефону. А вечером Генри с женой Люси и сыном Джонни были у нас в гостях. Первым делом дядя Генри поставил на наш стол бутылку коньяка. Маме и бабуле подарил по флакону духов. А нам с Рони – по компьютерной игре, а мне в карман ещё сунул бумажку в сто долларов и, подмигнув одним глазом, полушёпотом сказал:
– Это на твои личные нужды.
Я его не совсем понял, какие это у меня должны быть личные нужды. Надо будет когда-нибудь спросить у деда Изи или у бабы Розы.
За столом дед Изя поднялся и произнёс тост. Он сказал:
– Большое спасибо вам, друзья, что вы не забываете нас и пришли нас навестить. Для нас это большая радость, а потому я поднимаю этот бокал за наших дорогих гостей.
А баба Роза, как всегда, не может, чтобы в очередной раз не пошутить над дедом Изей:
– У тебя, – говорит она Изе, – радость не только от наших дорогих гостей, но и от бутылки коньяка на столе. У тебя, Изя, есть еще больше половины бутылки коньяка в нашем баре ещё с прошлого приезда к нам Генри.
А дед Изя обнял бабу Розу и сказал, что он просто не знает, за что он так крепко любит эту вредную женщину – его Розочку.
– Она всю жизнь очень любит посмеяться надо мной.
А потом спрашивает у бабы Розы:
– Так ты уверена, что в баре стоит больше половины бутылки коньяка? – А потом, улыбнувшись ей, сам и отвечает: – А вот и нет, моя дорогая Розочка, на этот раз ты ошиблась. Осталось в баре не полбутылки коньяка, а на самом деле грамм сто, не больше.
Баба Роза погрозила деду Изе кулаком и, улыбнувшись, сказала, что если бы в молодости она бы знала, что ей попадётся такой пьяница, никогда бы не вышла за такого замуж.
Гости все заулыбались.
Наша кошка Муся как полноправный член нашей семьи не может пропустить ни одного торжества в нашей квартире. Вот и сейчас она пришла и уселась в зале на диван и с любопытством стала рассматривать наших гостей.
– Ой, что за прелесть! – воскликнула жена Генри Люси, увидев нашу Мусю, и пересела со стула на диван рядом с Мусей и стала гладить нашу Мусю и массировать ей шею и за ушами.
Наша Муся вначале просто мурлыкала от удовольствия, а потом подняла свою голову и, посмотрев на Люси, сказала своё волшебное мяу, и Люси, даже не зная кошачьего языка, сразу всё поняла. А наша Муся сказала Люси примерно следующее: "Спасибо тебе, прекрасная незнакомка, мне было очень приятно, когда ты меня гладила и массировала мне шею и за ушами. Можешь и дальше продолжать это делать, я тебе разрешаю".
– Генри! – обратилась Люси к мужу. – Ты мне много рассказывал об этой красавице кошке, а на самом деле она ещё прекрасней. А её пышная дымчатая шерсть, зелёные глаза и необычайно симпатичная мордашка напомнили мне мою давнюю страсть к этим ласковым и добродушным домашним животным. Сейчас я как никогда хочу у нас в доме в Америке иметь такую же подружку.
– Где я тебе возьму такую? – развёл руки в стороны Генри. – Такая есть только одна – это та, которая сидит с тобой рядом.
А в это время нашёл свою маму наш маленький котёнок. Вначале он запрыгнул на диван и прижался к своей маме-кошке, и она вместо приветствия лизнула его несколько раз в мордочку. А потом наш котёнок заметил сумку Люси и, по-кошачьи прогнувшись, стал с ней играть.
– Генри, Джонни! Идите скорее сюда! – воскликнула Люси, увидев котёнка. – Вы только взгляните на это маленькое чудо! А красавец какой – весь в свою мамочку! Вот такого я бы с удовольствием взяла в наш дом. Скажите, – обратилась она к бабе Розе, – а этот котёнок не продаётся? Цена для меня значения не имеет.
Баба Роза меня всегда учила, что когда разговаривают взрослые, нельзя их перебивать, тем более, говорить вместо них. Но здесь я просто не мог удержаться:
– Знаете, – доложил я тёте Люси, – сколько раньше у нас было таких котят? Целых пять! Мы подождали, пока они подрастут, а потом четырёх отдали хорошим людям, а этого, самого красивого, похожего на нашу Мусю, оставили специально для вас. Этот котёнок – подарок вам от нас и от кошки Муси.
– Вот спасибо! – улыбнулась Люси. – Это самый дорогой подарок, который привезу я в Америку из Израиля.
А своему новому другу Джонни я подарил свой настольный футбол. Всё равно, решил я, в этот футбол я уже давно не играю, просто не с кем. Папа и дед Изя в настольный футбол играть уже не хотят, баба Роза говорит, что они просто перегорели, а Рони для футбола ещё очень мал, и с ним играть совсем не интересно. Джонни так обрадовался моему подарку, что пообещал чем-то меня тоже отблагодарить и ещё пообещал меня научить английскому языку. Вы спросите, как? Ведь Джонни живёт не в Израиле, а в далёкой Америке. А это совсем просто. Он будет связываться со мной по компьютеру и через компьютер будет учить разговаривать меня по-английски и даже давать мне домашние задания.
Я хочу признаться вам, что я немного всё-таки жадный. Вначале я подарил Джонни настольный футбол, а потом пожалел, что подарил, и мне потом стало очень стыдно самому за себя, и я решил, что некрасиво быть таким жадным и что если мне когда-нибудь снова захочется иметь настольный футбол, я могу его сам себе купить. Деньги на такую игру у меня есть.
А теперь хотите знать, что у нас в этот вечер было ещё? Пожалуйста. Вначале наша собачка Вента под бурные аплодисменты собравшихся показывала всем свои способности. Она под руководством деда Изи прыгала через хула-хуп, ловила пастью подброшенные кусочки колбасы, а потом под бурные аплодисменты принесла деду Изе в зал из его комнаты его кроссовки, тапки и две пару носков. А потом дядя Генри сел за рояль и долго играл разные красивые мелодии и пел песни на разных языках. Ну, а я весь вечер ждал, когда уже дядя Генри начнёт распеваться и как наши мама, папа, дед Изя и баба Роза будут кривиться от удовольствия.
Но дядя Генри в этот вечер почему-то совсем не распевался, но всё равно вечер получился у нас просто замечательный, а концерт, устроенный для нас дядей Генри, понравился всем и даже мне.

4

А вчера баба Роза обозвала моего деда Изю старым аферистом. Я спросил у бабы Розы, кто это такой – старый аферист, и она мне объяснила, что аферист – это человек, который нарочно делает кому-то какую-нибудь пакость и сам этому очень рад, а старый – потому, что его мозги давно от него куда-то ушли и никак обратно к нему возвращаться не хотят. Я сразу догадался, про кого это говорит мне моя баба Роза – конечно, про деда Изю.
Позавчера вечером моей бабе Розе было очень плохо, очень болела голова, ныло всё тело, поднялось высокое давление. Она легла на диван и перевязала свою голову мокрым полотенцем. Весь вечер она охала и даже не смотрела свои любимые сериалы по телевизору.
Я сейчас вам расскажу, отчего вдруг так сильно заболела моя баба Роза. Вчера днём к бабе Розе зашла её подруга, старенькая Сима, которая тоже живёт в нашем доме на третьем этаже в шестнадцатой квартире. Вначале баба Роза с соседкой Симой говорили о всякой ерунде. Баба Сима сказала, что она недавно прочла в журнале, что если болит зуб, надо приложить к нему чеснок. А баба Роза вспомнила, что когда ей в прошлом году удалили зуб мудрости, он всё равно у неё продолжал болеть почти полгода. А потом Сима с бабой Розой стали говорить обо всём на свете: что в рисе очень мало калорий, зато много железа и цинка и каких-то пищевых волокон, и его обязательно нужно кушать гипертоникам; что морковь улучшает зрение; что при варке нужно класть овощи обязательно в кипящую воду, так сохраняются витамины; что баклажаны желательно запекать, а не жарить. А потом, что нам, пожилым, обязательно надо сесть на диету и не кушать ничего сладкого, каждый день заниматься спортом, делать каждодневные пешие прогулки и, главное, контролировать свой вес, то есть регулярно взвешиваться на весах. Баба Роза сказала Симе, что спорта у неё по дому хоть отбавляй, иногда даже чересчур, а прогулок по свежему воздуху и раньше у нас было в достатке, а сейчас с появлением в нашей семье собаки Венты появились у неё и дополнительные прогулки утром, днём и вечером. Ну, а со сладостями она вообще обращается очень осторожно, только перед сном и по чуть-чуть, просто чтобы не забыть их вкус.
– Ой, Розочка, – спохватилась вдруг подруга нашей бабы Розы Сима, – заговорилась я с тобой и совсем забыла, чего это я к тебе пришла. Слава богу, вспомнила, – хитро заулыбалась Сима. – Оказывается, моя голова ещё кое-что помнит. Послушай, Розка, в двух кварталах от нашего дома вчера открылся новый овощной магазин. Бабы говорят, что там все овощи и фрукты стоят полцены. Яблоки, груши, хурма, авокадо в нашей овощной лавке по восемь шекелей, а там всего по четыре. Капуста, помидоры, огурцы вообще, говорят, по два шекеля. Может, сбегаем посмотрим?
– Конечно, сходим, – сказала баба Роза, – только обувь сменю. Мне дочка купила кроссовки – просто чудо, Их, правда, тяжело зашнуровывать, но зато они такие лёгкие, что на ногах я их просто не чувствую.
Через час наша баба Роза вернулась из овощного магазина вспотевшая, но счастливая, с улыбкой на лице. В руках у неё почти на каждом пальце висел пакет и фруктами и овощами, а через час она уже, как вы уже знаете, лежала на диване с мокрым полотенцем на голове.
Наш дед Изя очень переживал за здоровье бабы Розы, сменял ей каждые полчаса влажное полотенце на голове и даже подал ей чай со столовой ложкой мёда. Баба Роза мёд с ложки слизала, сделала два глотка чаю и уснула. А дед позвал меня в свою комнату и сказал мне, что сейчас нашу бабу Розу мы будем вместе лечить.
– Как ты, дед, будешь лечить бабу Розу? – спросил я у деда Изи. – Ты же не врач.
– Смотри, Таль. Я сейчас переверну наши напольные весы и чуть-чуть их подкручу отвёрткой – килограмма на два, не больше. Баба Роза перед сном встанет на весы и, я уверен, что не заметит, что весы чуть сдвинуты, а увидит только то, что за день она поправилась на два килограмма, испугается и сразу сядет на диету и перестанет кушать разные сладости.
– И сразу станет опять здоровой, – обрадовался я.
– Конечно, – поддержал меня дед Изя.
Дед Изя подкрутил весы, и мы оба, довольные, пошли в парк выгуливать нашу Венту.
Вечером баба Роза встала на свои весы, взглянула на их показания и, повысив голос, стала звать мою маму:
– Таня, Таня! Скорей иди сюда!
– Что ты кричишь? – испугалась моя мама, быстренько вбежав к бабе в комнату.
– Ой, доча, – испуганным голосом сказала баба Роза. – Я, кажется, умираю. Смотри, как у меня поднялся вес. Утром я взвешивалась, было 89 килограммов, а сейчас вечером, даже ещё не пообедав, 91.
– Мама, успокойся, – сказала мама. – Никто перед смертью не прибавляет в весе. А плохое самочувствие у тебя только от твоей дурости. Это же надо догадаться пойти за два квартала от дома в магазин! Что, у нас в доме закончились продукты? Кажется, всё у нас есть и плюс ко всему в нашей семье есть у тебя и я, и Миша, твой зять, и даже наша личная машина. Ну, сэкономила ты сегодня пятнадцать шекелей и что ты, кроме болей в спине, выиграла? Ходишь весь вечер с мокрым полотенцем на голове, а завтра в твоём новом магазине цены поднимутся до цен в других магазинах. А весам нашим давно уже нельзя доверять, они у нас уже старые и показывают вес, как сами захотят.
– Таня, – просит баба Роза мою маму. – Встань ты на весы, интересно, что они покажут.
– Зачем? – говорит мама. – Я каждый день взвешиваюсь на работе и точно знаю свой вес. И самые лучшие мои весы – это моя одежда, стоит мне поправиться на один килограмм, и я уже не застегну свою юбку и не натяну на себя свою блузку.
– Кстати, – взглянув на весы, сказал папа. – Весы ваши неисправны. Стрелка на них стоит не на нуле, а сдвинута минимум на два килограмма. Сейчас я их подправлю.
Папа достал из своего кармана складной ножик и лезвием подкрутил стрелку, чтобы она совпала с нулём.
– Ну вот и всё. А сейчас взвешивайтесь на здоровье, – сказал папа.
– Интересно, Миша, а стрелка на весах может сама сдвинуться на два килограмма? – спросила баба Роза у папы.
– Я думаю, не может, – сказал папа, – на сто-двести грамм это ещё бывает, но чтобы сдвинулась на два килограмма, я увидел впервые.
– Изя! – позвала баба Роза деда Изю. – Это твоя работа?
Дед Изя взглянул на бабу Розу, минуту помолчал и сказал, наконец:
– Какие вредные эти старые женщины. Для них стараешься, а они это не ценят и ещё поднимают на нас голос. Нет чтобы сказать спасибо за нашу заботу о них!
Все присутствовавшие заулыбались, а мама сказала:
– Всё! Инцидент благополучно завершён. Все живы и здоровы. А сейчас я всех прошу за стол. Сегодня в честь праздника Хануки я купила коробку конфет, а Миша – две упаковки ханукальных пончиков с абрикосовым вареньем – и добавила: – Завтра, дорогие мои, прямо с утра всей семьёй садимся на диету. Ничего сладкого и жирного. И ты тоже! – показала она пальцем на папу. – Посмотри на себя, какой ты отрастил себе живот, что на штанах и ремня не видишь.
Все с мамой согласились и дружно пошли на кухню отмечать праздник Хануку. А наша баба Роза в честь праздника Хануки даже сняла со своей головы мокрое полотенце. Она, мне кажется, просто забыла, что у неё болит голова. Надо будет завтра утром спросить её об этом.
Утром баба Роза, проснувшись, встала опять на весы и – о чудо! – вчера она не ужинала, у неё сильно болела голова, и за весь вечер она съела только одну конфету и одну ханукальную булочку – и вот результат: за ночь она похудела на целых два килограмма.
За завтраком она взяла себе булочку и густо намазала её мёдом.
– Баба Роза, – удивлённо говорю я ей, – что ты делаешь? Тебе же нельзя.
– Не видишь, я набираю вес, внучек. Нельзя мне, внучек, так резко худеть – за одну ночь на два килограмма. Это очень вредно для здоровья. Худеть надо понемногу, постепенно.
А я подумал:
– Худей, баба Роза, на здоровье, как ты хочешь, хоть на килограмм, хоть на два, только будь всегда здоровой и при хорошем настроении.

5

Угадайте с трёх раз, кто ещё приходил к нам в гости после дядя Генри, тёти Люси и их сына Джонни? Можете не стараться, всё равно не угадаете, потому что к нам приходили наши старые знакомые дедушка Рувен и бабушка Двора. Оказывается, они давно уже вернулись домой из своей Америки – и вернулись не одни, а со своими внуками, вернее, не внуками, а правнуками, то есть у их двух внучек  есть ещё целая куча самых близких родственников, а они, эти малыши, каждый день видят только своих прадеда Рувена и прабабку Двору. Папа их где-то в другом городе строит какую-то электростанцию и приезжает домой только раз в неделю на выходные. Мама их, уставшая, как она говорит, абсолютно выжатая, без сил приходит с работы в семь часов вечера, а их родные дед и баба уже целый год вместе работают по контракту где-то в далёкой Африке.
Ну, а прадед их Рувен вместе с прабабкой Дворой вдвоём целыми днями воспитывают своих правнучек Дженни и Мери. Их мама воспитанием своих двойняшек занимается только в выходные дни. Дед Рувен и баба Двора в свои 78 лет сумели сохранить в себе сил больше, чем их дети и даже внуки. А недавно в Америке собрались все их родственники вместе и на семейном совете решили, что их двойняшкам Мери и Дженни сейчас будет полезнее и лучше побегать летом в израильском киббуце на свежем воздухе и питаться исключительно свежими продуктами с огорода без всякой там химии, чем целыми днями сидеть дома на своём восемнадцатом этаже.
– Всё лето наши правнучки пробудут с нами в киббуце, – говорит нам баба Двора, – а с первого октября пойдут на свой хлеб, подойдёт как раз их очередь в Америке на детский сад с продлённой группой.
А на вопрос моей бабы Розы, а на кого они в доме сейчас оставили своих правнучек, баба Двора сказала:
– Как на кого? На их мать. Мама и папа наших двойняшек побоялись отпускать своих девочек со старенькими прадедом и прабабой в дальнюю дорогу, и наша внучка, их мама, выпросила специально на работе отпуск на три недели.
Мы все обрадовались нашим гостям деду Рувену и бабе Дворе, особенно была рада встрече с ними наша собачка Вента. Она сразу узнала своих старых хозяев, бегала вокруг них, вертела хвостом, радостно скулила и подпрыгивала, стараясь лизнуть в лицо то деда Рувена, то бабу Двору.
– Ах, ты, моя хорошая, – как ребёнок, радовался встрече с Вентой дед Рувен, а баба Двора, лаская Венту, говорила ей, что она соскучилась по Венте не меньше, чем Вента соскучилась по ней.
А потом дед Рувен и баба Двора сидели у нас в зале на диване, пили кофе и рассказывали, как им жилось там, в далёкой Америке. Рядом, у их ног лежала счастливая Вента и влюблёнными глазами смотрела на своих старых хозяев. А дед Рувен всё продолжал рассказывать нам о своей Америке:
– У нас в киббуце всегда тепло – что летом, что зимой. Я иногда дома зимой во дворе что-то делал по хозяйству в одной только рубашке и не замерзал. А в той Америке летом жарища просто невозможная, а зимой и за десять, и даже за пятнадцать градусов морозы бывают. Молодым что – в мороз ходят по улице без шарфика, расстёгнутые, а меня и в полушубке, на шее с шерстяным шарфиком и в шапке-ушанке мороз пробирает насквозь. С прогулки в дом я приводил своих правнучек довольными, тёпленькими, с раскрасневшимися от мороза щёчками, а сам быстренько снимал с себя полушубок и бегом к обогревателю греться.
– Да и в квартире присматривать за малышами, – вздохнул дед Рувен, – уже тяжеловато, не те силы, что были в молодости. А они, чертенята, раньше ползали, а теперь, слава богу, уже и бегают быстрее, чем мы с Дворой можем ходить, а у внучки в квартире мебели больше, чем надо. Правнучки носятся по квартире, а на их пути то напольная ваза, то какие-то острые углы, то стол журнальный. Когда вечером приходит внучка с работы, я ложусь на диван перед включённым телевизором, а перед моими глазами не концерты да фильмы там разные, а мой кибуц, дом, сад, огород, и, не поверите, вижу даже своих кур, индюков, козу. А потом, взглянув на своих правнучек, быстро отбрасываю от себя все ненужные мысли. Надо, пока есть ещё хоть немного сил, помочь своей внучке поставить на ножки её деток. Нам с Дворой иногда кажется, что наши дети и внуки не были в молодости такими красивыми и смышлёными. Сидят они на диване, играют со своими куклами, и вдруг одной из них захочется по телевизору посмотреть мультики. Она берёт пульт и сама включает телевизор. Надоедает смотреть – сама выключает. У меня и то не всегда так получается. Хочу, бывало, переключить канал со второго на третий, а палец с кнопки забываю убрать, и получается у меня уже не третий канал, а сто третий.
– А в Ашдод мы с Дворой приехали, – продолжает рассказывать дед Рувен, – купить ещё один телевизор специально для наших правнучек. Моя Двора хочет купить самый большой, какой есть в магазине, чтобы наши детки смотрели свои мультики, как в кинотеатре на большом экране. Послушай, Изя, что я ещё хочу тебе сказать. Ты ведь сейчас на пенсии, делать тебе дома особенно нечего. Может, поможешь мне пару деньков по хозяйству? Хочу, во-первых, сделать дома большой манеж для своих правнучек, где-то на полкомнаты, чтобы играли наши малыши в нём, когда нам с Дворой бывает пару минут некогда присмотреть за ними. Да и сделать кое-что по твоей профессии: стулья, стол подремонтировать и ещё кое-что по мелочам. Ну, а я в долгу не останусь, рассчитаюсь с тобой или деньгами, или продуктами с огорода.
– Хорошо, Рувен, – согласился дед Изя, – завтра же к тебе приеду, а то действительно надоело мне целыми днями шататься без дела.
– Изя! Скажи мне, как ты собираешься завтра поехать к Рувену в киббуц? – спрашивает у деда Изи баба Двора. – Ты же на завтра записался к врачу узнать, отчего у тебя под старость стали болеть ноги, и чтобы выписали тебе лекарство и сказали, как их лечить.
– Замолчи, Роза! – рассердился на бабу Розу дед Изя и, повернувшись к деду Рувену и бабе Дворе, продолжил: – Как вам нравится моя Роза? Она за меня стала уже решать, когда мне болеть, а когда нет, когда мне идти к врачу и на что ему пожаловаться. Ох уж эти женщины! Привыкли всё решать за нас!
– Ну что же, – поднялся с дивана дед Рувен. – В гостях у вас мы побывали, телевизор для правнучек заказали, пора и домой. Да, что-то ещё хотел я у вас спросить, – отводя свой взгляд куда-то в сторону, как-то задумчиво сам себя спросил Рувен.
– Да не выкручивайся ты, а спроси напрямик, – поднялась с дивана баба Двора и сама за деда Рувена продолжила: – В общем, так. Мы хотим забрать домой нашу Венту.
Дома воцарилась тишина. Каждый не знал что ответить. Одни – это я, дед Изя и баба Роза – не хотели отдавать уже нашу Венту. Она уже стала для нас родной. А другие – дед Рувен и баба Двора – хотели забрать нашу Венту, так как она очень долго жила с ними.
Нарушила тишину баба Роза:
– Пусть Вента сама решает, ехать ей с вами от нас навсегда или остаться жить у нас.
Баба Двора посмотрела на Венту и приказала ей: "Вента, ко мне!" Вента подбежала к бабе Дворе и стала ластиться к ней, извиваться, вертеть хвостиком. Баба Двора погладила её, затем, открыла дверь своей машины и сказала: "Вента, марш в машину!"
У меня и у бабы Розы выступили на глазах слёзы. Баба Роза обняла меня, а я поднял свою голову и с сочувствием посмотрел в заплаканные глаза бабы Розы. Оба мы ничего не смогли сказать друг другу. Мы знали, как тяжело нам прощаться с нашей Вентой, возможно, даже навсегда. А наша Вента, извиваясь и продолжая вертеть хвостом, подошла к деду Рувену и лизнула его в руку, а потом как-то по-особенному, не по-собачьи, завыв, подошла ко мне и легла у моих ног. Баба Двора и дед Рувен всё поняли, сели в свою машину и уехали, а Вента, которая всем своим собачьим сердцем любила своих старых хозяев, не смогла простить им – пусть не предумышленную, – но всё-таки измену, и мы тоже пошли домой. Вента шла рядом со мной, доказав нам всем свою любовь и собачью преданность.

6

Папа и мама, вечером узнав, что дед Изя хочет меня на несколько дней взять с собой в киббуц, сразу согласились отпустить меня с ним. Для общего развития, решили они, это совсем и неплохо. На общем совете решили нашу Венту с собой не брать. Верное собачье сердце может не выдержать встречи с довольно неплохим собачьим прошлым.
Мама нам в дорогу собрала два огромных пакета для правнучек деда Рувена и бабы Дворы. Дело в том, что нашему Рони уже почти три года, а правнучкам деда Рувена всего по году и восемь месяцев, то есть, они ещё совсем крошки. В первом пакете собрали одни игрушки: различные куклы, медведики, кошечки, разные колясочки, маленькие мячики, – которые нашего Рони давно уже не интересуют. Они просто без дела лежали в ящике для игрушек. И ещё из игрушек мама отдала для правнучек деда Рувена два велосипедика на четырёх колёсах без педалей, на которых, чтобы ехать, надо всё время ногами отталкиваться от пола. Второй пакет – это одежда довольно приличного вида. Многие вещи, из которых Рони просто вырос, так ни разу их и не одев.
Эти два пакета в нашей машине заняли почти весь багажник, в который мой дед Изя сумел ещё втиснуть свой чемодан с инструментами и электрическую отвёртку, которая работает от батареи. С этой отвёрткой даже я, почти шестилетний мальчик, могу запросто в доску завернуть любой шуруп, а потом его вывернуть.
Через полчаса папа остановил свою машину уже в киббуце возле дома деда Рувена и бабы Дворы. Папа помог деду Изе вылезти из машины, занёс в дом наши огромные пакеты с подарками для правнучек деда Рувена и бабы Дворы, попрощался со всеми и уехал.
Правнучек деда Рувена и бабы Дворы зовут одну Мери, а другую Дженни. Они двойняшки-близнецы и ужасно похожи друг на друга. Баба Двора, чтобы их не перепутать, вначале завязала у девочек на ручках тоненькие ленточки – одной беленькую, другой синенькую, как на нашем израильском флаге, а потом каждой к ножке привязала ещё по бирочке, на которых написала на одной «Мери», а на другой «Дженни».
– И всё равно, – говорит баба Двора, – я их всё время путаю, и по отдельности не получается у меня их накормить. Кормлю я их только вместе с двух тарелок двумя ложками: одну ложку в рот Мери, другую в рот Дженни. Я уже больше года с ними вместе и днём и ночью, а спроси у меня сейчас, где Мери, а где Дженни, я, не подумавши, сразу не скажу. А вообще, я скажу тебе, Изя, нет на земле лучшего места, чем наш Израиль. Ну ты только посмотри и на наш Ашдод, и на наш киббуц! Мы живём, как в сказке. Ты только посмотри, как у нас кругом красиво! И всё у нас есть, даже возле дома большие качели, как говорили в моём старом местечке под Одессой, чтобы мы все так были здоровы, как нам тут совсем и неплохо живётся. А молодёжь у нас с ума сходит по этой Америке. А что там в этой Америке? Зимой на улице мороз иногда и под двадцать, на улицу с ребёнком не выйдешь, и днями ты сидишь в своей клетке на восемнадцатом этаже. Спроси у меня: «И это хорошо?» И я тебе отвечу: «Не очень». А сейчас я у тебя спрошу: «А что, в нашей Одессе лучше?» Здесь мы с детьми каждый день качаемся на качелях. А представь себе, Изя, что в нашей Одессе, в парке, старушка под восемьдесят качается на качелях с правнучками. Со всей бы Одессы собрался бы народ посмотреть на такое чудо. Да мало того, что я, старушка, качаюсь на качелях, так к нам иногда подсаживается и наш дед Рувен, если надо что-то срочное обсудить, и мы, пока не обсудим, качаемся вчетвером на качелях. А за подарки, Изя, передай дома большое спасибо. Смотри, как мои правнучки играют с вашими игрушками, как воркуют мои голубки. Им, кроме этих игрушек, и не надо ничего, и манеж им уже, кажется, без надобности.
А я не знаю, может быть, для Мери и Дженни манеж уже и без надобности, но дед Рувен с моим дедом Изей сразу же приступили к работе. Дед Рувен прикладывал выструганные доски к брускам, и дед Изя привинчивал их шурупами при помощи электрической отвёртки с батареей. К обеду манеж был уже готов, дед Изя сделал даже дверь, которая открывалась наружу и закрывалась на задвижку. Хотите знать, понравился ли манеж Мери и Дженни? Кажется, понравился. Они вынесли из манежа все свои игрушки и с удовольствием катались в нём на своих велосипедах, отталкиваясь ножками от пола.
После обеда дед Изя помогал уже деду Рувену ремонтировать курятник, он прикладывал к нужному месту готовую доску, прижимал её коленом и затем прибивал её гвоздями. К вечеру курятник был уже готов. Вы думаете, что для деда Изи это было последней работой? Вовсе нет. Дед Изя стал ремонтировать стол и стулья, чтобы они не шатались, отрегулировал все двери на кухонных шкафчиках и даже отремонтировал бабе Дворе два поломанных утюга.
Баба Двора была очень довольна работой деда Изи и сказала ему, что он со своими умелыми руками должен был жить не в городе, а в киббуце. Здесь таких умельцев всегда не хватает.
А вечером дед Рувен, дед Изя, баба Двора и их внучка Изабель сидели на кухне. Баба Двора и Изабель пили кофе, а дед Рувен с дедом Изей коньяк. Баба Двора вначале не хотела давать им коньяк, говорила, что и без коньяка у них при ходьбе ноги заплетаются, но дед Рувен стал уговаривать свою бабу Двору, что по окончании работы сам бог велел выпить по пять грамм. Зато я теперь знаю, сколько это будет по пять грамм – это значит, по две полные рюмки.
Пока взрослые разговаривали на кухне, я в манеже играл вместе с Мери и Дженни. Вначале мы катали друг другу мяч, потом из кубиков строили домик, а потом они катались на своих велосипедах, а я был у них полицейским регулировщиком. Разговаривали мы между собой сразу на трёх языках. Сначала я не знал, что это за слово «сэнкью», и они тогда мне говорили «тода» и «спасибо». А если я не понимал, чего они хотят, они мне говорили по-русски «хочу» или «дай». А самое смешное было, когда они мне хотели сказать «ты». У них всё время получалось «чи». Смех, да и только!
А потом, когда вечером я уже ложился спать, я сказал деду Изе, что воспитателем тоже неплохо быть, не хуже даже, чем быть лётчиком или пожарником.
– Дед, – попросил я его, – узнай у кого-нибудь, кто больше получает денег – пожарники, лётчики или детские воспитатели?
Чтобы я знал, что для себя выбрать, когда вырасту.

7

Сегодня я до самого вечера был рядом с бабой Дворой и во всём ей помогал. Наливал курочкам в миску воду, сыпал им крупу, кормил варёной кашей индюков, приносил корове сено. Я знаю, что вы у меня сейчас спросите, откуда у бабы Дворы корова появилась, ведь они совсем недавно приехали в киббуц из Америки? Это просто киббуц по просьбе бабы Дворы и деда Рувена дал им на год корову, чтобы их правнучки Мери и Дженни, пока они живут у них, каждый день ели свежий творог, сыр, масло и пили свежее молоко. Я, как увидел эту корову, сначала очень её испугался, а потом быстро, буквально за полдня, к ней привык. Зовут эту корову Бурёнкой – точно так, как в этом стишке, что когда-то мне рассказывала баба Роза, когда я был ещё маленьким. Помните:

Дай молока, Бурёнушка,
Хоть капельку на донышко.
Ждут его котята,
Малые ребята.

Вот точно так, Бурёнкой, и зовут корову бабы Дворы. Она очень большая, с большими кривыми рогами. Вся горчичного цвета с большими белыми пятнами по бокам и с копыт до колен покрыта также белой шерстью. И издалека всем кажется, что Бурёнка ходит в белых сапожках, которые привезла ей из Америки баба Двора.
Когда Бурёнке приносят кушать сено или траву, она поворачивает свою голову, смотрит на тебя и в знак благодарности говорит тебе своё протяжное «Му-му-у». Я раньше думал, что Бурёнка будет пугать меня своими рогами, а она оказалась очень доброй. К ней каждый может подойти и погладить её по бокам и даже по морде. Я эту корову уже совсем не боюсь и запросто из своих рук могу покормить её сеном или сорванной зелёной травой.
А самые страшные животные в киббуце, вы мне можете поверить, это петух и коза с соседнего двора. Петух бабы Дворы целый день ходит по борозде между грядками, копает лапами землю, ищет червяков и каждую минуту смотрит постоянно на кур. Может просто ни за что замахать на курицу своими крыльями, подлететь к ней и даже клюнуть её своим острым клювом. Я сегодня утром хотел прогнать этого петуха с борозды, чтобы пройти к бабе Дворе. А этот петух вначале уступил мне дорогу на борозде, а потом вылупил на меня свои злые красные глаза и стал махать передо мною крыльями, подпрыгивать на меня, стараясь клюнуть меня, как курицу. Я, конечно, испугался и стал звать бабу Двору на помощь. Баба Двора подошла ко мне и отогнала петуха, а потом сказала, что мне не надо бояться, он меня не тронет. Но всё равно я его боюсь и удивляюсь его смелости. Я, мальчик Таль, по сравнению с петухом, великан, но я его боюсь, а он меня – нет.
А теперь можете надо мной смеяться, сколько захотите, но коза с соседнего двора для меня очень страшный зверь – пострашней даже петуха бабы Дворы. Можете на неё кричать, отгонять – сколько захотите, а она всё равно даже с места не сдвинется. По сравнению с петухом, она очень большая, и её козлиная голова с длинной бородой и кручеными рогами – как раз на уровне моего лица. Она может идти прямо на тебя, даже и не думая тебя обойти. Сегодня утром она подошла ко мне и, не спрашивая даже разрешения, забрала у меня из руки яблоко и стала нагло передо мной его есть. Я ужасно рассердился на козу и даже поднял с земли большую ветку, чтобы прогнать её, а потом решил с ней лучше не связываться. А вдруг коза не поймёт, что я замахнулся веткой на неё в воспитательных целях, да ещё и боднёт. Я развернулся и пошёл от козы в другую сторону.
Своей бабе Розе я завтра скажу, чтобы она в магазине больше не покупала себе и деду Изе их любимый козий сыр. Скажите мне, как может быть полезным для человека сыр, сделанный из молока злой козы?!
Ладно, уж если взрослым нравится, чтобы по дворам ходила злая коза и пугала детей, – пожалуйста, это их выбор.
А сегодня я во всём помогаю бабе Дворе и узнаю многое такое, о чём раньше даже и не догадывался. Например, картошка, оказывается, растёт прямо в земле, и когда она вам понадобится, её из земли надо выкапывать лопатой. Лук, свёкла и морковь тоже растут в земле, их даже совсем и не видно, видны только их зелёные вершки. А вот помидоры и огурцы растут сверху на кустах, и сразу видно, если на них посмотреть, какие из них спелые, а какие ещё нет. Яблоки, груши и сладкие вишни, оказывается, растут на больших деревьях, и их на деревьях столько много, что даже не каждый очень умный хоть примерно сможет их все сосчитать. Ещё у бабы Дворы на огороде я увидел огромные тыквы. А из тыквы можно сварить вкусную кашу, я такую пробовал. Баба Роза иногда варит такую. И ещё внутри тыквы есть белые семечки. Их высушивают и едят. Они, говорит мне баба Двора, очень полезны, и с ними можно лечить всякие болезни. Но эти семечки перед едой нужно чистить от шелухи и кушать только здоровыми зубами. Так что, если вы захотите купить себе в магазине и погрызть белые семечки, мой вам совет: сначала сходите к зубному врачу и полечите свои зубы. И ещё я увидел, как растут арбузы. Про них вам рассказывать ничего и не надо. Вы все знаете, что такое арбуз и что вкусней его ничего не бывает, его всегда ешь и не можешь накушаться.
Я всё, что увидел в киббуце и на огороде бабы Дворы, зарисовал в своей тетрадке. Если вы захотите, всё, о чём я вам рассказал, увидеть, не побывав в киббуце, приезжайте в Ашдод в район «Сити» и спросите у любого мальчика или девочки, где живёт мальчик Таль. И я охотно покажу вам свою тетрадь с моими рисунками и расскажу вам много такого, о чём вы даже и не догадываетесь.

8

На второй день и почти половину третьего дня – почти до наступления шабата – дедушка Рувен и мой дед Изя продолжали приводить дом деда Рувена в порядок. Закончили ремонт мебели и приступили к покраске зала и кухни специальными валиками. Я тоже немного им помогал – красил кистью стены снизу, где уже нельзя красить валиком. Я очень хотел помочь деду Изе и деду Рувену, но покраска мне быстро надоела, и я очень устал. Я ведь ещё не совсем взрослый и хожу только в детский сад. Во дворе с бабой Дворой мне намного интересней.
– Понемногу, с божьей помощью, – говорит она мне, – сегодня уже закончим делать ремонт. Мебель всю уже отремонтировали, спасибо, Таль, твоему деду, и во дворе навели порядок. Уже не стыдно, если кто-то из соседей зайдёт к нам в дом.
– А квартирантам нашим было всё равно, что творилось в доме, – продолжала мне рассказывать баба Двора. – По ним, пусть в доме и обои все будут перепачканы, и кухня пусть будет вся облезлая, непокрашеная, пусть и стулья все шатаются, главное, чтобы не развалились. А всё остальное, что не их, им не жалко. Слава богу, получили они, наконец, свою квартиру, как они и хотели, в городе, в большом доме со всеми удобствами. Их тоже мне в чём-то жалко, – вздохнула баба Двора. – Три года, бедные, скитались по квартирам – и не с простой семьёй, у них всё-таки шесть человек. Вот, посчитай: сами они, муж да жена, трое детей один меньше другого, да старенькая моих лет бабушка, видно, чья-то мать, то ли мужа, то ли жены. Люди они, конечно, не хозяйственные, но хорошие. Сказали нам спасибо за временно предоставленное жильё и что год они прожили в киббуце, в доме, как на курорте среди удивительной сельской красоты и, главное, вдали от городского шума. Оставили наши квартиранты нам всё нажитое хозяйство: четырёх индюков, восемь кур и одного петуха. Дарим, говорят они, это всё вам. Вы люди хорошие, а в новую квартиру живых кур да индюков не возьмёшь. Одна курица, – продолжает мне рассказывать баба Двора, – у нас наседка, уже больше трёх недель сидит она на яйцах, со дня на день ждём от неё пополнения.
– Какого пополнения? – поинтересовался я.
– Как какого? – удивилась баба Двора, что я этого не знаю. – Маленьких цыплят, – и объяснила мне: – Наша курочка-наседка сейчас сидит на яйцах, согревая их своим теплом днём и ночью, она отходит от яиц, только чтобы что-то поклевать да попить воды, и скоро уже из этих яиц вылупятся маленькие цыплята.
– А потом что? – спросил я.
– А потом из цыплят вырастут большие курочки, – сказала баба Двора.
– А потом? – снова спросил я.
– А потом эти куры начнут носить яйца – улыбнулась баба Двора моему любопытству.
– А потом, – уже догадался я сам, – из этих яиц опять появятся маленькие цыплята.
– Молодец, догадался, – похвалила меня баба Двора.
– Скажи мне, баба Двора, – продолжаю спрашивать я, – а куры, которые продаются в магазинах, тоже когда-то были цыплятами, и их тоже высиживали куры?
– Где это видано, чтобы всех цыплят высиживали куры, – улыбнулась баба Двора. – Для этого есть инкубатор. В инкубаторе всегда находится много яиц, может, тысячи, а может, и больше, всегда постоянная температура, всегда свежий воздух, и через месяц в нём из яиц появляются маленькие цыплята.
– И в инкубатор потом кладут другие яйца, купленные в магазине.
– Магазинные яйца для инкубатора не годятся, – объяснила мне баба Двора, – потому что они уже побывали в холодильнике. В инкубатор поступают только абсолютно свежие яйца.
– А какая температура должна быть в инкубаторе, – поинтересовался я.
– Кажется, 28 – 29 градусов, – сказала мне баба Двора, – и как-то по-хитрому посмотрела на меня. – А зачем тебе это знать? Уж не надумал ли ты, Таль, разводить сам в своей городской квартире цыплят?
– Не знаю, – задумавшись, ответил я, – но хочу попробовать. Кошка и собака у меня уже есть, пусть живут в моей квартире и цыплята. Они очень хорошенькие, и им много места не надо. Взять можно только коробку из-под обуви и всё. А насчёт тепла тоже проблем нет, у нас есть в квартире два обогревателя и кондиционер, так что яйца в нашем доме не замёрзнут.
– А ругать тебя дома не будут, что в городской квартире ты устроишь целый балаган? – спросила меня баба Двора.
– Моя баба Роза меня всегда понимает, а она у нас в квартире самая главная, – ответил я бабе Дворе, – и если я делаю что-то хорошее, она мне помогает и даже за меня может поспорить и с мамой, и с папой.
– Хочешь попробовать, попробуй, – согласилась, наконец, со мной баба Двора и добавила: – Мне для тебя яиц не жалко, уж больно ты хороший мальчик.
– Баба Двора, – попросил я, – а ты не могла бы дать мне свежие яйца и никому из взрослых об этом не говорить?
– Конечно, могу, – с серьёзным видом ответила мне баба Двора.
Она принесла из дому пластмассовую коробку из-под яиц и прямо из места в сарае, где несутся куры, положила мне в коробку двенадцать свежих яиц, закрыла крышку и на всякий случай перевязала коробку ленточкой. Я осторожно положил эту коробку с яйцами в свою походную сумку, которую я всегда ношу с собой в детский сад и когда с бабой Розой иду на прогулку в парк.
По дороге домой я сидел в машине на заднем сиденье рядом с мамой. Мама сняла у меня со спины мою сумку и поставила её рядом со мной, к моему счастью, не заглянув в неё – что там, в сумке, лежит.
  В тот же вечер, когда вся наша семья пила на кухне чай с яблочным пирогом, я у себя в комнате нашёл пустую коробку из-под обуви и осторожно переложил в неё из сумки куриные яйца, а потом, пока все домашние ещё разговаривали на кухне, быстренько поставил коробку с яйцами в бабушкину комнату ей под кровать. Я знал, что моя баба Роза каждую ночь замерзает у себя в комнате даже в очень жаркую погоду и всегда вечером, лёжа в своей уже кровати, греется от включённого обогревателя, читая перед сном свои любимые романы. Я подумал, что тепла от обогревателя хватит и бабе Розе, и ещё не вылупившимся цыплятам.
Утром баба Роза позвала меня в свою комнату и строго спросила:
– Скажи мне, Таль, откуда ты в дом притащил эти яйца и почему они оказались у меня под кроватью?
– Бабушка Розочка, не надо меня ругать. Во-первых, эти яйца не из ниоткуда, а из киббуца от бабы Дворы, я их у неё попросил. Это очень свежие яйца, и из них через 28 – 30 дней должны будут вылупиться маленькие жёлтенькие цыплята, и у нас в квартире станет настоящий зоопарк.
– Очень хорошо, – подобрела баба Роза, – значит, у нас в квартире скоро появятся двенадцать маленьких цыплят, которые через несколько месяцев превратятся во взрослых кур, а потом эти куры начнут нести яйца.
– А из них, – обрадовался я, – через каждые тридцать дней будут появляться новые цыплята.
– И из них опять вырастут у нас взрослые курицы, – улыбнулась баба Роза, – и наша квартира превратится в настоящий живой куриный магазин. Скажи мне, Таль, а мы тогда где будем жить? Ну, я с дедом Изей – ладно, уже оставим нашу квартиру курам, а сами пойдём жить в дом престарелых. Твои мама и папа будут работать на двух работах и копить деньги на новую квартиру. А вы, Таль и Рони, куда денетесь? Детей в дом престарелых, пока они не состарятся, не принимают.
– Баба Роза, – вздохнул я, – я об этом как-то не подумал.
– А теперь серьёзно, – сказала мне баба Роза. – Если ты был бы у нас плохим мальчиком, я бы прямо сейчас положила бы эти яйца в холодильник. Но мои внучата – это моя гордость и моя вторая молодость. А, во-вторых, что подумают о нас баба Двора и дед Рувен, если у нас с цыплятами ничего не получится. Скажут: "Эти городские совсем безрукие, и им нельзя доверить даже вывести из яиц цыплят". Таль, давай с тобой договоримся, пока ты у нас ещё не совсем взрослый, что бы ты ни захотел сделать дома, даже очень-очень что-то  хорошее, посоветуйся сначала обязательно со взрослыми – со мной, с дедом, с мамой, с папой. Договорились? Ну, вот и хорошо. Что ещё? Если нам удастся вывести цыплят, мы их в тот же день отправим в киббуц к деду Рувену и бабе Дворе. Цыплята, чтобы быть здоровыми, должны жить на свежем воздухе. А, во-вторых, я думаю, ты уже понял, что нашу квартиру мы купили всё-таки для нашей семьи, а не для куриного инкубатора.
– И ещё, – добавил я, – для нашей кошки Муси и собачки Венты.
– Да, – согласилась со мной баба Роза, – для кошки Муси и собаки Венты.
Я хотел, чтобы втайне от всех вывелись у меня из яиц цыплята, но ничего из этой тайны не получилось. Наутро об этом уже знали все: и дед, и мама, и папа. А баба Роза всем сказала, что появление на свет из яиц цыплят – сейчас наша общая задача, и мы с Талем ждём от них дельных предложений. Первой высказала своё предложение мама:
– Надо положить под яйца что-то тёплое, шерстяное.
– И это всё твоё предложение? – спросила баба Роза.
– Всё, – ответила мама.
– Спасибо тебе за совет, яйца уже лежат на моей старой шерстяной кофте, – сказала маме баба Роза и спросила: – Какие кто ещё даст предложения?
– В коробке с яйцами должна быть всегда постоянная температура. И проветриваться помещение, – сказал папа и добавил, что он сейчас при помощи изоленты к коробке с яйцами прикрепит градусник и на отметке 28 градусов фломастером поставит жирную метку, и все мы по очереди должны будем днём и ночью следить за температурой в коробке, всё время придвигать или отодвигать обогреватель от коробки с яйцами. Днём обогреватель можно смело отключать, так как в комнате днём всегда летом у нас плюс 28 градусов, а иногда даже и выше.
Ну, а дед Изя, как всегда у нас, немного с юмором. Всё, о чём бы ни говорили дома, он превращает в шутку.
– Так, я, конечно, понимаю, – хитро улыбаясь, сказал он, – у нас дома скоро будет настоящий зоопарк. Есть уже и кошка в доме, и собака, на балконе круглый год живут голуби, и скоро по квартире будут бегать ещё и двенадцать цыплят. Надо мне для полного счастья съездить к Рувену в киббуц и попросить у него хоть на недельку живую лошадь.
– А зачем тебе, дед, просить у деда Рувена живую лошадь? – удивился я. – Как ты, дед, затащишь её к нам на восьмой этаж? В лифт ведь она не поместится. Попроси лучше у деда Рувена ослика или жеребёнка, они и в лифте запросто поместятся, и на нём я бы смог по утрам ездить в свой детский сад.
– Всё! Все успокоились, – приказала всем баба Роза. – Слушайте меня. Деду Изе персональное задание: перед сном и утром, когда ты встаёшь, и когда ночью тебе почему-то не спится, проверять температуру в коробке с яйцами. Мише и Тане (моим папе и маме) – следить за температурой до ухода на работу и по возвращении с работы. Ну, а ты, Таль, раз заварил для нас такую кашу, должен следить за температурой всё своё свободное время, за всё и за всех ты должен отвечать.
В тот же день я достал свою тетрадь и нарисовал в ней три ряда по десять ёлочек.
– Эти ёлочки, – сказал я маме, – это мой личный календарь. Каждый день я буду зачёркивать в нём по одной ёлочке и, когда я зачеркну последнюю, у нас в коробке запищат цыплята.
Мы всей семьёй целый месяц дружно следили за температурой в коробке, в которой лежали яйца. Иногда придвигали к ней обогреватель, а иногда ставили его подальше. Старались, чтобы температура в коробке всегда была постоянная – 28 градусов. Иногда днём под лучами яркого солнца температура в коробке с яйцами поднималась до 29-ти и даже до 30-ти градусов. Я очень волновался в те дни за своих будущих цыплят, но папа меня успокаивал, говорил, что перепад температур в один-два градуса – это совсем не страшно.
Вот, наконец, я зачеркнул и последнюю ёлочку в своей тетради, а цыплята мои даже и не думали ещё выходить из яиц. Вся наша семья: я, дед Изя, баба Роза, папа и мама – скучные, сидели в зале на диване и ждали чуда. Но чуда так и не увидели, цыплята из яиц всё никак не хотели выходить. Папа сказал всем, что баба Двора, наверное, просто зло пошутила над нашим Талем и дала ему несвежие яйца. А дед Изя папе ответил, что баба Двора и дед Рувен очень порядочные люди и так пошутить над ребёнком просто не могли.
– Это всё результат нашего «авось», – сказала баба Роза. – На два градуса больше – ну и что! – меньше на один градус – тоже не страшно, накроем яйца ещё одним шарфиком. Вот вам и результат нашего «авось».
А мама вообще посоветовала нам всем закончить эту игру и выкинуть все яйца в мусорное ведро. А я сказал, что не собираюсь выкидывать никуда свою коробку с яйцами и что я могу ещё подождать сколько надо времени, а времени у меня достаточно, я ещё очень молодой.
– Ну, пожалуйста, давайте подождём ещё хоть немного, – стал я упрашивать бабу Розу. – Может, ещё появится хоть один цыплёнок. Я бы завтра отнёс его в садик и показал его всем детям.
Настроение всем поднял наш Рони. Он прибежал в зал, схватил меня за руку и сказал:
– Пошли скорей в комнату. Там в коробке появились цыплята.
Все гурьбой – папа, мама, дед Изя и баба Роза вместе с нами – пошли в комнату, где стояла моя коробка с яйцами. Нас там ожидало настоящее чудо. В коробке на своих ножках стояли восемь красивых жёлтеньких цыплёнка, а двое своими маленькими клювиками прямо при нас разбивали скорлупу яиц. Назавтра к вечеру появились ещё и последние двое цыплят. Я всех пересчитал, вывелись ровно двенадцать цыплят.
Наша кошка Муся тоже очень хотела посмотреть на цыплят, но баба Роза её в комнату к цыплятам не пустила.
– Кошки, – сказала баба Роза, – никогда не дружат с птичками и с цыплятами. Подпускать Мусю к цыплятам очень опасно.
А наша Вента лаяла на Мусю до тех пор, пока баба Роза не закрыла за Мусей дверь.
На следующий день прямо с утра папа вместе со мной прямо с коробкой отвёз цыплят в киббуц к деду Рувену и бабе Дворе. Баба Двора сказала нам большое спасибо за цыплят и в качестве подарка дала целую банку вишен в собственном соку без косточек.
А назавтра моя баба Роза вместе с мамой сначала слепили, а потом сварили огромную миску пельменей с вишнями. В каждую пельменинку они завернули по две вишенки. Вкус был просто необыкновенным! Наш Рони, которому, чтобы он что-то покушал, нужно устраивать целый концерт, на этот раз съел свою порцию пельменей быстрее всех и даже попросил добавки.
В этот день, хоть мы и распрощались со своими цыплятами, настроение у всех было просто прекрасное, а баба Роза нам сказала, что хорошее настроение всем создали не только пельмени с вишнями, хотя что-то вкусненькое для хорошего настроения всегда далеко не на последнем месте, а наш Таль со своими цыплятами. Она обняла меня и крепко поцеловала.

9

 Знаете, а я стал уже учить английский язык. Раньше я и слушать не хотел, чтобы учить какой-то там английский, мне вполне хватает учить с бабой Розой иврит и математику. Но моя баба Роза, если что-то захочет, обязательно своего добьётся. Как говорит мой дед Изя, что если моя Роза, то есть не его Роза, а моя баба Роза, чего-то захочет, обязательно своего добьётся. Если ей очень надо, пойдёт даже напролом и уговорить сможет даже телеграфный столб.
Но обо всём по порядку. Моя баба Роза два раза в неделю ходит, как она говорит, для поднятия своего жизненного тонуса в наш матнас (дом культуры) заниматься аэробикой. Матнас этот от нас недалеко, почти рядом с нашим домом. Надо только пройти от нашего дома через соседний двор, пройти потом всего один квартал и свернуть за угол, и вы сразу увидите во дворе наш матнас. Вы, наверное, бывали в нашем матнасе – и не раз. Там иногда бывают концерты, показывают кинофильмы и даже иногда приезжают настоящие артисты. А для детей есть различные кружки, например, танцевальный, художественного слова, а если вы хотите, можете учиться играть на баяне или на гитаре. Моя баба Роза два раза в неделю ходит сюда заниматься своей аэробикой.
Однажды баба Роза от кого-то узнала, что в этом матнасе открылись и курсы по изучению английского языка – как для взрослых, так и для детей. Учёбу там ведёт опытный преподаватель с особым подходом к начинающим. Вот моя баба Роза, дома посоветовавшись с мамой, решила, что занятия английским языком в моём возрасте очень мне смогут помочь в дальнейшем шагать в ногу со временем.
Я вначале не поддавался ни на какие уговоры, даже закрывал свои уши ладонями. Зачем мне этот английский? Мои друзья все говорят только на иврите и русском языках, а мой папа Миша вообще всем говорит, что нельзя учёбой лишать ребёнка детства. Но когда моя мама пообещала взять меня с собой и папой летом в Эйлат, что туда и обратно мы полетим на самолёте, а там, в Эйлате будем каждый день купаться в море, кататься на теплоходе, ездить на джипе по пересечённой местности, кататься верхом на пони и на лошадях, каждый день кушать очень вкусное мороженое, сердце моё растаяло, и я конечно согласился учить этот английский язык. К тому же, подумал я, скоро смогу на английском разговаривать со своим американским другом Джонни. Помните, я вам когда-то о нём рассказывал? Это сын друга нашей семьи Генри. В общем, я согласился.
Знаете, а этот английский не такой уж и трудный. После занятий английским я бегу в спортзал, где моя баба Роза ещё целых полчаса должна заниматься своей аэробикой. А там, в спортзале полно народу, все под музыку делают различные танцевальные упражнения. Тренер группы, увидев меня, кивает мне головой, это так он со мной здоровается и рукой показывает, чтобы я становился вместе со всеми и тоже начинал делать под музыку всякие упражнения. И я с удовольствием вместе со всеми начинаю тоже заниматься аэробикой. А потом по дороге домой баба Роза всегда покупает мне то сникерс, то моё любимое мороженое на палочке. Настроение у меня после занятий аэробикой и вкусных угощений просто прекрасное. А по вечерам каждый день папа помогает мне по компьютеру соединиться с моим американским другом Джонни, и мы с удовольствием с ним разговариваем на разных языках – и на русском, и на иврите, а сейчас даже и на английском.
Мой друг Джонни даже научил меня одному стихотворению на английском языке. Оно называется «Май литл бразе» («Мой маленький братик»). В детском саду на празднике Пурим на утреннике я даже рассказал его всем детям на английском языке, а потом для всех перевёл его на иврит. Все дети хлопали мне, а наша воспитательница Хава спросила меня, откуда я так хорошо знаю английский, и я ответил ей, что если бы у неё был бы тоже хороший друг в Америке, как у меня, она тоже бы хорошо знала бы английский язык. Воспитательница моя вздохнула и сказала, что очень жаль, что она перед своим замужеством как-то об этом не подумала.
Пока мы вдвоём с бабой Розой занимаемся в матнасе английским и аэробикой, дома остаются наш дед Изя и маленький Рони. Я вам скажу, с нашим дедом Изей оставаться одним нам с Рони совсем и не плохо и, главное, не скучно. Он всегда для нас придумывает что-то интересное. Вначале мы кидаем друг другу мячик и стараемся его поймать, и кто три раза его не словит, должен или собрать всю обувь из-под кроватей и отнести в шкаф для обуви, или, по своему усмотрению, три раза или громко пролаять, или промычать, или проквакать, или даже прокукарекать по-петушиному. Когда в нашей игре проигрывает дед Изя, мы с Роней от радости подпрыгиваем и хлопаем в ладоши. Наш дед, как настоящий петух, хлопает себя по бокам ладонями и по-настоящему, как в киббуце у дедушки Рувена, три раза громко кукарекает. Наша соседка даже однажды спросила у бабы Розы: «Что, вы вчера купили себе в дом живого петуха?» – на что баба Роза ей ответила, что петуха этого она не купила, а что этот петух ей когда-то в молодости достался бесплатно и что до сих пор почти пятьдесят лет его кукареканье ей ещё не надоело.
Потом мы: я, Рони и наш дед – по очереди кидаем в мишень дротики, а потом маленький мячик в специальное кольцо с сеткой, прикреплённое присосками к стене, и, наконец, наступает и лично моё время. Я учу деда Изю и маленького Рони всем движениям, которым я научился на занятиях по аэробике, и мы все втроём под магнитофонную музыку – пусть и не очень красиво, но зато весело и с удовольствием – делаем различные движения.
Хотите знать, что мы делаем потом? А потом, уже хорошо уставшие, мы занимаемся каждый своими делами. Дед Изя на кухне сам с собою играет в карманные шахматы, я из конструктора строю космическую ракету, а Рони рядом с нами на кухне рисует в тетради вверх тормашками картину. Почему вверх тормашками? А потому, что его картина будет называться «Что мы видели в лужах после сильного дождя». Когда брат рисует лужи, в них лица мальчиков и девочек, ноги и туловища детей почему-то нарисованы над лужами в воздухе. Они так у Рони греются на солнце. На картине абсолютно всё – даже кошки, собачки и птички – все лежат в лужах вниз головой, а их туловища и ноги над лужами. Я смеюсь над его картиной и говорю ему, что в жизни так не бывает, чтобы все ходили кверху ногами, а Рони начинает со мной спорить и мне доказывать, что так тоже бывает.
– А ты посмотри на лужи после дождя, – говорит он мне. – Всё в лужах всегда кверху тормашками: и дети, и собачки, и птички, даже солнышко – после дождя оказывается в луже, а потом из лужи после дождя выплывает на небо.
Мы с Рони начинаем спорить, а дед Изя нам объясняет, что всё, что мы видим в лужах после дождя, – это всё просто отражение, и так в жизни просто не бывает.
– Скажи, дед, – спрашиваю я, – а в зеркале, когда мы в него смотримся, тоже в нём не мы, а наше отражение?
– Молодец! – хвалит меня дед Изя за сообразительность. – Конечно, в зеркале всегда не мы, а наше отражение.
– А почему тогда, – спрашивает Рони, – в нашем зеркале Таль не получается, как в луже, кверху ногами?
– А пусть наш Таль станет перед зеркалом на свои руки, – говорит дед Изя, – и мы увидим его тоже головой книзу.
Дед помог мне стать на руки и подержал меня сверху за ноги.
– Действительно, – удивился Рони, увидев меня в зеркале кверху ногами, – наш Таль получился в зеркале вверх тормашками, – а потом добавил: – Ладно, пусть будет по-вашему, – и переворачивает свою картинку, а потом смеётся:
– Сейчас у нас в доме начнётся потоп: вода из моих луж начнёт падать на наш пол и затопит всю нашу квартиру.
А потом Рони вырывает лист из тетради со своей картиной, где все у него ходят по лужам вниз головой, и начинает рисовать другую картинку, в которой все дети, как и положено, нарисованы головами кверху и с удовольствием шлёпают в обуви по тёплым лужам.
А сейчас наш дед Изя начинает складывать свои шахматы в коробку, он немного ворчит и говорит нам, что шахматы – это игра, требующая творческого подхода и абсолютной тишины.
– Сегодня, видно, не мой день. Давайте лучше во что-нибудь ещё сыграем.
– Давайте играть в жмурки, – предлагаю я.
– Жмурки так жмурки, – говорит дед Изя.
И мы с Рони начинаем опять спорить, кто перед игрой будет говорить считалочку. Я хочу говорить свою считалочку, вы знаете какую: «Жили-были три китайца: Як, Як-Цидрак, Як-Цидрак-Тидрони. Жили-были три китайки: Ципа, Ципа-Дрипа, Ципа-Дрипа-Лямпомпони…», Рони перебивает меня и спорит со мной, что в жмурках таких длинных считалок не бывает, нужны в игре считалки коротенькие, и начинает считать свою: «Ниточка-иголочка, тити-улети». Наш спор разрешает дед Изя. Он нам говорит:
– Давайте не спорьте. Я согласен первым жмуриться без ваших считалок.
– И я хочу первым жмуриться, – начинает хныкать Рони.
– Раз хочешь, пожалуйста, – говорит дед Изя, – я уступаю тебе свою очередь. Закрывай свои глаза, а мы с Талем пошли прятаться.
Когда наш дед Изя жмурится, ему очень легко искать меня с Рони, так как наша собака Вента всегда ему помогает нас искать. Она в два счёта находит нас, становится рядом с нами и вертит своим хвостом. Дед сразу догадывается, куда мы спрятались.
Ну, а наша кошка Муся в наших детских играх участия не принимает. «Я уже взрослая, – думает, наверное, она. – У меня уже пятеро детей-котят, все живут в приличных семьях, а один мой красавчик живёт даже уже в Америке в Калифорнии. Если я сейчас начну с маленькими детьми играть в жмурки, что обо мне подумают дворовые кошки, и вообще я считаю для себя играть в жмурки просто не солидно».
Мы с Рони честно прячемся, каждый раз стараемся в новом месте, а дед Изя почему-то с нами всегда хитрит – то возле шкафа стоят его тапки, а сам он спрятался от нас в шкафу, а то подлезет под кухонный стол и сдвинет с него скатерть до самого пола, чтобы мы с Рони его не заметили, а то он даже может потихоньку выйти за входную дверь и постоять немного в коридоре.
Однажды дед, прячась от меня, залез под кровать – да так далеко, что назад сам вылезти и не смог. На его счастье, к этому времени наш папа уже пришёл домой с работы. Папа, Рони и я вместе отодвинули кровать, и из-под неё, виновато улыбаясь, поднялся дед Изя и, шутя, сказал всем: «Здравствуйте, вот и я! Вы меня долго не могли найти? – и добавил: – Значит, я очень хорошо спрятался».
А однажды Рони, играя с нами в жмурки, знаете, что придумал? Сейчас расскажу. Вначале в тот день он долго метался из комнаты в комнату, не зная, куда бы получше спрятаться. А потом догадался и залез в нашей общей с ним комнате в свой огромный ящик с игрушками и, пока дед искал его по всем комнатам, успел в этом ящике уснуть. Вы не представляете, какой через полчаса в нашей квартире поднялся переполох! К этому времени уже пришла с работы наша мама, вернулась домой и наша баба Роза после посещения врача. Входные двери нашей квартиры были не закрыты, как обычно, ключом, а маленький Рони вообще куда-то пропал. Вначале его все искали повсюду: и во всех комнатах, и в шкафах, и под всеми кроватями – нигде его нет. Пропал мальчик. Видно, сам ключом открыл входные двери и куда-то ушёл.
Первой стала причитать моя мама. Она быстрыми шагами ходила из комнаты в комнату, плакала и всё говорила: «И зачем ты, мой сыночек, ушёл от нас! Неужели тебя кто-то обидел, и тебе у нас было плохо! А мне сейчас тебя искать?»
Пока моя мама плакала и причитала, папа успел обежать все соседние дворы и спрашивал у всех соседей и прохожих:
– Вы не видели маленького мальчика лет, примерно, трёх, с голубыми глазами и чёрными кудряшками на голове?
А дед Изя, чтобы никто ему не мешал и не дурил голову, закрылся в ванной комнате по своему мобильнику стал звонить в полицию:
– Это полиция? Полиция, здравствуйте! Я хочу говорить с вашим самым главным. У меня сегодня пропал внук.
У деда спрашивают (я всё это подслушивал под дверью):
– Сколько вашему внуку лет?
– Три года, – чуть не плача, говорит дед.
– Давно пропал? – спрашивает полицейский деда Изю.
– Давно, – отвечает дед Изя, – уже почти полчаса.
– Поищите получше его у себя дома. Возможно, он где-то от вас спрятался или уснул. Когда найдёте, обязательно нам перезвоните.
А наша баба Роза в это время сидела на диване, держась за свою голову, и очень сильно ругала нашего деда Изю:
– И зачем я, старая дура, оставила Рони на этого Изю! Ему ведь уже ничего серьёзного доверять нельзя. Он, как увидит эти свои шахматы, так сразу забывает обо всём на свете. Когда он играет сам с собой в шахматы, в это время он ничего, кроме них, не видит и не слышит. Можно в это время и дверь входную выломать и всё из дома вынести, и даже его самого украсть.
А в это время, на наше всех счастье, от большого шума проснулась на своём коврике наша кошка Муся. Она поднялась, зевнула, прогнула свою спину и внимательно посмотрела вокруг, что творится в нашей квартире. Потом подошла к бабе Розе, потёрлась о её ноги и не спеша пошла в детскую комнату к ящику с Рониными игрушками. Сказала всем два раза своё волшебное «мяу-мяу» и стала когтями царапать ящик.
Баба Роза сразу обо всём догадалась. Она быстрыми шагами подбежала к ящику с игрушками и, открыв верхнюю крышку, заглянула внутрь. А там, свернувшись калачиком и спрятавшись от деда Изи, крепко спал наш Рони.

10

У моей бабы Розы через месяц, седьмого ноября, будет день рождения. Ей исполняется 75 лет. Ой, что я вам говорю?! В нашей стране не принято спрашивать и говорить, сколько женщине лет. Это, говорит моя баба Роза, просто бескультурно спрашивать, сколько женщине лет. Женщине обычно столько лет, на сколько она выглядит. Моей бабе Розе, например, на мой взгляд, столько же лет, как и моей маме, – где-то под сорок. Моя баба Роза много ходит. Ходьба, говорит она, полезна для работы сердца, и каждый день занимается спортом. По утрам вместе со мной качает пресс на тренажёрах и делает утреннюю физзарядку. Мне она говорит, что если бог послал ей таких хороших внуков, как я и Рони, ей нужно забыть о своём возрасте и быть всегда в форме.
А дед Изя говорит нам всем, что, благодаря моей бабе Розе, мы не забываем русский праздник День революции 7 ноября. В России этот праздник уже давно забыли, а у нас в Израиле в нашей семье, благодаря нашей бабе Розе, мы его отмечаем каждый год.
Я с моим дедом Изей настоящие друзья. Я ему рассказываю каждый день и о своих друзьях, и чем мы сегодня занимались в детском саду, и о своих подружках, с которыми я познакомился в нашем парке. А он мне – о нашей бабе Розе, что она очень хороший и порядочный человек, и ему очень повезло, что когда-то в молодости он встретил именно её.
И ещё дед сказал мне по большому секрету, что он очень хочет подарить бабе Розе перстень с бриллиантами, а баба Роза говорит, что если хочется, то перехочется, зато всё остальное у меня есть: хороший муж, прекрасные дети и два настоящих бриллианта – это мои внуки.
– Я уже давно, – говорит мне дед Изя, – начал собирать деньги на подарок для бабы Розы. Вначале я вместо своего знакомого пенсионера отработал две недели на уборке. Деньги, правда, не очень большие, но всё-таки лучше, чем ничего. Потом, помнишь, я на целую неделю ездил погостить к своему другу в Хайфу. А на самом деле я ни в какой Хайфе не был, а неделю отработал на своём заводе по просьбе своего старого хозяина. Там мне уже заплатили, как и полагается, и притом наличными. Двести шекелей я сэкономил на магазинах. Вот так я, внучек, и насобирал почти две тысячи шекелей. Осталось только каких-то двести шекелей, и ума не приложу, где мне их заработать. А времени до бабиного дня рождения осталось всего месяц.
– Дед Изя, скажи мне, а сколько стоит новая шкатулка, такая же, как и у бабы Розы? Её уже совсем старенькая крышка не закрывается.
– Я думаю, – говорит дед, – шекелей сто-сто пятьдесят, не меньше.
– Так вот, дед Изя, давай сделаем так. Я дам тебе сейчас свои деньги, и завтра мы вместе с тобой пойдём в магазин, и там ты купишь себе для бабы Розы кольцо с бриллиантом, а я шкатулку. Идёт? – и я быстро сбегал в свою комнату и принёс коробку со своими зимними сапогами и перед удивлённым дедом Изей достал из одного сапога свои сто долларов, недавно подаренных мне дядей Генри.
На второй же день мы с дедом Изей после сада сходили в ювелирный магазин и купили там перстень с бриллиантом и новую шкатулку от меня для бабы Розы.
Ну, а сам день рождения, как вы уже знаете, будет только через месяц, 7 ноября. Вы немного, всего месяц, подождите, и я вам расскажу обязательно подробно о нём, а пока до свидания. Мы с бабой Розой идём выгуливать нашу собаку Венту.
Всем пока. Чао!

11

Скажу вам честно, настоящего разведчика, которым я мечтал стать, когда вырасту, из меня, наверное, не получится. Мне очень нелегко хранить чужие тайны – и свои, к сожалению, тоже. Кажется, совсем недавно мы с дедом Изей купили вместе подарки ко дню рождения бабы Розы, а мне до сих пор не терпится по большому секрету рассказать об этих подарках бабе Розе. Дед Изя, зная о моей крепкой дружбе с бабой Розой и что у меня от неё никогда не бывает секретов, каждый день меня просит, чтобы я раньше времени не разболтал бабе Розе о наших подарках. Если баба Роза узнает раньше времени о наших подарках, то в день её рождения подарки уже будут для неё не сюрпризом, и нам придётся покупать ей новые. Я глубоко вздыхаю и соглашаюсь с дедом и по его просьбе начинаю закалять свой характер, то есть, как настоящий разведчик, молчать, держать свой язык за зубами, а мне так хочется рассказать бабе Розе о наших подарках.
А сейчас, за два дня до бабиного дня рождения, наш Рони тоже стал делать для бабы Розы подарок. Он рисует для неё настоящую картину. Я эту картину уже много раз видел. Мне её Рони как своему старшему брату показывал. Он во мне уверен, что я ней раньше времени никому не проболтаюсь. Вот мне приходится уже и о Рониной картине хранить молчание.
Вам, конечно, о Рониной картине я могу рассказать, так как вы ни моего брата Рони, ни мою бабу Розу никогда не видели и не знаете, – значит, никому о них ничего рассказать не сможете. А я, наконец, хоть перед кем-то смогу высказаться.
Наш Рони на огромном листе нарисовал карету, запряжённую тройкой лошадей, а в окне кареты видно улыбающееся лицо нашей бабы Розы. Так, по крайней мере, кажется моему брату. Вся картина украшена букетами цветов, даже в небе, рядом с солнышком, много нарисовано букетов цветов.
На моё замечание, что на небе цветы не растут, Рони мне сказал, что я в его картине совсем не разбираюсь. Цветы действительно, объясняет мне Рони, не растут на небе, но в моей картине эти цветы для нашей бабы Розы специально скидывают с неба лётчики, пролетая высоко в небе за облаками на своих самолётах. Внизу картины брат нарисовал много людей с воздушными разноцветными шарами и флагами. Он объясняет мне, что все жители нашего района Сити в Ашдоде идут поздравлять нашу бабу Розу с днём рождения. Вот такая у нашего Рони получается картина. Я вам скажу, что это тоже оригинальный подарок.
Наконец, наступил долгожданный день, которого мы все ждали не меньше самой бабы Розы. Сегодня с самого утра у неё уже начался день рождения. Ещё до завтрака мы преподнесли бабе Розе все свои подарки. Подарки бабе Розе очень понравились. Она нас всех целовала, благодарила и просто сияла от счастья. А вечером уже в ресторане баба Роза и дед Изя, нарядно одетые, стояли перед входными дверями, ждали, пока войдут и усядутся за стол все наши гости. А уже потом под музыку и аплодисменты гостей, наконец, они вошли в зал ресторана. Баба Роза держала деда Изю под руку. Все гости стали дарить бабе Розе цветы и поздравлять её с днём рождения. Всё было очень торжественно и очень красиво. Я только не понял одного, почему дед Изя оказался в это время не за праздничным столом вместе со всеми, а стоял рядом с бабой Розой. У него ведь день рождения был не сейчас, а ещё прошлой зимой. Наверное, дед Изя захотел, чтобы хоть кто-нибудь из гостей преподнёс и ему тоже подарок.
Потом со сцены стали зачитывать поздравительные телеграммы для бабы Розы от наших родственников из Америки, от бабиных подруг из России и под конец – от Генри. Помните, я как-то вам  о нём рассказывал? Это оперный певец из Америки, друг детства моего папы. В телеграмме он писал, что поздравляет с днём рождения самую удивительную женщину, способную создавать праздничное настроение и себе, и окружающим, женщину без возраста. «Признаюсь вам, тётя Роза, – писал Генри, – я до сих пор не знаю, сколько вам сейчас лет – то ли 25, то ли 30, то ли 35. Желаю вам, тётя Роза, крепкого здоровья и быть для всех всегда молодой. Подарок от меня – при встрече».
А потом в ресторане не на шутку развеселился и дед Изя. Со стороны казалось, что сегодня день рождения не у бабы Розы, а у него, у деда Изи. Он всем подряд улыбался и всех благодарил, что пришли поздравить его Розочку с днём рождения. Какой смешной дед! Как он вам нравится?! Видите ли, пришли все поздравить его Розочку! А эта Розочка, во-первых, не его личная, а, в первую очередь, если хотите знать, моя и Ронина баба Роза.
А потом дед Изя пригласил бабу Розу на танец. Она внимательно посмотрела на деда, медленно поднялась со стула и, положив свои руки деду на плечи, прошептала ему: «Разве смею я вам отказать, мой принц?»
Мы с Рони залились смехом, а потом, когда нас пристыдила мамина подруга, что некрасиво так вести себя за столом, объяснили ей, что наша баба Роза на этот раз ошиблась, и наш дед на самом деле никакой вовсе не принц, а просто обыкновенный дамский парикмахер. В это время дирижёр оркестра взмахнул рукой, и оркестр заиграл медленный вальс, и наш дед Изя с бабой Розой одни под аплодисменты гостей стали плавно кружиться по танцевальной площадке.
Нам с Рони бабин день рождения тоже очень понравился. Во-первых, нас никто за столом не заставлял есть эти всякие заливные языки, шашлыки и прочие мясные закуски, зато, едва мы выпивали из фужеров свою кока-колу, как нам кто-нибудь из гостей наливал её снова, а потом нам одним – мне и брату – по просьбе подруги нашей мамы официант принёс в огромных фужерах мороженое, украшенное шоколадом и мармеладом, а по бокам ещё с замороженными ягодами и кусочками ананаса. Вкус мороженого был просто обалденным. Мы с Рони ели его с удовольствием, и нам показалось, что сегодня день рождения не только у бабы Розы, но и у нас.

12

Баба Роза однажды за чаем сказала своей подруге детства:
– Ты только подумай, как быстро летит время. Ещё недавно мы с тобой бегали в городской парк на танцы, а сегодня нам с тобой уже за семьдесят.
Я очень понимаю свою бабу Розу, так как у меня то же самое: ещё совсем, кажется, недавно я ходил в свой детский сад, а сегодня я уже школьник. Дед Изя каждый день утром отводит меня в школу. Я мог бы ходить в школу и сам, но все домашние думают, что я ещё совсем маленький, и мне ещё рано самому переходить дорогу, по которой на большой скорости носятся разные автомобили. Но по дороге в школу не дед меня, а я его веду через дорогу. Я всегда, переходя дорогу, смотрю по сторонам и на светофор, сам всегда говорю деду Изе, когда можно переходить дорогу, а когда нельзя, потому что горит на светофоре красный свет. Мой дед Изя по дороге в школу всегда несёт мой портфель, и мне часто бывает просто стыдно перед моими новыми друзьями, что за меня старенький дедушка несёт мой портфель.
Я учусь с большими ребятами, которые и повыше меня, и, пожалуй, даже и посильнее. Знаете почему? А потому, что меня приняли сразу во второй класс. В школе проверили, как быстро я научился читать, писать и считать, сказали, что я вундеркинд (я, правда, до сих пор не знаю, что это такое), и зачислили сразу во второй класс. Мне уже по полчаса в день стали разрешать сидеть за компьютером.
Я вам скажу, компьютер – очень классная вещь, можно на нём играть в разные игры: в догонялки, лазать со скалолазами по неприступным горам, и даже на большой скорости самому управлять машиной, а ещё разговаривать со своим другом Дженни, который от меня очень далеко, в самой Америке. 
Я хотя и поменьше многих ребят в классе, но наши ребята всегда берут меня с собой играть в футбол. Они говорят, что я очень быстрый и перед воротами противника по полчаса не думаю, как некоторые, а сразу, не раздумывая, бью по воротам.
А сейчас угадайте, кто ещё из моих друзей по детскому садику играет со мной в футбол? Угадали? Правильно, это наш бывший толстяк, а сейчас лучший мой друг Шимон. Он тоже ходит в мою школу, только, как все нормальные дети его возраста, в первый класс. Из него уже получился классный вратарь. Многие ребята специально приходят посмотреть на классную игру Шимона. Он умудряется отбивать почти все пенальти. А однажды на его игру пришёл посмотреть даже тренер нашей взрослой команды «Маккаби».

Знаете, а я, наконец, узнал, что значит это слово – вундеркинд. Это ребёнок, от которого много хотели его родители, но ничего из этого не получилось. Однажды моя баба Роза привела меня на прослушивание в музыкальную школу. Там одна тётенька попросила меня вначале спеть что-нибудь по своему усмотрению, а потом повторить за ней то, что она выстукала рукой по крышке фортепиано. Потом она сказала бабе Розе, что, к сожалению, её внук, то есть я, совсем не вундеркинд, и она советует зря не мучить ребёнка. Из него ни Ростропович, ни Магомаев никогда не получится. Баба Роза обиделась на эту тётеньку и сказала: «А это мы ещё посмотрим!» – и мы ушли.
Думаете, баба Роза отстала от меня со своей музыкой? Как бы ни так! Вы не знаете мою бабу Розу. Я учусь сейчас игре на фортепиано в матнасе рядом с нашим домом. За полгода я научился уже играть несколько детских песенок и один очень лёгкий вальс. И даже сразу двумя руками. Баба Роза всегда слушает мою игру на фортепиано с закрытыми глазами, дирижирует мной и часто просит меня что-то для неё повторить. Она говорит маме, что пусть наш Таль, то есть я, никогда и не станет играть, как Моцарт, но стать неплохим музыкантом для себя и для друзей – это тоже совсем неплохо.

Всё. Я заканчиваю рассказывать о самом себе. Во-первых, я никакой не вундеркинд и даже не писатель, а простой мальчик из города Ашдода, какие в нашем Ашдоде почти все. Во-вторых, у меня сейчас после выполнения домашних заданий, уроков английского языка, занятий музыкой, аэробикой и игрой с ребятами в футбол остаётся не очень много свободного времени, а мне ещё хочется научиться играть в шахматы и почаще по вечерам с кем-то на пару выводить нашу собачку Венту на прогулку.
И ещё я хочу научиться быстро печатать на компьютере. Тогда я смогу снова рассказывать вам обо всём интересном, что происходит со мной и с моими друзьями. А пока вам всем до свидания. Думаю, когда-нибудь мы с вами ещё встретимся.
Таль.