18
Доменик подошла к обеденному столу, забрала у Гвоздя грязные тарелки и приборы.
– Ещё кофе, босс? – спросила она, стараясь не встретиться с ним взглядом.
– Нет, и чашку уноси, – деловито распоряжался Гвоздь. – Детка, а принеси-ка нам с Бочей по стаканчику свежевыжатого грейпфрутового сока, – он быстро мне подмигнул, – и скажи Кукле, что я буду готов к массажу через десять минут.
– Как скажете, босс, – устало закатив глаза, отвечала Доменик.
Это было что-то новенькое. Гвоздь, по-хозяйски развалившись на стуле, довольно улыбался.
– Тоже мне, нашлись две великих картёжницы. Игра в карты, пускай и на желания, – это целая наука, – наконец раскололся он. – Как ты думаешь, Боча, может, мне сегодня затеять генеральную уборку в комнате? Пылищи по колено ... Если хочешь, они и у тебя приберут. Ты только дай знать, не стесняйся, – он взял у Доменик два высоких стакана с соком:
– Пока свободна. Наведут такой марафет – будешь не в зеркалах, а на стенах отражаться, – он о чём-то вспомнил: – Эй, шоколадка, погоди-ка. Сбегай к старику Джону на соседнюю улицу, скажи, что от меня. Пускай кроме обычной газеты передаст и какой-нибудь свежий спортивный журнал. Поняла? А на обратном пути купишь в табачной лавке хорошую сигару.
– Да, босс, – она наклонилась к его уху и так, чтобы я видел, зло прошептала: – У тебя осталось последнее желание, чёртов придурок.
– Ногти на ногах растут быстрее, чем сорняки в цветочной оранжерее Мамаши Лу, – тихо жаловался Гвоздь, а Доменик поспешила быстро удалиться. – У тебя как с этим, Боча?
Клиенты наши – люди уважаемые и публичные. Среди них встречаются известные в городе политики, бизнесмены, актёры, журналисты. Кого-то вы можете часто встретить на экранах телевизоров, портреты других не сходят с обложек и первых полос журнальных и газетных таблоидов.
Есть и такие, которые будут совершенно незнакомы, но могу вас заверить, что без этих людей мы никогда бы с вами не услышали о первых.
Мир давно напоминает театр марионеток. Куклы нас смешат, пугают, учат. Они в точности копируют нашу с вами жизнь и выглядят такими, какими мы и хотим их видеть. Но того, кто держит в руках невидимые нити, нам не увидеть никогда. Умный кукловод предпочитает держаться в тени. Как бы триумфально не закончился спектакль, он не торопится выходить на поклоны.
Извините, отвлёкся.
Я никогда не видел этого человека. Заказ поступал не чаще раза в месяц. Обычно он просил привезти на загородную виллу двух наших девочек.
Мамаша Лу в таких случаях брала всё под тщательный контроль, и мы с Гвоздём выглядели, как два салонных денди. Обязательно посетив накануне модного парикмахера, спа-салон и взяв два чёрных смокинга на прокат. Стоит ли тогда говорить о девушках?
В салоне белого лимузина мы везли двух заигравшихся и нечаянно заблудившихся в придворцовом парке прелестных принцесс.
Огороженная от людских глаз живой изгородью огромная территория, где не ездят рейсовые автобусы, а наряды полицейских патрулей встречаются чаще, чем рекламные щиты на Бродвее. Немое царство стекла и бетона, зелёных полей для гольфа и высоких заборов, крикливо бросающееся в глаза молчаливое великолепие обеспеченной, гламурной жизни. Вершина сверх удачно сложившихся карьер, знакомств и связей. Пик бесконечного одиночества.
Настроение у «их величеств» заметно портилось, стоило нам подъехать к высоким кованым воротам. Слева и справа красовалось по внушительному фамильному гербу: закованный в латы, стоящий в полный рост рыцарь гордо держал в одной руке тяжёлый меч, а в другой – длинное тонкое копьё. Его голову украшал закрытый шлем с торчащим пером.
Через какое-то время ворота автоматически открывались, и мы, проехав несколько минут по аллее зелёного ухоженного парка, подъезжали к парадному крыльцу выдержанного в готическом стиле замка.
Два лакея в высоких цилиндрах учтиво провожали наших «принцесс» до массивных дверей. Ночь зажигала на небе первую звезду, а для нас с Гвоздём начинались часы пустого утомительного ожидания. Обычно мы резались в покер и мой напарник неизменно оказывался в выигрыше, шелестя к утру приличной суммой. Игра в карты – довольно тонкая штуковина, скажу я вам.
Повторюсь. Я никогда не видел этого гнусного извращенца в лицо. Не знаю, что он делает и какой пост занимает, но теперь я отчётливо понимаю, почему Мамаша Лу строго-настрого следила за тем, чтобы мы с Гвоздём, отправляясь в такую поездку, оставляли оружие у неё в кабинете.
Припоминаю, как однажды она кричала на Гвоздя лишь за то, что нашла в кармане его смокинга невинную шариковую ручку.
А я бы задавил этого извращенца собственными руками, но поди попробуй, доберись до этого вы****ка ...
Ранним утром мы с Гвоздём аккуратно опускали напрочь обессиленные тела бывших «принцесс» на заднее сиденье лимузина. На шеях и запястьях виднелись отчётливые следы от крепких верёвок или ремней, а заплаканные глаза молили о пощаде. В них плотной стеной стоял страх.
Тела были покрыты бесчисленными синяками и гематомами, и Мамаша Лу давала девчонкам две недели выходных, плюс хорошее вознаграждение. А я вспоминал слова, сказанные Куклой после одной из таких поездок:
– Посмотри, – она с силой притянула меня за шею, – разве так должны выглядеть глаза любимой женщины? В них должен отражаться страх, да Боча?
19
"Милый сом, мы с тобой так похожи,
Ты всё время молчишь, и я тоже.
Шевелишь только важно усами,
Будь моим кораблём с парусами.
Увези меня в дальние страны,
За леса, за моря-океаны.
Где все люди несчастья не знают,
И друг друга без слов понимают."
Кукла рассмеялась, а я обиделся. Быстро перегнувшись через стол, хотел вырвать листок, но она, вовремя заметив порыв, резко подняла его над головой.
– Боча, пожалуйста, не обижайся. Я и не думала смеяться! Просто не ожидала, – её плечи мелко затряслись, она стала перечитывать стих.
«Верни обратно! Я не шучу!»
– Понимаешь, я смотрю на взрослого мужика с перебитым носом, щетиной… – не сдержавшись, она захихикала опять, – и вот этот твой детский стишок про сома. Ой, не могу ... Нет, я всё понимаю, Боча ...
«Ничего ты не понимаешь! Ты издеваешься надо мной, Кукла! У меня ещё один есть, но хрен когда ты его увидишь! Отдай сюда стих!»
Я быстро обошёл стол. Завязалась борьба. Кукла мигом засунула свёрнутый лист в глубокий вырез кофты.
– Съел?! Один поцелуй – и он твой, – вытянув губы трубочкой, она прикрыла глаза. Я сухо чмокнул её в щёку. – Вот дурак! Не так надо! Давай я тебе покажу ...
– Любовничаете, как три мартовских голубочика? – Вонг поставил на стол тарелку свежих овощей и громадное блюдо, от которого исходил приятный, но незнакомый запах, – я угощаю нас вчера таким вашим кореянским питанием, которое у меня нигде не выйдет узнать. На следующей субботе ты не появлялся, но умный Вонга приморозил для меня немножко псятины. Не отчаивайся, Ботя, – всё за твой счёт! Понял?
– О чём это он говорит? – удивлялась Кукла, быстро стирая со щеки и губ следы от помады.
– Приятного аппетита мне и моей белокурой девке, – учтиво кланялся Вонг, отходя от стола.
«Я и сам не всегда его понимаю. Приступим?»
– Конечно! Ах, как же замечательно пахнет, – она шумно принюхалась и схватила мою тарелку.
«Буквально капельку. Я – сыт».
– Хорошо, вот, держи. А я голодна, как последняя собака, – Кукла нацепила на вилку приличный кусок мяса, откусила.
– Телятина?
Я пожал плечами и взял помидор.
– Подожди-подожди, – не успев прожевать первый, она уже отправила в рот следующую порцию. – Молодой ягнёнок, да? Ну, я же чувствую, – Кукла блаженно покачала головой. – Какая прелесть. Давно не пробовала такой вкуснятины. Спасибо, Боча. А ты почему ничего не ешь?
Окончание: http://www.proza.ru/2014/06/28/274