Часть - YIII
(О мастере и бордовой грозди)
Был поздний вечер. Квинт, уставший от трудного дня, не торопясь, возвращался на постоялый двор. Он вышел к Форуму на людную площадь уже в сумерках. Площадь кипела. Всюду одно: оракул сказал то, сказал это. Но голова мастера была занята другими мыслями. Раньше, еще там, в Риме, у него не было такого желания к работе, а сегодня – задержался бы до полуночи, но виноград в мраморе и боль в плече звали в таверну. На холст в руки матроны нужна гроздь. Та самая, что в камне. Именно она, без нескольких ягод, есть недостающий элемент к готовому сюжету.
Художник впервые поймал себя на мысли, что с нетерпением ждал утра следующего дня. Мастер в уме проигрывал свет, раскладывал тени и уже видел задний фон. А еще он понял, что влюблен. Вспомнился случай, когда матрона подошла к эскизу в первый раз. Как охнула, и ягода… "Куда она потом делась? Наверное, съела, не заметив", – с улыбкой, подумалось ему.
Его внимание было отвлечено громким разговором греческих купцов. У храма Аполлона обсуждали предстоящую встречу оракула с представителями от гильдии. Говорили о вчерашнем праздничном таинстве и о том, что жрецы его вели с особой осторожностью.
От купеческой гильдии у ворот в храм ожидали подношение. Купцам очень хотелось знать, много ли у них будет мест в городском собрании, ведь на кону стоял порт, пристань которого сейчас занята военными судами Рима.
Четыре триеры с легионерами стояли на пристани так, что остальным кораблям не было места. Шли слухи, что в город должен приехать консул из Рима и что кто-то из сенаторов выступал на Великом Собрании Рима с заявлением, что в Помпеях неспокойно.
Греки поняли замысел римлян – им нужно свое скромное, но постоянное место на пристани, и владеть им будут – два Домуса, одним из которых был у Лукреция, мужа Валерии. Он был негласным представителем Рима в Помпеях. Его партию поддерживали богатые граждане, имевшие Виллы с большими землями близ города.
Эти два Домуса были самыми опасными противниками купцов. Все знали, что, захватив часть пристани, римляне не остановятся. Позже они оттеснят греков от поставок шелка и опиума в город Вселенной. Морская дорога Шелкового Пути и барыши с накруток на товары, которыми греки так умело пользовались, обжимая Рим – все пойдет прахом. Вот и гудела в разговорах гильдия, заполнив собою площадь у Базилики.
Мастер посторонился и едва увернулся от бегущих рабов, которые несли на плечах носилки с жертвенным бараном. Повернув к Базилике, носилки полетели вверх по ступеням к храму. После долгого стука врата открылись. Жрецы с благодарностью приняли животное, но греков так и не впустили.
…А вот и двери таверны.
Квинт вошел и занял свое место. То самое, за которым сидел однажды вечером с вельможей из Рима.
Подошел сын хозяина. Юноша, картавя, спросил, что хочет есть художник.
– То же, что и вчера, – ответил он, опустив взгляд на пол.
Виноград в мраморе был на месте. Гроздь видна – как на ладони. Крупные бордовые ягоды переливались в свете лампы ярким – кровавым цветом. Странно, что гроздь видит только он. Люди ходили мимо ничего не замечая, смотрели вниз, ища то, на что смотрел художник. Вот и юноша с подносом стоял над ней.
Болью вспыхнуло плечо. Стиснув зубы, художник повернулся на скрип входной двери и тяжело вздохнул.
На пороге стоял его "старый знакомый". В этот раз он был в форме легионера, шлем которого был под султаном центуриона. Римлянин встретил взгляд художника, приветственно кивнув, он подошел к столу.
Посмотрев на пол, он увидел оброненную им лозу и улыбнулся.
– Будто в воздухе висит, правда?
Не ожидая ответа, он сел напротив.
– Вижу по глазам, дорога правильна. Ты помнишь, что должно быть на полотне?
Художник утвердительно кивнул.
– Но как я буду писать, если тебя нет рядом?
– Ты уже знаешь, что тебе дан дар видеть то, чего не видят другие. Достаточно посмотреть на место, где ты хотел бы увидеть меня, и ...можешь советовать без промедления – как мне быть там, как позировать.
Каждое слово легионера принималось художником как истина и ложилось в память тяжелым камнем.
– Мой господин, я хочу видеть эту лозу в руках матроны. Как сделать это?
Незнакомец наклонился и поднял виноград с пола. Искрою блеснули капли утренней росы, будто гроздь только снята с виноградника. Достав из-под панциря платок, он вытер ягоды чистой тканью.
– Это не простая гроздь. Силы в ней – Божественны! Держать ее в руках могу только Я! Других богов рядом – нет. Надобен будет виноград и матрона с оным, препятствий не будет. Достаточно только захотеть. А буду я, не будет вопросов. У меня мало времени и у тебя тоже. Завтра тяжелый день. Итак, жду приглашения.
К столу с кувшином в руках подошел юноша. Римлянин положил гроздь на край стола, принял у юноши кувшин с вином и поднес горлышко к носу.
– Прекрасный запах! Этот напиток даст тебе сил.
Сказав, незнакомец встал, улыбнулся и пошел к выходу из таверны.
Проводив его взглядом, художник налил в чашу вина подвинул к себе кашу с мясом жареного цыпленка. Вино действительно было превосходным, но думы о работе были слаще!
Наскоро поев, мастер расплатился и собрался было идти к ночлегу, но взгляд упал на свисшую с угла стола забытую Диамином – гроздь. Она манила, звала и Квинт протянув к ней руку, встал.
Неловко сдвинутый стол качнул гроздь, и она упала на пол. Что будет дальше, художник знал. Он вновь опустился на скамью и налил в чашу вина. Смотреть на виноград, утонувший в камне, ему было не интересно.