На следующий же день Омар примчался вновь на корабль, где Вантала пережидал и строил со своими спутниками план похищения Кэтрин с матерью. Они сидели все вокруг стола, заваленного парой исчерченных бумаг, и при появлении Омара смолкли...
– Я говорить со Стефани, и она сказать, что она приготовить всё возможное. Она ждать чуть позади вместе с дочерью, и у вас только несколько минут, пока стража не заметить и не заставить быстро пойти в беседка. Будет ещё шанс по пути из беседка по аллее,... и всё, – поведал быстро и правильно, как мог, заученными словами Омар.
Он вдохнул воздуха надежды на удачу в деле и прижал руку к груди. Видно было, как спешил и как переживал со всеми вместе своей открытой, доброй душой.
– Ты одет богаче, чем вчера, – заметил Алекс в подозрениях, как и товарищи рядом.
И да, тот, и правда, был одет уже иначе. Было ясно, что вчера он пытался либо скрыться под видом бедняка, либо чтобы данные чужеземцы не разузнали, кто он, но Омар указал на дверь:
– Я приехать из дворца. Ваш корабль должен покинуть земля Османской империи. Наши страны в тяжёлом отношении. Но я говорить с падишахом. Он доверять мне.
И тут Омар поведал, что он – главный евнух при дворе, что его пост очень важен и сам султан доверяет ему. Омар оказался личным курьером в данном случае, но, из-за своего желания и тайного плана, помогает Стефани, герцогине Пэр, теперь с побегом. Омар признался и в том, что и имя он назвал иное, но об этом попросил молчать. В конце своего рассказа он добавил:
– Вам повезло. Наш падишах не бросать ещё платок перед ногами Кэтрин! А значит, её трогать никто не может! И потом, у неё потеря память! Она не помнить ничего. Только маму помнить. Помнить до восемнадцать лет.
– Кошмар, – вздохнул Вантала, откинувшись на спинку стула и оглядев молчаливых собеседников, пребывающих в той же грусти от услышанного.
– Пусть только бросит этот платок, – выдал с ненавистью Алекс.
Вантала понимал, что творится в душе его брата, что тот изо всех имеющихся сил пытается терпеть удары судьбы: «И за его выдержку награда должна быть, но когда и какая — опять вопрос...»
Никто пока не решался говорить более или что ещё обсуждать. Кто теперь Омар на самом деле — им всё равно не выяснить, и не узнать — где правда, где ложь. И надо ли?
«Выбор есть всегда, но какой правильнее... Полагаться ли на помощь, довериться ли этому темнокожему, а, может, искать иной способ освободить из гарема нужных женщин?» — решение нависло над ними, но оно не было долгим.
Поверив Омару, в его откровенность, что читали в глазах, друзья поблагодарили за информацию и желание помочь, убедив в том, что, как только женщины ступят на борт этого корабля, немедленно покинут берега Турции навсегда. Всё должно произойти завтрашним днём по плану, что теперь строили...
Следующий день наступал скоротечностью, о которой только могли мечтать. За занятостью в переговорах о похищении и волнениями за всё, что произойдёт и может произойти, ни один из них не смог сомкнуть и глаза всю ночь. А ночь была так темна, словно это – ущелье перед вратами ада, в котором беспросветно, где не видно и пути, но из которого по раннему утру выводит некоторых на райское тепло и красоту земли огромное солнце...
Омар уже давно покинул корабль и был занят своими привычными осмотрами в гареме господина, о чём Вантала и догадывался, как понял из всех рассказов, что слышал от него. Не обсуждая с другими ничего, он отметил себе интересное отношение этого главного евнуха к Стефани и запомнил, что тот назвал её наставницей:
«Да, судя по всему, Стефани последние годы прислуживала при дворе в гареме, как надсмотрщица за жёнами падишаха. Была ли она женой предыдущего или нет — не известно, но все эти мелкие тайны, может, и выйдут наружу...»
Только одно пока волновало: как получится им, вновь пробравшимся через ещё пустые аллеи, похитить её вместе с Кэтрин?... Они разделились по плану на разные места, с которых можно будет тихо схватить данных особ и незаметно увести прочь от глаз стражников, пока те, не одумавшись, не пересчитали всех и не обнаружили пропажу.
Застыв на местах и приготовив на всякий случай заряженные оружия, все наблюдали приближение разноцветных в одеяниях и укрытых под паранджи женщин. Вокруг них вооружённой стражей выхаживали темнокожие охранники и оглядывали всё и всех вокруг.
Женщины весело гуляли, беседовали кто о чём, будто их жизнь полна лишь радужного счастья и никаких интриг, зла вокруг — нет. Словно это монастырская обитель была под их беспечными ногами, мелькающими узорными туфельками из-под вышитых нарядов.
– Это место очень далеко, и там есть счастье, – послышался голос Омара, говорившего на турецком, заставивший скрывающихся оглянуться и увидеть, что позади всех он стоял за спиной грустно устремившей взгляд в даль Стефани.
Видно было, что душа Стефани мучается. Казалось, покидать эту землю она не желает и, в то же время, желает. Да вот что держит — известно было лишь ей самой... У всех подглядывающих замерли сердца...
– Ты в любви, ты внутри любви, – тихо произнесла на турецком в ответ Стефани. – Дорогой мой... Там есть любовь, готовая быть разделённой.
– Единственная моя, – ласково звучал голос Омара, так и стоявшего к ней близко, но не смевшего прикоснуться к ней, как ни хотел всем видом. – Ты моя надежда, страсть от которой нельзя отказаться, ты моё вчера, сегодня и завтра, но важнее то, что ты мне дорога... Береги себя!
– Не забывай меня, – ответила Стефани и, повернувшись к нему лицом, погладила нежностью тёплой ладони его щеку.
Всё было понятно без слов. Расставание было тяжело, как и решение идти вперёд хотя бы ради своей дочери, которая попала в капкан злой судьбы. Незаметным движением рук Омар вложил какую-то записку в руки Стефани и отвернулся.
Стефани спрятала полученное послание без прочтения в карман своего наряда и окликнула Кэтрин. Та послушно подошла, придерживая край воздушно-лёгкой паранджи, чтобы неугомонный ветер вокруг не сорвал случайно.
Оставшись молчаливо стоять друг подле друга, они ждали, пока главный евнух удалится к остальным, которые уже были у беседки. Посмотрев в глаза друг друга, Стефани и Кэтрин плавным шагом отправились следом за Омаром. Тот завёл какой-то разговор со стражниками, пока из разных сторон зарослей двух дам захватили крепкие и быстрые руки.
Ничего не говоря и данные «пленницы», и их «похитители» стремительно мчались прочь, пока стражники не опомнились и не стали пересчитывать по своей привычности всех женщин гарема, что должны были гулять под надзором.
Пересчёт не заставил себя долго ждать, как и расслабившийся главный евнух, тут же напоказ примкнувший к поискам пропавших. Затрубив в трубы о тревоге, стражники призвали всевозможные силы на поимку беглянок. И те пытались скрыться при первом же опасном появлении кого-либо из слуг закона.
Забегая то в закоулки, то в заросли аллей, то в распахнутые дома бедняков, которые в тот же миг замирали в испуге и продолжали молчать во спасение своих жизней, возможно, вставших на волосок, убегающие захватили несколько коней и удачно приблизились к порту.
Стремительными силами спасения и надеждами на сопутствующую удачу, они, наконец-то, оказались на палубе своего корабля. И тот, спокойно укрыв их в темноте трюма, тут же распустил паруса и направил свой путь от берегов Турции, что так и оставалась позади без какой-либо удачи отыскать сбежавших,... узнать истину...
Лишь печаль глаз главного евнуха вскоре провожала отплывающий корабль вместе с исчезающей от него любовью. И сердце Стефани замирало в той же тоске, когда она вышла на палубу вместе с тихой рядом дочерью и уставилась на отдаляющиеся берега Турции.
Открыв полученное послание от милого Омара, Стефани не смогла более сдерживаться, чтобы не выпустить тихонько покатившуюся слезу...
«Ucun kusar ucun sevdiрime ucun
Benden sevgi goturun
Goz yasar? sevda cicegm.»
(Летите, птицы, к моей любимой
Отнесите мою любовь
Мои слёзы, мой цветок любви)
Продолжение - http://www.proza.ru/2014/05/31/1032