Глава пятая
Инвективы и идиомы
Иродион посмотрел на часы.
- Ребят, сейчас уже скоро братия пойдет столовничать.
Сегодня ни одного начальника не будет, мы пообедаем, я с трудниками договорился, а потом я вас в цер…
Лукаш, что с тобой?
Все обернулись к Луке, тот поднялся из-за стола, начал часто-часто дышать, потом согнулся в пояс, и с уровня столешницы раздался рёв-рыдание:
- Ой, не могу, сейчас помру…
Сдавленно, пословно, не разгибясь, Лука выдавил из себя:
- Ты! Нас! По двадцати одному рублю собрался кормить? На рыло?
Ой, живот, ой выкину!
Иродион против воли сначала расплылся в улыбке, потом, опять же против воли принял участие в коллективном гоготанье, извергнутом из глоток пятерых очень не молодых, выборочно не очень здоровых людей.
Не прекращая смеяться, все вздрогнули: их веселье совпало с раскатами очередного взрыва снаряда из избыточно запрошенной партии, предназначенной для снабжения гаубичной артиллерии в период планируемой командованием Третьего Белорусского Фронта реализации отхода с намеченных позиций войск южной оконечности плацдарма, занятого двадцать шестой ордена Кутузова стрелковой дивизией.
- Как же я вас люблю, подлецы!
- А любишь, так женись!
- И ещё я хочу, чтоб и вы меня любили, Равинский!
- А что мне с вами делать, как не любить, на котлеты вас рубить прикажете!
- Я сразу предупреждаю, ничем помочь не смогу, максимум – полвзноса на кооператив!
Ощутительно подталкивая друг друга кулаками, они выскочили на улицу.
Иродион успел захватить с собой ноутбук и суетливо влезть в калоши.
Старый посмотрел на него и усмехнулся.
- Что, батюшка, компромат с собой носите?
Смотри, наймут супостаты на тебя какого-нибудь дагестанца под видом паломника, тогда, боюсь, даже мой Ахмедыч и расследовать не возьмётся.
Он огляделся вокруг и присвистнул:
- А Пассатика-то и нема!
- Ну я и говорю, уехал в Москву.
А в компе материалы по скиту, хотел вам показать, ну мы потом посмотрим.
- Трибун, а вот вашим эта как её, камилавка, не мешает в автомобиле?
Ты бы посоветовал юноше купить, ну скажем – «Ситроен Берлинго».
Мы в отдел снабжения взяли, классная машина, потолок высокий, есть версия и с автоматом, сиденья велюровые.
- Фишунь, пожертвуешь, мы с удовольствием примем.
- Вот, если бы ты лично катался на ней, и я бы с удовольствием, серьёзно говорю, а этим твоим крели…, Лука, как?
- Клерикалам, невежда, ваш организм совершенно отравлен алкОголем.
- Во, во, именно им... Пусть твои настоятели из фонда РПЦ снабжаются.
- Ребята, пойдёмте в церковь, братия пообедает, я этих мужиков либо туда позову, либо опять в трапезную.
Они зашли в церковь, довольно убогий, неровный пол и обшарпанные стены её соседствовали с новыми иконостасом, царскими вратами, светильниками.
Иконы были в большинстве своём нового письма, но встречались по виду и старинные.
Иродион начал рассказывать Серёге об истории Монастыря.
Старый пошёл обходить, иконы, крестясь перед ними и ставя свечи, которые он купил на прилавке, за которым стояла взаимно ему поклонившаяся пожилая прихожанка.
Ефим и Лука присели на скамейку у входа и начали тихий разговор.
- Ну чего, Жор, переходишь ко мне?
- Игорь, ты что? Переходишь? Перелетаю, дни считаю.
Ты-то хоть не шутишь?
- Ты чего, Лука, свихнулся, такими вещами не шутят.
Я уже со всеми нашим акционерами договорился, все тебя знают, только рады будут, с января и приступишь.
Я планирую тебе газовое направление поручить.
Помнишь ещё, как турбина-то устроена?
- Вот, Фим, ты имеешь редкий случай, когда я говорю серьёзно.
Сколько?... Почти пятнадцать лет прошло, а подойди я сейчас к «десятке» или «двадцать пятке», - на раз разберу, всё отрегулирую и опять соберу, - не сам с закрытыми глазами, конечно, но бригадой поруковожу.
Да что говорить?
Мы отдыхали в Белкине последний раз, до дачи, я уже не работал по газовым делам лет пять.
Вдруг ко мне подходит Федька Бурунов с Белкинской компрессорной и просит по старой памяти помочь молодым с ремонтом ингерсоловского нагнетателя.
Отвезли на станцию, так я буквально спинным мозгом всё вспомнил, за смену мы всё сделали.
Слесаря слушались, вопросы задавали, кстати, довольно толковые, мастер записывал.
Я домой, прямо счастливым возвратился.
Рожа чёрная, вся в молибденовой мастике, портки в ней же - потом выбросить пришлось - ссадины на руках…
Людмила материт меня, а я только целоваться к ней лезу.
Ты не представляешь, Фишунь, этого чувства, думаю, только мужского окраса, владения ремеслом.
Не помню, знал ли ты Стаса Гусева, он наш парень московский, из Лосинки, а работает в Самарском ПТП*?
*Производственно-техническое предприятие
Ну там, шестой разряд, бригадир, сам медалист-орденист…
Я как-то иду по цеху, сидит на турбине, и какой-то кожух прикручивает, болт за болтом, и ключом обычным гаечным работает так, что я буквально залюбовался движением.
Но самое-то интересное было, так это Стаськина рожа…
На ней прямо было написано какое-то нездешнее любование собой изнутри.
Вот, дескать, какой я парень-молодец рукастый!
Ну… вроде солдатского перепляса с самим собой.
Ну и я нечто подобное в Белкине испытал, и ещё раз, ты не поверишь, знаешь где?
В Кэррингтоне, когда мы с тобой сургутян туда на «Вайбробэл» возили, помнишь?
- Ну а как же, тогда эти ребята в подарок англичанам миниатюры каменные ручной работы привезли, они там бешеных денег стоят.
А Витюшка-старший, который Кингсбери, как увидел эти картинки (тяжёлые, сволочи), испугался.
- Игор, my friend, что делать, у нас даже адекватного сувенира нет.
Мы, говорит, всю фирму пролазили, галстучкИ какие-то позорные фасона шестидесятых годов с эмблемой выискали, мы же не гигант какой-нибудь мировой, не обидятся, как ты думаешь?
Я ему отвечаю:
- С эмблемой, думаю, не обидятся.
Вы вот что, ручечек, брелочков в авосечки положите побольше, а также…чего, а также…а, Лукаш?
- Yes Sir, по бутылочке «Чивасика» или «Блэк лейбла» литровой и «Gordons»*, и всё будет по-русски «мазё», а по английскому «lovely», я прав Фим?
*Марка джина
- Естессс, но только, чтобы марочки были не эти, которые ты сейчас сказал, а, типа, тематические, ну то есть не те, что у нас в каждом магазине продаются.
В том смысле, чтобы ребятам там у себя в Сургуте было порассказать насчёт истории сортов, знатоками себя выставить.
В общем, счастья у сургутян были полные штаны!
Нет, нет, они и по делу мужики были хорошие, толковые.
- Так вот, перебил ты меня, ребята-то были толковые, а годы-то были ранние девяностые.
Водка всё больше «левая», и сургутяне эти в Москве как накупили «кристалловской» по хрен знает сколько бутылок, и, по-моему, ещё в московской гостинице начали освежаться.
А в Кэррингтоне ко мне подходит Хохлов, их старший и говорит:
- Георгий Натаниэлевич, нас сегодня должны в какой-то ресторан повести, так можно нам туда этой водки, что ли, взять.
Надоело в номерах лакать, чипсами закусывать.
А у меня ведь банка была литровая солёных грибов, моих фирменных, я их с собой взял, чтоб Витюшку-старшего угостить. Ещё в Москве ему обещал, да так и не пришлось.
Думаю, очень хорошо получается, и закусочка будет равноценная!
А вас с Витюшкой-старшим в тот день и не было, вы как раз у него дома день рождения, кажется, его Памелы справляли.
Значит, мне пришлось одному всю компанию с Витюшкой-младшим, ну тем, который Райан, сопровождать.
Тот говорит: мы сегодня пойдём в лучший французский ресторан Кэррингтона, ты не возражаешь, George?
Кто бы возражал, один хрен гуляем за наши деньги, всё в контракте было прописано.
Пришли, сели, пацаны сургутские с бренчащими авоськами, я с банкой.
Хохлов мне подмигивает, я к Витюшке:
- Так и так, we have some battles of Russian finest vodka as well the can with exclusive salted mushrums, may we get these delicatessen now?*
* У нас имеется несколько бутылочек хорошей русской водки и банка солёных по особому рецепту грибов, можем ли мы употребить это сейчас? (англ.)
- Шас спрошу у метра.
Пошептались, возвращается.
George, насчёт грибочков нет проблем, ты только скажи, чем их заправить.
А вот насчёт ханки, нельзя со своим, тут с этим строго. Но есть выход, метр подсказал…
Вы, говорит, пару бутылочек бурдашки-шардонашки для натюмотра закажите, и ваши напитки под столом спокойно разливайте, мы рюмочек-то подбавим, не беспокойтесь!
Ты картину представляешь? Во французском ресторане, в центре Англии, как в советские годы в чебуречной посёлка Балакирево, вот жизень весёлая, а Фим?
Тут смотрю, идёт процессия с шеф-поваром во главе, несут две миски с моими грибочками, лучок, маслице прованское, на салатных листьях!
Ставят, шеф ко мне обращается:
- Monsieur, можно попробовать?
Пожевал пару штучек, и спрашивает: Кто готовил?
Я отвечаю: Myself!*
* Моя готовка (англ.)
А он мне в ответ: Иди ко мне работать!
Нет, ты представляешь, и на полном серьёзе, ей Богу, не вру!
Вот это был самый большой комплимент, который я когда-либо получал как профессионал.
А Вика Райана мы в тот вечер, кстати, потеряли.
Мы с ним сперва хором на улице песни орали, причём всё больше народные: «Taste of Honey», «My Bonnie»*, «При лужке, да при лужке», потом Хохлову доверили его за руку держать, а потом на перекрёстке он раз…и куда-то пропал.
*«Вкус мёда», «Моя Бонни» - песни в обработке Битлз
А ему в Южную Африку с утра лететь в командировку надо было, так - как мы на следующий день узнали - его баба ещё и разыскивала по всему Кэррингтону.
Ну точь в точь Некоузская спичечная фабрика имени Шверника в день получки!
Лука помолчал, вспоминая былое, потом озабоченно спросил:
- Фим, слушай, а как насчёт моего возраста, не помешает?
- Ты чего в секретарши идёшь?
Нет, захочешь, будешь ко мне в кабинет иногда захаживать, мне сейчас как раз душик оборудуют.
Духи, косметика, предупреждаю, за свой счёт - у нас завод, а не кабаре - и, главное, чтоб подмышки побрил!
- Щас расплАчусь от счастья.
- Чего про деньги не спросил?
- ПолОжите, сколько сможете, остальное - воровством и взятками.
- Вот, сразу видна гусаровская школа.
Этот Лобов твой, как поживает?
- Да он мне теперь не начальник, я теперь Наталье Владимировне, его личному помощнику подчиняюсь.
- Это как это, как это, как это?
- Ну так…Когда Серёга был руководителем московского филиала я был вроде как на особом положении, мне даже сперва в трудовую записали «зам по общим вопросам».
Как Серёгин и Старичка кореш, выпивал с ними на равных, но дистанцию держал мастерски. На полутонах.
А как Серёга свалил, и этот встал, сразу он меня на «ты» и - опустил до захвоза.
Ну до поры до времени мне это было как-то по барабану.
Сотрудники компании меня уважают, мои охранники - так просто любят, стараюсь, опыт приобрёл, от курьера до…
Ну, в общем, очень серьёзные дела делал, лучше меньше знать, чтоб лучше спать.
Да и понимаешь, Фим, для меня селоалексинского парня сам факт работы « в самом центральном центре» очень много значил, это ж не улица «Пруд Ключики».
Лука на мгновение углубился вовнутрь себя и перед ним проскользнули лоскутки его ежедневного бытия...
…Пустынные утренние Арбаты, по которым так бодро ходится весенним ешё не жаркими утром, а тут вот играющие, поющие и ко всем пристающие в подземных переходах гнесинцы, где ещё увидишь такое зрелище: Михаил Ульянов, сердито отмахивается инвалидной палкой от девицы с цыганской трубкой в углу рта, подсовывающей ему мужскую шляпу, полную монет и десяток, а тут и часто наблюдаемый проезд президентского кортежа (при этом всегда вспоминалось «Вот и январь накатил-налетел, бешенный, как электричка»), а завернёшь в Хлебный переулок, и вдруг видишь странное домовладение наискось от колоно-львинного представительства Бельгийского военного атташе в Хлебном переулке – и откуда попал сюда в самый центр Москвы этот одноэтажный кусок старой бедноватой дачной Малаховки с пыльной растительностью на деревьях, кустах и полуразваливающихся клумбах, и ведь кто-то, кажется, тут живёт – и многое, многое другое, вкусное попусту любопытствующему уму…
- Эй, чего замолк, парень, давай просыпайся!
- А? Знаешь, Фишунь, нет ничего хуже, чем трудиться под началом нравственного гермафродита.
- Это как это, как это, как это?
- Ну вот мы все мужики и снаружи и внутри.
А бывает так, что снаружи мужик - со всеми первичными и вторичными, даже по коечной части всё окей, а внутри – баба фригидная, с комплексом саможалости, зависти копеечной, непроходящей обиды, фантазий мазохистского характера, подозрительности...
А уж, если это помножено на низкое происхождение, то сливай воду, причём не для него, а для тех, кто от него зависит.
Он, сучёнок, меня давно невзлюбил, ещё с того случая, я так полагаю, когда мы оба под Серёгой были.
Серёга у меня тогда попросил: Помоги, пожалуйста, Лука, составить Александру Петровичу один хитрый документик на итальянском языке, он продиктует, как писать.
Секретарше доверить было нельзя.
Ну Шурик диктует, вежливо, доброжелательно.
Вот тут, говорит, надо писать «Болонья», я автоматически печатаю, не смотря в текст, «г» сначала, потом «эн», потом «а».
Он так удивлённо: Георгий Натаниэлевич, откуда вы знаете, как правильно писать, в Италии работали?
А я дурило простодушное, отвечаю: Да нет, Александр Петрович, я просто музыкальную школу окончил, да и текст «Травиаты» учил. Чтобы петь.
Смотрю, а у него хавальник на глазах изменился с доброжелательности на каменность, и я прочёл как на экране: Ах ты паскуда московская, пока я у себя в деревне Сидоровка, Кучевлянского района, Дрянской области - я его паспорт-то знал, сам визы ему оформлял - дерьмо коровье на телеге перевозил, ты форцепьян осваивал, по Операм ходил!
Кстати, чего-нибудь антиэтнического, честно сказать, и не было.
Друзья у него почти все марики и хачики, но они - горизонтального плана.
При Серёге-то и я был для него, ну скажем, под сорок пять градусов, ну а теперь – под двести семьдесят!
Причём, я совершенно искреннее уважение к нему испытываю в том плане, что: три языка, решения некоторые профессионально очень даже здравые.
Можешь мне поверить, я в этом кое-что смыслю.
Да ты же у него и сам в серьёзных покупателях, разве не так?
- Ну да, мужичок вполне адекватненький, никогда не подводил, скидочки там всякие.
- Вот и я говорю, что есть, то есть, и на гитаре играет очень прилично, видать со студенческих лет.
Но вот это саможаление...
Вот тебя, Старичка, Серёньку за что, не сочти за подхалимаж, уважаю, себя тоже немного самоуважаю.
За то, что вы по-мужски к производственной деятельности подходите, то есть никогда не ноете, как бабы ноют своим мужьям и детям:
«Ах, я одна тут на вас всех работаю, вам бы всем только в телевизор уткнуться, я и по магазинам хожу, и посуду мою, и стираю ваше…».
Ну дальше по Льву Николаевичу: все счастливые семьи похожи друг на друга.
Так и начальники наши русские в бааальшом большинстве всё себя шибко уработанными считают.
Дескать, вот я такой несчастный вынужден до восьми на работе сидеть, «Моет и Шандон»* по ресторанам жлёкать, когда вы, падлы, перед теликом с пивом футбол смотрите и тэдэ.
* Французское шампанское
Рабы, они, понимаешь, на галерах.
Это я к чему?
В нашей скандинавской конторе каждый год проводится Annual Meeting*, каждый раз – в новой стране.
* Ежегодный слёт (англ.)
Дело, прямо скажем, хорошее: чем бабки на налоги отдавать, лучше их пропить, тут я полностью одобряю.
Прошлый год этот бордель в Греции был со второго по девятое мая.
Что такое там этот промежуток весны, знаю не понаслышке, сам Людмилу Юрьевну возил на серебряную годовщину свадьбы.
Команда от Руси: Шурик плюс пятеро приближённых, моё дело - визы.
А перед этим Анжелка, секретарь, мне и говорит:
- Георгий Натаниэлевич, мне некогда, переведите, пожалуйста, программу митинга и вывесите на доске.
Мне любопытно, перевёл, заметь, высокохудожественно, и там что интересно:
Из пяти чистых дней, дай Бог, два с половиной наковыряли из задницы выступлений и сообщений - всего по четыре часа в день, а остальное - гулянка и экскурсии.
Представь загруженность!
А жара была в апреле…
Посольство в Трубниковском маленькое, народу - толпища, в общем, чуть инфаркт не заработал, но дело сделал.
Докладаю, потом аккуратно так прошу:
- Александр Петрович, а можно мне два дня рабочих между вторым и девятым за свой счёт взять.
Картошку на даче сажать надо, кроме того в компании почти никого не будет - все девки собрались разъехаться по закордонам на отдыхА - охранники обученные, я всегда на связи.
Он отвечает. Без Тени Иронии!
- Ты, твою мать, чего же хочешь?
Задницу свою хочешь греть на дачах, когда мы на праздники вкалывать будем? Работай.
Правда, потом разрешил. С кривой рожей.
Долго ли, коротко, но за три года мы с ним кое-как притёрлись.
Я даже в семью его вписался, был в курсе всех буквально дел, но всё это до тех пор, пока у него тройку месяцев назад не появилась эта самая Наташа, личный помощник.
Самое интересное, это невероятно, но взял Не Для Койки!
(Да он, особенно, и не по этой части).
Просто пришла с улицы, понравилась она ему соответствующим отношением к вопросам дисциплины и требовательности, встретились два одиночества.
Уроженка города Петропавловска, Казахской ССР, зарегистрирована в гэ Железнодорожный, мэо, разведена, также визу делал.
Русая коса, правда, гораздо выше пояса, мордочка среднерусская, полнота такая же, но ферма…
Такая ферма, что в бошку прямо рвётся…
Трибуш, вы наружу? Ну давайте, мы с Фишунчиком здесь вас подождём.
Ну вот чего надо старому еврейскому мужику от молодой русской русой бабы с таким номером?
Другая бы с меня верёвки вила безо всякого интима.
Кстати, с девчушками до неё у меня были прекрасные отцовско-эстетические отношения, всегда представлял свою Маньку на их месте.
А эта вандА потоцкая через «м», сразу ко мне рогами и копытами оборотилась.
Она, я так понимаю, из офицерской или ментовской среды, ну и естественно, раз Мавенкер – значит, не может не воровать.
Хрена ли разубеждать, там и не подворуешь.
Всё, что можно, сам Шурик себе в торбу засовывал. Так…нищая сытость.
Грамошная, кругозор – это отдельная песня, курсы какие-то секретарско-языковые шмуклеровские кончила, ну кроме Джезказганского пединститута.
Было как-то совещание насчёт будущей презентации, заглянул случайно в её заметки, а там «Лукойл» по-английски через два «о».
То есть получается в вольном переводе «смотри-ка, нефть!».
Даёт мне задание:
- Георгий Натаниэлевич, съездите, заберите визы, вот адрес запишите: «Фирма
« ВИП Тур», Кутузовский проспект, дом 2».
Я отвечаю:
- Сейчас, Наташенька, подъеду в «Украину», только чаю выпью.
- Адрес-то запишите, чтобы не перепутать «Кутузовский, два».
- Ну знаю я эту контору.
- Всё таки запишите адрес, если ленитесь, я вам напишу, вот…
Тут я начинаю соображать:
- Наташ, а ты что не знаешь, где гостиница «Украина» находится?
- Какая ещё «Украина»?
Я русским языком вам сказала куда ехать: Кутузовский, два!
Лука кривовато съёжил лицо в усмешке и шумновато вдохнув и выдохнув воздух, одними губами обозначил известное инцестуального оттенка ругательство, потом продолжил:
- А тут компания производство в Москве затеяла, цех арендуют, оборудование завозят, работяг с почтовых ящиков переманивают.
А по инженерно-технической части никого и нет, приходится из Белоруссии сюда людей тащить.
Костя Харченко, который ответственным за это, знал меня по прошлой жизни.
Он мне и предлагает к ним либо механиком, либо технологом, либо по снабжению.
Я с радостью соглашаюсь, мне жизнь с кастрюлями и памперсами для Шуриковых отпрысков чрезвычайно начала обрыдывать, да и профессию совсем потеряешь.
Сообщил ему Костя насчёт меня.
Этот чмо с порога не отмёл, непонятно - вроде ни нет, но и не да, а типа там посмотрим. Костя мне – ждите.
Мой старший по охране Тигран, моя опора, потрясающий армянин, электронщик из Звёздного городка, когда-то мне сказал:
Георгий Натаниэлевич, так мне за вас обидно, как же этот Лобов вас гнобит.
Я ему отвечаю:
- Тигран Арамович, всё это ерунда на постном масле, пока я ему непосредственно подчиняюсь.
А вот, если эта гнида примудрует кого-нибудь надо мной назначить, вот это будет действительно «абт гемахт».
Ну и накаркал я, решила эта сука меня напоследок окончательно опустить за саму мысль о неповиновении, знал же подонок, что мне по возрасту деваться особенно некуда.
Вызывает меня Ярослава, HR Manager…
- Это что ещё за HR?
- Human Resources*, отдел кадров, ты у себя тоже переименуй.
* Человеческий фактор (англ.)
- Георгий Натаниэлевич, подпишите приказ, что ознакомились.
Вы теперь работаете в административном отделе, там же ваши охранники, уборщица, повар, водитель разъездной, а Володя (персональный) непосредственно подчиняется боссу.
Начальник вашего отдела - Наталья Владимировна.
Я говорю:
- Замечательная идея, я с огромным удовольствием буду работать под её руководством! Единственное, о чём я ещё могу мечтать, так это о «харрасмент»* со стороны моего
нового руководителя.
* Сексуальное домогательство по отношению к подчинённому (англ.)
Ярослава покраснела, смеётся в горсточку, эта фря за дверью, слышу, интенсивно застучала по клавишам, ищет в Википедии, что такое этот «харрасмент».
И началось на следующий день, как вступила в должность…
Первым долгом - кому и за что я плачУ, кроме квитанций.
Предоставьте, Георгий Натаниэлевич, отчёт о себестоимости.
Вот, Фиш, какими же идиотами щепетильными нас воспитали!
Я бы мог на второй день её вонючий след забыть, - действительно в девчушке проявлялись иногда провинциальные гигиенические привычки, для западной компании это, кстати, «фи донк», - если бы Шурику рассказал с комментариями об её интересе к тому, Что и Кому я плачу.
Уверен, что свою идиотскую фанаберию он враз бы забыл.
Ну а я, Пушкин хренов, невольник чести – молчу, ну просто физически не могу доносить.
А эта Натуля отнюдь, и очень даже!
Поцапались мы с ней в лёгкую, через десять минут вызывает меня Шурик и с порога матом: Ты какое право имеешь «мать-перемать и так далее» - на Наталью Владимировну матом ругаться, она мне сейчас жаловалась, плакала. Извинись, и чтоб в последний раз.
При этом заметь: я ни по-матерински, ни по-отцовски, ни по-каковски с ней ни слова, так чисто по административным делам разошлись во мнениях.
Заметь также, мальчоночка уволить-то не грозится, понимает последствия.
Я так разумею - цену он уже ей сложил, далеко не дурак, но дешёвый понт - он дороже мяса.
Как же – принципы, не привык менять свои решения.
Пошёл к ней извиняться - уже не ревёт, актриса из погорелого театра - давай, дескть, Наташ, на мировую.
Стою над ней, смотрю промеж подмышек, и непроизвольно вслух: «Ну и девка!».
С характерным всхлюпом.
Опять крик, музыка Верди, правда, уже без жалоб.
Твою мать - ой, пардон - другая бы засамоуважалась, а у этой дуры одна карьера в её понимании на уме, на столе книжонка лежит «Из секретарш – в боссы».
С её сиськами деток надо рожать как можно побольше, да такую шкидру какой нормальный парень выдержит?
Позавчера вроде замирились, я, дубина доброжелательная, битых три часа ей объяснял тонкости администрирования, такие вещи рассказывал, какие ни у кого больше не узнает.
Всё записывала в органайзер, а потом:
- А теперь всё это напишите мне в письменном виде.
- Наташ, ты же всё записала, я не буду больше ничего писать, мне просто некогда.
- Георгий Натаниэлевич, вы не забыли, кто вы?
- А кто я?
- Вы администратор, мой подчинённый, а, честно говоря, никто, так - бамбук всё время курите, никогда вас на месте не бывает.
- Наталья Владимировна, вы русская? То есть язык нашей страны понимаете?
- Какое вам дело до моего языка, вы что, в мой паспорт заглядывали?
Я махнул рукой, сел за свой компьютер и изложил ей по электронке, что рассказывал, на шести листах на английском языке с подписью: George Mavenker, Zavkhoz!*
* Георгий Мавенкер, завхоз (англ.)
Прискакивает, орёт:
- С каких это пор у нас в Москве деловая переписка ведётся на английском языке? (думаю, половину со своим джезказганским fluent English* она не поняла).
* Свободным английским (англ.)
- А вы, милочка, что не знаете, в какой компании мы с вами работаем?
Может мне мистеру Андерсону - главный по СНГ - в Дерхольм написать насчёт языковОй квалификации некоторых сотрудников Moscow Branch*.
* Московское отделение (англ.)
Уверяю, я найду нужные слова, чтобы описать вашу инвективу насчёт того, кто я, и идиому насчёт курения бамбука.
Вас что не учили в Дерхольме - я-то там не был, а эту курву на второй месяц послали, но меморандум по корпоративной этике я читал - принятому у нас стилю отношений с подчинёнными, имея в виду, что мы - одна семья, и я гожусь вам, как минимум, в отцы.
Смотрю: а куколке надо прокладочку-то менять!
Только и смогла выдавить:
- В понедельник Александр Петрович приедет из командировки, и мы с вами у него поговорим.
Лука сквозь сомкнутые зубы шумно втянул воздух и раскинул руки.
- Ефим Лукич, братишка ты мой школьный, дай я тебя полобызаю, запечатлею маааленькую безешку на твоих свежопобритых щёчках!
С каким же наслажденьем я в понедельник выступлю с заявленьем.
По собственному желанию.
Как пел великий Галич: Прихожу на работу я в пятницу, посылаю начальницу в задницу!
Ладно уж, думаю, простят меня эти древние стены…
Хоть бы…, ай, ладно пусть будет «хны», рубаха бела, а не бела - хоть бы хны!
Лука заметил как вдруг посерьезнело лицо друга.
- Стоп, стоп, стоп, совсем разыгрался.
А вот, Жор, как ты считаешь, надо нам чему-нибудь поучиться у них, конкретно в этой компании?
- Платить будете за всё сразу или за каждую фразу?
- В счёт будущей зарплаты, с вычетом за вашу вредность.
- Жадный, гад, как этот, ну как его, ещё со Старым в машине ехал…
А, вспомнил – Равинский Игоряшка.
Игорёк, я за пять годочков контору эту скандинавскую поизучал, как говорится in-and-out,* хоть моё место было в каморке под лестницей.
* Изнутри и снаружи (англ.)
И в её продукции я разбираюсь – конечно, гораздо хуже секретарши Наташи, но чуть получше повара Оли.
Дык вот, с развитием Интернета, я имею в виду его инженерно-технологическую часть, а не порнушно-игровую, все их преимущества сузились до размера собачьего сфинктера, во всяком случае - для людей с нашим с тобой образованием и опытом.
Про деловую атмосферу, могу сказать, что основа всего – это планирование, планирование и ещё раз планирование - слов о «планирование» Лука произнёс с ленинской картавостью - источниками которого, особенно, у нас в России, является указательный палец, вставляемый: в полость между губами с посасыванием, а также в полость обоих носовых отверстий и обеих ушных раковин с выковыриванием содержимого, ну и в межволосное пространство на затылке с почёсыванием оного.
Других полостей, к сожалению, не видал, так как кабинки в туалетах обычно запираются изнутри.
А что касаемо моральных качеств западных аборигенов, то…
Тут Лука опёрся руками на невидимую трость, и постарался произносить слова медленно и глубоким басом:
- Милый Фагот, ты и в самом деле думаешь, что это какие-то другие люди, лучше тех, что окружали и окружают тебя?
Полагаю, что тут есть доля заблуждения, не так ли любезный Бегемот?
И подворовывают, что плохо лежит…
Что хорошо лежит, правда, почти не воруют.
Леность и расп…, пардон, святое место, разгильдяйство также иногда становятся частью их бытия.
Налей-ка мне фалернского, несравненная Гелла, а ты Азазелло, чёрт одноглазый, не порти хороших вещей, после тебя костюм в химчистку нести придётся.
И веселы они бывают невпопад, и грустны не по делу, и алкоголи различной крепости бывает без меры стучатся в их бошки.
Квартирный вопрос вот их только разбаловал…
А уж насчёт бакшиша - перешёл Лука на свой обычный голос – покупателям их товара и всяким чиновным гнидам у них откатных и просить не приходится – сами преспокойно дают, многоуважаемая Маргарита Николаевна.
И по части этого самого ихнего скандинавского социализма, могу сказать, что в конторе имени Шурика Лобова впааалне можно проводить лабораторные работы по трудам - как говорили у нас в Селе Алексинском - «Марла Какса», по части эксплуатации человека человеком, богатые богатеют, бедные беднеют и прочее, прочее, прочее.
Естественно конторы присутствующих в этом смысле я не имею в виду.
Пааардонтель! Про экологию забыл.
Значит так, господин хороший, если с завтрашнего дня я увижу у вас на заводе хоть одну задницу, вытертую отбеленной хлором бумагой, вас как руководителя повесят в городе Нью-Йоркске перед зданием ООН!
Лука перевёл дух, встал со скамьи, подошёл к окну и стал смотреть в него.
Не оборачиваясь, он тихо произнёс:
- Да, Игоряшка, это я про европейцев почти искренно балакал, но есть тут один существенный моментик, в смысле отличий.
Помнишь у Алексея Толстого Меншиков стоит на берегу Яузы, смотрит на Кукуй и говорит Петру: «Чисто живут, сволочи!». Вот так-то, именно «чисто»…
Лука обернулся и внезапно его лицо расплылось в чуть глуповатой, но очень искренней улыбке.
- А что касается Шурика, то я ему после того, как его Викуля родила двух пацанов-погодков, простил всё и навсегда.
Какая же прелесть ребяты получились, особенно старший, ну прямо Брюс Уиллис!
Он по мне пупок, как таракан гонял, когда мы их в загородный дом перевозили, нос мне чуть не своротил.
Он поусмехался, качая головой из стороны в сторону, потом вскинул на Игоря вытаращенные глаза.
- Тьфу ты! Прямо как электросварка сверкнула изнутри, «зайчика»* бы не словить!
* Ожог роговицы
А ведь с Шуриком-то прямо настоящий «синдром Понтия Пилата» получается…
- Вы, почтенный, по-моему, несколько перечитали этого вашего «Слесаря с Риткой»!
- Да нет, ты послушай, послушай!
Иешуа ведь нужен был Пилату по сути только как психотэрапэут – помнишь, Кашпировский так говорил - ну чтобы его мигрень лечить.
А тут казнить парня приходится «за антиримскую агитацию», иначе самого по пятьдесят восьмой! Дилемма, однако…
Ну а там всё остальное, Каифа, Иуда несчастный – это так, пацанская месть за сломанную надежду на выздоровление.
Хотя, скорее всего, и Иешуа-то был просто наблюдательный болтун, не более, ну и это так – в развитие темы.
Ну так вот - Лука счастливо и торжествующе заулыбался - и я был у Шурика навроде того Иешуа.
Пока администрировал на взаимоличностной основе, всё выполнял по уму, лакействовал, но как-то с душой, вроде Савельича пушкинского, Фирса чеховского.
Викуля его при мне повеселее становилась, да и он сам, я замечал, подспудно чувствовал, что мы люди-то одного круга…очень, очень не дурак.
Некая своего рода извращённая гармония была.
Прям, Фёдор Михайлович: Бог с дьяволом боксируют, а ринг – души людей…
Лука вздохнул, на его лице появилось выражение как будто он только что съел чего-то горькое.
- Игоряха, кончай ты меня провоцировать, а то наболтаю всякой лабуды, и к себе не возьмёшь.
- Как твоя-то Манюня?
- Да никак. Никак не наотдыхается, дочулька моя, позавчера из Туниса вернулась.
Новая теория: на чёрта они эти мужики российские нужны, пару козлов уже сменила, слава Богу, без квартирно-материальных потерь.
Мы с Людмилою решили котика взять, уже присмотрели вислоухого, «Скотиш Фолд».
Юконьку всё равно никто не заменит, другую собачку брать – это вроде предательства, а котищу в самый раз.
Во, и пацанчики наши вернулись, и никого снарядами не убило!