«А потом я поеду на море», - эту фразу я повторяла много-много лет. Сжилась с ней и уж не представляла, что буду говорить себе потом, когда море все-таки случится в моей жизни. Сначала не хватало денег. Т.е. их хватало на жизнь без серьезных развлечений. Поесть, попить, что-то надеть, за что-то заплатить. Сходить в кино. Съесть мороженое. Выпить шампанского на Новый год. Сделать родным подарки. А на море не хватало. То ли мечтала плохо, то ли плохо экономила. А потом нагрянул замуж – настоящий и серьезнее некуда: пеленки, какашки, зубки, садики и очень большая ответственность. Какое уж тут море. А сейчас смотрю на два билета, модный чемодан в клеточку и такое чувство… Я не знаю, какое чувство. Еще не поняла.
- Ма-а-а-м! Мне какую шляпку брать? Зеленую с ленточкой или розовую с цветочками? – это моя дочь Лера стоит перед очередным важным выбором.
- Лерчик, бери зелененькую!
- Ага, зелененькую, а сарафан-то розовый у меня! Значит, надо розовую брать.
- Тогда бери две, чего спрашиваешь?
-А две не влезут!
- Тогда не бери две.
- Ну, мам…
Лере 7 лет, а мне 37. Вопрос шляпок меня не волнует, а Леру волнует. Поэтому мы берем зелененькую, розовую и еще голубую купим по дороге. В нашей квартире вещи все еще стоят в коробках и мешках. Переезд затягивался, и теперь собираться на море стало немножко сложнее. На календаре 7 августа. За стеной тихо звучит аккордеон. Или гармошка. Я не слышу разницы. С соседями мы еще не познакомились толком, но в любом случае, гармошка приятнее дрели. Совпадение, что ли? «У Че-е-е-е-ерного мо-о-оря-я-я», - кто-то старательно и очень проникновенно растягивал меха. Мы с Леркой едем как раз на Черное море.
Однажды мне на глаза попался тест, где нужно было быстро, не раздумывая, ответить на несколько вопросов. И ответить именно так, как я люблю: написать несколько ассоциаций к определенному слову. Первым словом было «море». Синее, далекое, глубокое, – первое, что мне пришло в голову. Потом выяснилось, что под ассоциациями со словом «море» имелись ввиду мои ассоциации с собственной жизнью. Очень интересно.
Сборы затянулись до половины второго ночи. Чемодан и сумка уложены, все проверено-перепроверено. Сосед все еще играет. Мотива я не узнаю, так… какие-то нехитрые переборы, как на деревенской свадьбе. Теперь уже это немного раздражает. От напряжения болит голова. Такси заказано на 5.30 утра, чтобы успеть сесть на поезд. Значит, еще есть три часа, чтобы хоть немного отдохнуть.
Утренний крепкий кофе и радостное предчувствие путешествия помогли взбодриться. Новенькая мицубиси уже ждала нас у подъезда. Молоденький таксист бросился грузить наши вещи. На улице было свежо. В салоне звучала музыка в стиле румбы, а не шансон. И это согревало. Спасибо тебе, мальчик. Несколько раз качнувшись на дворовых ямах, мы медленно стали выезжать на главную, едва разминувшись со скорой помощью, которая, вихляя всем корпусом, заезжала в наш старый новый двор. Старым он был для всех. Новым он был только для нас – мы еще не успели к нему привыкнуть, вылизать взглядом каждый кустик и травку.
- Мама, а папа точно с нами не поедет? – дочка жмется к моему плечу своей русой головкой. От ее волос пахнет чем-то родным.
- Нет, Лера, у нас же два билета. Даже если папа и передумает, его никто к нам не пустит.
- А почему он не едет?
- Я же говорила тебе: он работает.
- А когда у него работа кончится?
- Если бы я знала, доча…
-А он нас хотя бы встретит, когда мы вернемся?
-Эх, Валерия Сергеевна… Давай не будем загадывать.
Если коротко описать мое семейное положение, то получится следующее: все сложно. Вроде бы семья есть, а вроде бы и нет ее. Когда вдвоем с человеком одиноко, то на какую луну лучше выть, не знаете? Вот и я не знаю. «Как одиночество вдвоем сутулит душу нам и плечи». Мне не хочется ради мужа надевать красивые платья, а ему ради нас – спешить с работы. У нас разные кошельки, постели, да и вообще все семейное треснуло, лопнуло, надорвалось и с тихим, еле слышным шумом, рассыпалось на две кучки. Когда это случилось, я не понимаю. Лерочка детскими ручками пытается ссыпать эти кучки вместе, но ничего не получается, не смешивается. Это как масло с водой. Вот и сейчас Сережи нет с нами. А по идее должен быть рядом. Если мечта любимой женщины сбывается, а тебя рядом нет, значит, женщина уже не любима. Очевидный факт. А внешне это выглядит примерно так: «Я был в детстве миллион раз на море! Меня тошнит от одной только мысли, что можно поехать на две недели бог знает куда, чтобы там ничего не делать». Две большие грустные птицы садятся мне на плечи, когда я вспоминаю эти слова. Даже не слова – большее: ни мы, ни наши мечты ему не нужны. Что ж, поедем без него.
Можно было бы остановиться у родственников, живущих в паре километров от побережья. Это и надежнее, и дешевле, казалось бы. Но я хочу тишины. И утром, и вечером. Не хочу поддерживать разговоры о ценах, политике, здоровье родни, половину из которой я даже в глаза не видела. Не хочу и не буду. Мне 37, имею право. Поэтому мы остановились в небольшом отеле. Пусть скромно, зато без претензий. А через 30 минут мы уже направлялись к пляжу. Но не к основному, где пестрят купальники и шевелится людская масса всевозможных объемов, ростов и возрастов. 133 богатыря и столько же русалок различной степени целлюлитности. Мы идем с Лерой заметно дальше, где можно будет просто сказать: «Ну, вот и я, море! Здравствуй…»
И вот стою на берегу... Ни теплохода, ни музыки, только плеск воды… Море любви. Море слез. Море радости. Чего еще бывает море? «Целое море цветов…» - пелось в известной песне. А море моря бывает? Бывает. Его так много, оно такое непостижимое… Меня никогда не волновало море как предмет получения от него удовольствия. Температура, пляж, сервис – зачем все это? То есть понятно, зачем. Но меня оно влекло как стихия, как природное чудо. Мне хотелось примерить его к себе и понять, как мне с морем: хорошо, страшно, одиноко, прекрасно? Как? Я еще подышу немного на берегу и что-нибудь пойму, наверное. Вспомнилось: «Когда так много позади всего, в особенности – горя, поддержки чьей-нибудь не жди, сядь в поезд, высадись у моря». Ты что-то знал, Иосиф. Теперь я тоже это знаю.
А море все шумит и шумит. Накатывают то воспоминания, то волны. Бабушка заплетает мне косички… В грозу мы прячемся в маленькой комнате за печкой, потому что бабушке страшно, а нам с сестрой весело… Господи, если ты есть, спасибо тебе за эту гениальную планету. И пожалуйста, услышь меня: мне не нужно ничего давать, я ничего у тебя не прошу, только не забирай у меня никого. Пусть моя дочь доживет до глубокой и счастливой старости. Пусть мама живет, пусть папа живет, пусть Сергей живет. Пусть все живут. Долго. Очень долго. Всю жизнь. Стою в потрясении, а ребенок уже как будто в двадцатый раз все это видел. Всегда поражает способность детей адаптироваться. Что для нас чудо, для них естественно, потому что дети сами – чудо.
-Доча, ты куда убежала-то? Возвращайся!
Лера бежит ко мне, одной рукой придерживая шляпку, в другой руке у нее что-то зажато в кулачке.
-Вот, мам! Смотри! Я вам нашла ракушки. Побольше – папе, а вот эту, поменьше – тебе. Нравится?
-Да, мое солнышко. Очень. Сейчас еще минутку постоим и пойдем туда, где все. Ладно? Здесь же и аттракционы должны быть, и мороженое должны продавать. Хочешь морожко?
- Мама, ты странная какая-то. Когда я говорила «не хочу»? Пошли быстрее.
Интересное дело, всю жизнь нас тянут в коллектив: в садик, в школу, некоторых в армию, на субботник, на парад… Проходит время, и мы ищем пути-дорожки, как из этого коллектива сбежать и уединиться. Сначала учат говорить, а потом молчать.
Неделя пролетела, нет – прошелестела, проплескалась мелкой рябью дней. Время выпало, исчезло. Мы жили, как надо бы жить человеку – просто и мудро. Море знает, как надо. Пришло одно-единственное смс от Сережи: «Когда встречать?» Хотелось написать: «НИКОГДА». В раздражении я швырнула телефон на кровать, потом все же подобрала и написала номер поезда, вагона и время. Потому что думала о Лере. Она хоть и моя, но еще и наша.
В последний день мы гуляли с ней по ближайшим магазинам в поисках сувениров и подарков. Лера выбирала подружкам браслетики из конфет, блокноты с блестками и еще кучу всякой девчоночьей ерунды. Я купила несколько бутылок южного вина и фрукты. А вечером мы снова пошли туда, где нет людей. Попрощаться.
«Я еще вернусь, море!» - я поцеловала пальцы и опустила их в прохладную воду. Одна большая грустная птица шумно взмахнула крыльями, оттолкнулась от моего плеча и улетела. На душе стало светлее.
Тыдых-тыдых, тыдых-тыдых, – стучат колеса. Мой загоревший и, мне кажется, подросший ребенок спит, поджав коленки. В ручке зажата ракушка для папы. Я пью железнодорожный чай, смотрю на луну и пытаюсь понять, что за рисунок на ней. Все детство мне казалось, что там, на луне, заяц катит на самокате. Сестра видела сыр в дырках, а мама – цветы. Смотрю сегодня, ищу другой рисунок, но нет – снова заяц на самокате.
Почти сутки нас качало, хочется уже ступить на твердую землю. Поезд начинает медленно притормаживать у платформы. Приехали. Вот уже можно рассмотреть лица встречающих. Взрослая пара, группа молодежи, две девушки в одинаковых белых майках, старушка с собачкой, мужчина с шикарным букетом персиковых роз. Стоп! Мужчина с цветами – это же Сережа! Господи, он пришел нас встречать!
- Лера, Лера, вон папа стоит!
-Где? – ее детская шейка вытягивается, глаза беспокойно ищут.
-Уже проехали. Сейчас выйдем и увидишь.
Сердце бухает, будто потяжелело на килограмм. Господи, как я выгляжу? Где зеркало? Не каждый день меня с цветами встречают. Мои любимые персиковые розы… Он помнит?
Лера сбегает со ступенек так шустро, будто тренировалась не один день. Она бежит к папе, обнимает его за коленки. Мужчина с темными усами помогает мне вынести из вагона чемодан и сумку. Сережа с дочкой уже идут мне навстречу. Муж явно волнуется. Мужчинам идут цветы не меньше, чем женщинам. В белой рубашке без пиджака он выглядит немного по-пионерски. А, впрочем, какая разница? Вторая большая печальная птица вспорхнула и улетела. На душе стало совсем светло.
- Это тебе, - Сережа протянул мне цветы. Я поцеловала его куда дотянулась – в район шеи. Он же высокий.
- Спасибо!..
-А это тебе, - Лера протянула Сереже красивую ракушку. В утреннем солнце она отливала голубым перламутром.
- Спасибо, моя хорошая! – Сережа потрепал дочку за косичку. Я увидела, что на глаза ему навернулись слезы.
А дома уже почти уют. Муж собрал шкаф, разложил вещи, как умел. Накрыл стол для завтрака. Хлеб с маслом, яйца всмятку, как любит Лерка, баночка икры. Никогда не ели икру на завтрак. Пора начинать, наверное. Черт побери, у меня есть семья? Убираем знак вопроса. У меня есть семья. Точка. Дочка разложила на диванчике свои подарки: это Дашке, это Марьяне, это Ирке со Светкой. Мы болтаем и хохочем. Так хорошо.
- Сереж, раз уж так барствуем, давай вино откроем? Я привезла красное и белое, очень хочу попробовать и то, и другое.
- Сейчас штопор найду, если повезет, - Сережа улыбается такой улыбкой, какую я видела в последний раз лет восемь назад, не меньше.
Я мою фрукты, и мы садимся за стол. Молча чокаемся. Что говорить? Все понятно. С чистого листа, так с чистого листа.
Впервые за долгие месяцы я засыпаю, уткнувшись в подмышку родного человека. Заяц на самокате пошел на ущерб. Мне снится море: синее, далекое, глубокое.