на фото -- морг Первой градской больницы, последнее пристанище моей жены Ларисы уже после смерти.
Дела семейные, моя личная жизнь. Вторая часть.
В новую школу он перешел осенью 1988 года. Буквально через несколько недель после учебы, он стал просить меня купить персональный компьютер домой. Мол у многих учеников в его классе уже есть такие. Деньги у меня были, я ведь копил на машину, но так и не купил ее. Но купить такой компьютер было нереально. В то время советская электронная промышленность уже начала продавать компьютеры БК-0010 в виде толстой клавиатуры с 8-мибитным процессором внутри .
Но их было очень мало, и в магазине "Электроника" на Ленинском проспекте на них была огромная очередь. Записаться, конечно, было можно, а купить -- нет. Игорь стал все свое свободное время проводить в этом магазине, чтобы понять как двигается очередь и что можно сделать. Через какое-то время он выяснил, что около магазина есть свой магазин, точнее торговые агенты спекулянтов.
В то время уже были люди, которые привозили электронную технику из-за границы, но в комиссионные магазины ее еще не принимали. Или принимали, но я об этом не знал. Некоторые "бизнесмены" искали покупателей прямо в магазине "Электроника", где проводилась продажа советских компьютеров БК-0010. Через какое-то время Игорь изучил эту систему и даже вышел на такого человека.
Надо сказать, что Игорь с самого малого возраста был неравнодушен к торговле в эпоху дефицита. Он всегда знал где и что продают к данный момент. Я был не против купить ему компьютер, денег было не жалко, но я, как раз, совсем не люблю заниматься поиском продавцов в эпоху дефицита.
Кончилось все тем, что в один прекрасный день Игорь привез меня на квартиру по одному адресу, и там по твердой, но спекулятивной цене нам выдали немецкий компьютер фирмы Schnider. Я даже забыл уже сколько он стоил, да это и не имеет большого значения. Я запомнил, что в квартире было много компьютеров такого типа. Это был как бы небольшой магазин на дому.
Компьютер представлял собой толстую клавиатуру с кассетным магнитофоном для записи и считывания программ, но экрана не было. Компьютер нам продал относительно молодой парень. Он же спросил какой у нас есть цветной телевизор. У нас в то время уже был телевизор Рубин советского производства. Мы очень долго пользовались черно-белым телевизором, а на цветной перешли с большим опозданием. Почему-то нам его не хотелось. В результате мы купили уже довольно стабильный телевизор, и он отлично работал.
Парень нам дал адрес и телефон и сказал, чтобы мы позвонили и договорились с владельцем телефона, и он нам в телевизор вставит приставку, после чего компьютер будет использовать телевизор как экран. Так оно и было. Мы съездили к этому парню, привезли его на такси к нам домой, и он нам все сделал. А сколько это стоило тоже было не важно, денег у меня было много.
И мы получили очень интересную игрушку. Вместе с компьютером нам дали несколько журналов, в которых были напечатаны коды программ каких-то игр. И мы записали и довели до рабочего состояния какие-то игры, даже купили джойстик, чтобы было удобнее играть. В компьютер был встроен интерпретатор языка Бейсик, и я даже кое-какие программы расчетов на нем пробовал писать. Но это было не очень удобно, потому что не было принтера.
То есть расчет, результатом которого было одно или несколько чисел еще можно было делать, а вот кривые вычислять -- уже нет. Но важно другое. Я впервые познакомился с цветным программированием именно дома. На работе все мониторы были монохромные. Компьютер еще не годился для нормальной работы, но для обучения программированию он годился вполне. Ну и компьютерные игры в то время -- это был совершенно новый мир.
Вскоре по такой же схеме мы купили и видеомагнитофон. Но на квартиру ездить уже не надо было. Их продавали прямо во дворе магазина "Электроника", только по другой цене, чем в магазине. А в магазине опять была запись на очередь, и она двигалась годами. С кинофильмами тоже не было проблем, так как один из друзей Игоря по математической школе имел старшего брата, который работал в мини-кинотеатре на базе видеомагнитофов. Тогда таких мини-кинотеатров было много.
И Игорь часто приносил видеокассеты с кинофильмами на несколько дней, посмотреть, причем совершенно бесплатно. Именно в то время я познакомился с западной жизнью достаточно хорошо, и для меня впечатления от первой поездки на Запад в 1990 году не были шоком. В СССР иногда показывали западные кинофильмы в кинотеатрах. Но это были другие фильмы, это были либо исторические, либо детективные, в них нельзя было понять как на западе живут нормальные люди.
Только первая волна информации на видеокассетах давала полную информацию. Я даже думаю, что появление видеомагнитофонов и поток западных фильмов явились одним из тех ударов по психологии советских людей, которые и разрушили коммунистический порядок. Это было как огромная дыра в железном занавесе. За границу могли поехать немногие, а вот посмотреть кино было несложно.
Учился Игорь в новой школе не очень хорошо, но и не плохо. Тех знаний, что он там получил, вполне хватило на то, чтобы без проблем сдать экзамены в МИРЭА (московский институт радиотехники, электроники и автоматики). Игорю вполне нравилась работа на компьютере в качестве программиста, поэтому про МИФИ он уже забыл и выбор института был однозначным.
Во время учебы в математической школе, и потом в институте Игорь и его друзья занимались торговлей дефицитных товаров. Тогда появилась мода на то, чтобы зарабатывать деньги любой ценой. Учиться было не престижно. Игорь торговал и на Новом Арбате, и на смотровой площадке Ленинских гор, и в других точках.
Они договаривались с какими-то людьми, наверно бывшими спекулянтами и будущими олигархами, которые где--то доставали товар, выдавали его студентам и школьникам на продажу, говорили сколько денег за него надо вернуть и указывали проплаченную торговую точку. А вот за сколько товар реально будет продан их не беспокоило.
Заработок продавца как раз и складывался из разности между реальной ценой проданного товара и той суммой какую надо было вернуть. В те же годы процветал челночный бизнес, когда люди ездили за границу и везли оттуда товары на продажу. Друг Игоря Козак иногда занимался и этим. Сам Игорь в то время работал таким вот продавцом вместе с другим другом по математической школе.
Интересно, что в то время он общался даже с американцами челноками. Некоторые американцы любили возить какие-то товары из Америки в Россию на заказ. Из такого общения он получил стимул учить английский язык, и, в конце концов, выучил его до такой степени, что стал работать в иностранных фирмах, где знание английского языка является необходимым условием.
А Таня училась в старой школе, в соседнем с нами доме до самого десятого класса. Она была очень трудным ребенком, училась она плохо, учителя на нее жаловались, но говорить с ней об этом было невозможно. Она грубила, объясняла, что это не наше дело, что она самая лучшая на свете, и будет академиком (это потому что папа был ученый).
Кроме того, у нее была очень слабая психика, Иногда она теряла контроль над собой и выходила за все рамки приличия. И не оставалось ничего другого как слегка ее поколотить по голове. Так выводят в сознание людей, испытавших шок и потерявших здравый рассудок. Я всю жизнь был убежденным противником насилия, но это даже не было насилием. Это было реальным наказанием за провинность, причем на единственно понятном языке.
Как ни странно, но это действительно помогало. После этого я снова говорил словами, но она уже слушала и потом наступал относительно короткий период, когда Таня сдерживала себя и вела себя адекватно. Что, конкретно, она думала -- трудно сказать. Но есть поговорка -- о человеке надо судить не по его словам, а по его делам. А дела были правильные. Но после какого-то периода все постепенно возвращалось назад, и приходилось снова применять негуманные методы.
Но Таня все же не была совсем уж пропащим ребенком. Она не делала таких уж больших глупостей, о которых иногда пишут в газетах и показывают в кино. Иногда проблемы были, но, слава богу, все обошлось без последствий. Худо бедно, но она все же окончила школу. А потом началось самое интересное. После окончания школы с аттестатом, в котором было много троек, Таня заявила, что она будет поступать в институт.
Я давал детям возможность делать так, как они хотят, никаких ограничений. Я сказал, что не я против, Лариса меня во всем поддерживала. Но заниматься с Таней я не стал, так как не видел в этом никакого смысла, да и с ней вообще сложно было взаимодействовать. Родителей она не ставил ни в грош.
Однако, это и не требовалось. В то время она дружила в школе с одной девочкой, родственник которой преподавал в Институте связи на улице Народного ополчения. Подруги у нее всегда были, но некоторые из них долго не выдерживали. Однако были и такие, кто дружил долго. Ее подруга предложила ей вместе поступать в этот институт и вместе готовиться.
И Таню словно подменили. Она занималась с утра до вечера без остановки. За те два или три месяца пока они готовились к экзаменам она потратила на учебу наверно больше времени, чем за все время учебы в школе. Ее не надо было заставлять, она все делала сама по инструкциям преподавателя подруги. Пожалуй я не смог бы ей помочь, если бы даже и захотел так, как ей помогла подруга.
Кончилось это тем, что они обе поступили в этот институт, в котором девушек было очень мало, одни парни. Это было удивительно для всех, в том числе и для меня. У них в классе были отличницы, которые провалили экзамены, а про Таню вообще никто не думал, что она поступит в институт. И тем не менее, Таня в 1989 году стала студенткой.
О том, как она училась, я ничего сказать не могу, так как не знаю. Я уже понял, что Таня на многое способна, если захочет. Вот только правильные желания у нее возникали не часто. Училась она скорее всего плохо, но институт закончила и все самостоятельно, я ей совсем ни в чем не помогал, да и вряд ли смог бы.
Интересно, что с подругой, с которой они вместе поступили, она потом поругалась и дружба закончилась. Правда через год у Тани умерла мать, и она была на грани того, чтобы завалить сессию. Ада Минюшина работала в Первой градской больнице завхозом. Это была высокая должность, потому что больница большая и все ее хозяйство было под началом Ады. И она подсказала, что может организовать Тане справку, по которой она сможет взять административный отпуск на год.
Так и было сделано. Таким образом, Таня училась не пять, а шесть лет, и она закончила институт в один год с Игорем. На новом курсе, на который она попала после академического отпуска, кажется было всего две девушки, второй была Люда, которая приехала учиться в Москву из другого города. И Таня с Людой остались подругами на всю жизнь.
Осталось написать про мои отношения с женой Ларисой. В целом мы нормально жили, и все у нас было относительно неплохо, но были и проблемы. Все наверно помнят сказку Пушкина "три девицы под окном пряли поздно вечерком". Конечно, жена -- это и повариха, и ткачиха, но главное все таки секс.
Есть люди, которые считают, что любовь и секс -- это синонимы. Я сам красивист, и для меня одного секса мало, и даже если бы пришлось выбирать, то я не знаю что бы выбрал. Но секс -- это тоже очень здорово и это необходимо. Секс с женой давал мне такие ощущения, которые невозможно ничем заменить. В этом плане я могу смело сказать, я ее любил.
Но у нее все было иначе. Она вполне могла жить без секса. И мне было очень сложно ее заинтересовать, тем более, что не было самого главного стимула, она не заканчивала процесс так как положено. А все другие стимулы мало что значат. С другой стороны, я противник насилия, тем более неоправданного. Секс у нас был, но мне его не хватало. Я постоянно ее хотел, я получал лишь иногда, в основном в выходные дни.
Я, конечно, терпел, но это отнимало силы, самообслуживание тоже не помогало, это как еда в грязной столовой по сравнению с рестораном. Другие женщины мне тоже были не нужны, да и не было на них ни времени, ни желания. Иногда испорченное настроение приводило к беспричинным скандалам. Психика постепенно стала портиться. Что-то надо было делать. Я решил обсудить проблему. Казалось бы чего проще, просто поговорить.
Но иногда от результатов разговора можно получить больше, чем имеешь, а можно и потерять то, что имеешь. Вот почему не все люди любят выяснять отношения. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. В один из дней летом 1989 года я все объяснил Ларисе, что у меня уже нет сил терпеть, что уже руки трясутся и начинается депрессия. Я предложил ей сделку.
Я сам буду больше уделять ей внимания, мы будем больше времени проводить вместе, но и она будет давать мне то, что ей совсем нетрудно сделать. Ну и было бы хорошо, если она не высмеивала меня, хотя бы при детях. Она согласилась на секс, но про остальное сказала: "я не могу себя изменить, шутки сами выскакивают, терпи, это не со зла". Она, наверно, тоже меня любила, но по своему, как умела.
И ситуация, действительно, изменилась. Я работал дома, но ездил на Тверскую улицу в районе метро "Пушкинская" к концу ее рабочего дня. Она в то время по совету и методике Бори Минюшина устроилась работать в министерство, здание которого как раз там находилось. А потом мы гуляли по городу, как в самом начале нашего знакомства. С другой стороны, моя сексуальная озабоченность закончилась. Я наелся конфет столько, сколько хотел. Но это длилось недолго. Через несколько месяцев она сказала, что все таки ей так трудно.
Она не высыпается, устает, и ей все таки нужен отдых. И все опять вернулось на старый режим, но обиды уже не было. Я не знал тогда, что она уже больна, но если человек просит, то значит ему это надо. А еще через несколько месяцев, в начале лета 1990 года у нее вдруг начались боли в животе. Она обратилась к врачу, стала сдавать анализы, а врачи ничего не находят. Все анализы положительные и причина болей непонятная.
Она стала систематически принимать анальгин, чтобы как-то снизить боли. Все лето она промучилась, в больницу на обследование ложиться не хотела, хотя Ада ей предлагала. Один раз мы поехали с ней на рынок, и там у меня украли из сумки все бумаги, деньги и документы. Это было всего один раз в моей жизни, но было. Я пошел в милицию, заплатил штраф и сделал новый паспорт.
И вдруг звонок по телефону, звонит женщина и говорит, что нашла на земле какие-то бумаги, среди них паспорт и вот номер телефона, по которому она и звонит. Мы поехали забирать паспорт. Я мог бы и один съездить, но Лариса вызвалась поехать со мной чтобы погулять. Мы приехали на Ломоносовский проспект, забрали паспорт, отдали презент, а потом сделали крюк и заехали на Ленинские горы, на смотровую площадку.
Был чудесный летний день, суббота, на площадке было полно новобрачных, молодые девицы в длинных летних платьях были очень красивы. Я запомнил этот день, и эту поездку, потому что она была последней. Больше мы вместе в городе не гуляли. Это было в последний раз. В конце августа ситуация стала совсем плохой, и она согласилась лечь в Первую градскую больницу.
Я ее провожал туда, а потом навещал в приемные часы. Последний раз я был там 14 сентября. Она ходила и выглядела вполне здоровой, даже курила. Время шло, а она все еще сдавала анализы и ей даже не говорили что с ней, и как это лечить. Это свидание я тоже запомнил очень отчетливо. Перед уходом я хотел ее поцеловать, но она отвернулась. Я ей говорил, что рад был бы ей помочь, но не знаю как, остается только надеяться.
Вечером того дня я сходил к Казимирову, попросил у него видеомагнитофон, потому что хотел переписать фильм, то есть сделать копию. А для этого надо было два видеомагнитофона. Я провозился допоздна и лег спать уже ночью. Но поспать не удалось. Рано утром меня разбудил Игорь и сказал, что звонили из больницы и сказали, что мама умерла. Надо ехать туда.
В первый момент я просто не поверил. Я решил, что это какая-то ошибка. Где в то время была Таня, я не помню. Мы с Игорем оделись и поехали в больницу. Оказалось, что никакой ошибки нет, более того, уже провели вскрытие и нам объяснили, что у нее был врожденный порок сердца, что сердце увеличено в размерах почти вдвое, что с таким заболеванием редко кто доживает до 35 лет, и то, что она прожила 46 лет, вообще удивительно.
Первый раз в своей жизни я заплакал, когда мы на обратном пути вышли из метро и шли домой пешком. До этого момента я никак нее мог осознать всей трагедии случившегося. Все произошло так неожиданно, ведь она никогда не жаловалась на сердце. И она не выглядела умирающей. Почему болел именно желудок они тоже объяснили. Кровеносные сосуды образуют два круга: внешний и внутренний. Внешний круг снабжает кровью руки, ноги, голову и все внешние органы. И он у нее худо бедно работал.
А внутренний круг снабжает кровью внутренние органы. И сердце не вталкивало кровь именно в этот круг. Мотор поломался. И у нее просто немели внутренние органы, вызывая боли. Им не хватало кислорода. И врачи не могли это понять, потому что она не жаловалась на сердце. А может и понимали, да молчали, трудно сказать.
На следующий день, а может и в тот же день приехали мои родители из Орла. Надо было делать кучу всяких дел, организуя похороны и поминки. На людях я еще как-то держался, а оставаяь один ревел постоянно. Мне мучительно хотелось вернуть все назад. Не то, чтобы я не хотел жить, а не хотел жить по другому. Я был как ребенок, у которого отняли его любимую игрушку.
На похороны в Первую градскую больницу приехало много людей, все дальние родственники, с которыми мы когда-то были близки, а потом потихоньку каждый стал жить своими заботами. Очень помог двоюродный брат Ларисы, о котором я мог бы тоже рассказать много интересного, но все же он в моей жизни не имел большого значения. Приехал Ковальчук на своей "волге". Он хотел посадить меня в машину, когда мы ехали на кладбище, но я сказал, что поеду с гробом, тогда он повез моего отца.
Я уже писал раньше, что отец был в шоке, от того, как много Ковальчук про него знает. Моему отцу Ковальчук очень понравился. Я мог бы написать больше о самой процедуре, но не буду, так как это не интересно. Я расскажу про другое, что меня поразило на всю жизнь. Прошли похороны, погостили и уехали мои родители, и вот наступил момент, когда я остался один. Дети ушли на учебу, кто в школу, кто в институт.
А мне надо было сидеть дома, потому что в квартире шел ремонт. Как на зло у нас проводили плановый ремонт дома без выселения жильцов. Я уже и так весь изревелся, плохо спал и ел, а тут как раз пришел мастер менять кафель в ванной. И пока он работал, я ревел несколько часов подряд, выкурил две пачки сигарет и давно уже ничего не ел. Сигареты, однако, плохо помогали.
Мне было обидно, за чудовищную несправедливость. Ведь Лариса дала мне все, а самое главное, московскую прописку и возможность стать ученым. Мы с ней жили как два человека на необитаемом острове, растили детей только вдвоем, не было ни бабушек ни дедушек, никаких родственников ни у нее ни у меня. Первое время очень трудно жили. И она все терпела и во всем помогала. А сейчас, когда у меня высокая зарплата и дети выросли, и нормальная жизнь только начинается, ее уже нет.
Я не отдал ей долги. Я получил аванс и не расплатился. И эти мои сексуальные домогательства, если бы не это, так она может быть еще пожила. И самое трагическое, что ничего нельзя исправить и вернуть. Если бы я знал раньше. В какой-то момент мне стало совсем плохо, началось головокружение, и я понял что так нельзя, надо что-то делать. Но я не знал что. У меня не было опыта совсем. Я всегда был удачливый оптимист.
Я решил, что надо кому-то позвонить и спросить. Ковальчуку я звонить постеснялся и решил позвонить Свете Желудевой. Почему именно ей, я так и не знаю, вероятно потому что она женщина. Я рассказал Свете ситуацию и спросил, что делают в таких случаях. Она что-то говорила, я не помню, но главное, что она посоветовала выпить валерьянки.
Весь парадокс ситуации был в том, что я вообще не знал что это такое, я никогда этим не пользовался. И тут я только вспомнил, что мне принесли десятки разных флакончиков и велели их употреблять, но я тогда просто ничего не соображал. Я полез в холодильник и увидел их там. Я взял один их них. Это был концентрат валерьянки, который надо капать несколько капель в стакан воды.
Но я не читал этикетки. Я взял столовую ложку, налил в нее концентрат и проглотил. Горло чуть обожгло, но меньше, чем от водки. А потом началось самое невероятное. У меня сразу, почти мгновенно поменялось настроение. Самое удивительное, что поменялись мысли. Лариса умерла, не беда, женщин много, другую найду. Я ни в чем не виноват, она была больна, и в этом моей вины нет. И вообще все замечательно.
Я вдруг почувствовал, что страшно хочу есть. В холодильнике был суп, видимо Таня приготовила. Я разогрел суп и съел большую порцию с огромным аппетитом. Через какое-то время позвонил Ковальчук, видимо Света ему про меня рассказала. Я ему сказал, что уже все в порядке, я напился валерьянки, и чувствую себя лучше. Он мне ответил, что это правильно. Валерьянку можно пить долго, к ней нет привыкания, и у нее нет побочных эффектов.
Мастер в ванной уже все сделал и ушел. Я захотел пойти погулять. Выйдя из дома, я вдруг почувствовал запах каждого цветка. У нас тогда во дворе была цветочная клумба. И запахи и цвета были такие, каких я раньше никогда не видел. Все намного ярче и сильнее, чем обычно. Про действие наркотика я уже не помнил и сравнить было не с чем. Я был поражен как у меня обострились все органы чувств.
Я вообще был в шоке. Я не мог понять как это какая-то жидкость способна менять мысли человека. Так что же такое тогда душа, мозг, сознание, мышление. Если все управляется какой-то химией, то какая-же всему этому цена. Где бог, космические силы и всякая прочая ерунда. Больше я в своей жизни подобный эксперимент не ставил. Это была уникальная ситуация -- полное истощение организма, а потом лошадиная доза валерьянки.
Пора заканчивать эту часть. Как продолжалась эта история. Тоже банально. Через четыре часа действие валерьянки кончилось. Моя депрессия вернулась на место, снова не захотелось новой жизни, захотелось все вернуть назад. Но я уже понимал, что это невозможно, и я уже знал как мне бороться за новую жизнь. Борьба была очень долгой. И не прошла без последствий. К моему заиканию и плохому слуху прибавились еще две неприятности, с которыми мне приходится жить.
Через несколько дней после похорон подруги Ларисы по учебе в институте Наташа и Лена захотели приехать на кладбище, посмотреть на ее урну. Я похоронил ее на Николо-архангельском кладбище, так как до этого там же были похоронены ее мать и отец. Они были кремированы, и ее тоже кремировали. Мы съездили на кладбище. Наташа попросила у меня прощения за то, что познакомила меня с Ларисой, не зная, чем это закончится. Я ответил, что, наоборот, ей спасибо. У каждого свое счастье.
А Лена напоследок сказала: "Будь счастлив, если сможешь". Я смог. Я умер в первой жизни и потом родился во второй. Но за счастье надо всегда бороться, даром ничего не бывает. Бесплатный сыр только в мышеловке. И мне пришлось бороться, и все было не просто, и не так уж и легко. Ведь получилось так, что моя катастрофа в личной жизни совпала с катастрофой страны. Первого января 1991 года умерла мать. Затем, в начале 1992-го года пропала зарплата, а вскоре, в результате инфляции, пропали все сбережения.
Все в буквальном смысле приходилось начинать сначала. Полюбить вторую жену, заработать денег, обеспечить учебу детей. К сожалению не все получилось. Таня не смогла найти себе мужа, и отказалась от левого ребенка по моему же совету. А Игорь вообще не захотел иметь семью в нормальном понимании этого слова, а может не смог. В результате у меня нет внуков. Я себя утешаю тем, что Москва -- не место, где надо растить детей. Они ведь все равно рождаются в других местах, ну и достаточно.