Незнакомый коричневого окраса доберман вышагивал с высоко поднятой головой, горделиво неся свою персону с побрякивающими на мощной шее медалями, ведя на коротком поводке свою маленькую, хлипкую, старенькую хозяйку восточной наружности, которая телепалась где-то сзади...
На меня нахлынули воспоминания о моей беспородной, безалаберной, весёлой Жуне…
Много лет назад, Петровна (дама с округлыми, не лишенными приятности, формами) принесла и выпустила посреди кабинета на пол этот крохотный, симпатичный, безымянный белый комочек, который сразу же сделал лужицу. Отметившись, пушистый колобок подкатился к моим ногам и замер рядом.
– Выбрал хозяйку, - сделала вывод Петровна, - может быть, оставишь у себя?
Сомневаясь, что это понравится моим соседям, я всё же принесла его домой. Предчувствие меня не обмануло! Дочка умоляюще, ничего не говоря, смотрела на меня.
- Предложи Аллочке, они-то живут без соседей... – вздохнув, предложила я ей.
Через три дня щеночка вернули - все дни и ночи напролёт он скулил, не давая покоя ни Аллочке, ни её маме.
Так Жуня появилась в нашей жизни. Пару недель мы скрывали её от соседей. Потом всё раскрылось, когда этот колобок с лапками выкатился в коридор на всеобщее рассмотрение.
– Нам позволили!.. - Ликованию дочери и моей тихой радости не было предела…
Подрастая, Жуня менялась на глазах: прежде розовый её носик стал покрываться чёрными пятнышками, пока окончательно не почернел; белая шёрстка погрубела, и на спинке появилось светло-бежевое пятно, которое потом заняло треть её площади. Характер у неё был великолепный! Наша веселая озорница очень любила гостей, с визгом прыгала перед ними, проделывая сальто или кульбиты в воздухе, она пыталась лизнуть их в лицо. Пришедших всегда поили чаем, доставая из серванта чайный сервиз и всё, что положено к чаю.
Как-то раз, заболтавшись, с заглянувшей в гости подругой, я совсем забыла про чаепитие. Петровна обратила внимание на то, что Жуня бегает от стола к серванту и назад. Неоднократно проделав этот манёвр, видя безрезультатность своих намёков, Жуня подошла к нам и мотнула головой в сторону серванта:
- Ну что ты расселась?! Про чай забыла? Накрывай на стол! – всем своим видом как бы говорила Жунька.
Рассмеявшись, покорилась. Успокоенная Жуня молча сидела рядом со столом и громко глотала слюнки. Поделились.
В гости ко мне как-то забрела сестра с дочкой. Накрываю на стол и что-то говорю расшалившейся Жуньке.
- Тётя Надя, Вы что-о-о... с собакой разговариваете?! - изумляется племянница.
- Так она же всё понимает! – в подтверждение своих слов прошу Жуню принести тапочки. Жуня приносит один, - Неси второй, - говорю заглядывающей в глаза помощнице. – Несёт, оставляет у ног, – Молодец! - Ставлю два стула с расстоянием не меньше метра между ними, – Прыгай! - Жуня послушно перепрыгивает с одного на другой. Аттракцион производит впечатление.
- Куда идёшь по паласу?! - "строжусь" на питомицу, демонстрируя гостям её понимание. - Жуня переходит на непокрытый пол и таким макаром добирается до своего (застеленного старым детским покрывалом), выделенного ей местечка на диване.
- Кто у тебя? Кобелек конечно? – поблескивая любопытными синими глазками, проявляет подозрительный интерес сотрудница.
- Нет, с…! - обозначаю я Жунькин пол, - Нас в доме три с…! Я, Жуня и…
- А третья кто? – нетерпеливая женщина, не дождётся, когда я утолю её любопытство.
- Кто, кто? – Соседка! – посмеиваясь, ухожу под её прицельным взглядом.
В летнюю жару или перед ней Жуню стригли. Последний раз я, перестаравшись, постригла её очень коротко – сквозь белую шерстку проглядывала розовая кожа. Жуня, уныло осмотрев себя, с понурым видом поплелась в спальню и улеглась под кровать. - Она явно себе не нравилась! Да и ещё стеснялась своего почти обнажённого вида. Там, под кроватью, она и лежала до следующей прогулки, во время которой, быстро сделав свои делишки, она пулей влетала на второй этаж, дожидаясь меня у дверей нашей квартиры.
Немного обросшая она уже не торопилась домой, и мы часами прогуливались с ней, наблюдая за другими собаками и общаясь с их хозяевами. Удивительное дело – если я раньше никогда первая не заговаривала с людьми, то теперь, проходя мимо очередной собачницы, я могла, не знакомясь разговаривать с ней о собаках. Так мы познакомились с Мушкой.
Мушка - белая в мелкую кудряшку болонка, страдающая одышкой от ожирения, что не мешало оставаться ей жизнерадостной, высунув язык, шла, семеня своими коротенькими лапками, едва не волоча свой живот по асфальту, на полшага впереди своей хозяйки – разговорчивой актрисы в отставке.
Теперь мы, проводя время в беседе, наблюдали за своими питомцами.
- Иду, я как-то из театра, - рассказывает актриса об одном житейском случае, - вокруг ни души, а у меня живот пучит. Только я пукнула, - продолжает она,- из кустов доносится голос (одного из поклонников её таланта):
- Будьте здоровы, Зоя Александровна!
Встречая Мушку, радостная Жуня носилась вокруг неё; Мушка же сидела, тяжело пыхтя, высунув язык, тихо по-своему радуясь встрече.
Моя Жуня - обычная собачка, дворянка (помесь болонки с пуделем?) среднего росточка, но с длинными лапками, выстриженными до колен; блондинка, если это применимо к собачьему окрасу, с бежевым пятном на спинке, не умела ходить степенно, отпущенная на свободу без поводка, она неслась напролом сквозь кусты, иногда перепрыгивая через них, если преграда была не так высока. Увидев фонтанный бассейн, она со всего разбега плюхалась в него, моментально выскакивала, и окатывала градом брызг всех находящихся рядом с ней. Её постоянно улыбчивая мордашка с сияющими из-под чёлки глазками привлекала взгляды прогуливающихся, особенно детей.
- Она цирковая собачка? - спрашивали любопытные детки, видя её очередное сальто, или наблюдая, как она несёт в зубах свой поводок.
- Нет! Но собирается, – улыбалась я.
В дождливую погоду на Жуню надевался плащик леопардовой расцветки (собственноручно сшитый мной из старого болоньевого плаща), голову повязывали косынкой. Леопардовый наряд моей собачки производил большой эффект на старушек, которые, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, провожали нас долгими взглядами; в те далёкие годы, в нашем городе собачья одежда была новинкой.
Когда в доме появляется живое существо, вся жизнь кардинально меняется. С собачкой минимум два раза надо гулять, после прогулки мыть лапки, кормить, следить за чистотой шерсти и наличием там блох - время от времени купать.
- Отряхнись! - вытаскивая из ванны дрожащую собачонку, командую ей. Она отряхивается, - Ещё! - Раза три Жуня отряхивается, потом укутанную в полотенце заношу в комнату, хорошенько протираю. Пахнущая шампунем и мокрой шерстью, Жуня дополнительно вылизывается.
Пока дочка училась в школе – проблем с Жунькой не было, но вот когда мы собрались в Ленинград – они-то и появились. Надо было куда-то пристраивать нашу собачку. Оставив Жуню, на время отъезда, сестре, жившей в своём доме, вернувшись, я потом долго не могла привести Жуньку в порядок - свалявшаяся в колтуны шерсть, блохи!.. Как она скулила, услышав мой голос! Рвалась с привязи в конце двора! Моя, всегда сверкавшая белизной, чистюля стала похожа на самую распоследнюю неухоженную дворняжку... - сказывалось (ох как сказывалось!) отсутствие должного ухода...
Потом я возила Жуню с собой и на пикник, и в командировки. В общежитии жить ей не позволяли, так что она опять сидела на привязи под яблоней, дожидаясь моего выхода из лаборатории.
Из Ленинграда вернулась дочь; во время её очередной прогулки с ребёнком, Жуня пропала.
Украли? Сама не захотела вернуться?
**********************
Проходила мимо соседа, сидящего на лавочке, у его ног сидела симпатичная мохнатая собачка, которая увидев меня, залилась в безудержном лае.
- Как тебе не стыдно! – сказал сосед.
Собачка, ненадолго замолчав, тихо – культурно, произнесла: - Гав!
Не удержалась-таки! Но… культурная!
А я опять вспомнила свою Жуню...
05.03.2014