Через несколько дней я в поисках дешевой краски для волос пошла в магазин твоей новой деревни, имея в кармане всего лишь деньги на эту краску. К моему униженному самолюбию брошенной женщины еще камнем добавилась бедность.
Когда я иду в твою новую деревню туда, где живет моя соперница, стыд от позора забытой женщины пробирает меня до глубины мельчайшей клеточки организма. Моя ранимая душа готова разорваться от боли, что меня променяли и, значит, я в глазах людей неполноценная. Я шла, и мне казалось, что каждый встречный разглядывает меня в упор, а за спиной шушукаются, разбирая мои недостатки.
Мучимая такими страхами, моя душа еще изнывала от стыда за свое бедственное положение. И моя неукротимая гордыня возжелала мести. Желание уязвить твою молодую жену придало мне силы. И я воодушевилась мечтою увидеть ее в магазине и публично осмеять. Я шла и по дороге составляла, что ей буду говорить:
«Милочка, он так гордится, что ты ходишь в туалет на улицу, а я, знаешь ли, в ведро. Не хочу студиться, поэтому я в пятьдесят рожаю, а ты не можешь родить в свои тридцать пять. Но мне этот ребенок не нужен, я его вам отдам. Но что ты будешь делать, когда и Кантемир отдаст? А вообще-то справишься. Он так любуется, как ты на него работаешь, а моей любуется красотой. Но, милочка, он не стоит того, чтобы терять из-за него свое достоинство. Надорвешь свои силы, и выбросит за ненадобностью, как сгнивший плод».
Но Богу опять было угодно, чтобы я ее не встретила. А от того, что я узнала от беседующих в очереди людей, устыдилась самой себя. Люди говорили, что бедная женщина так восхищается твоей красотой, что счастлива от одного сознания, что ты рядом с ней, сдувает с тебя пылинки и дрожит над твоим здоровьем и, не щадя себя, скрюченная от боли работает, как ломовая лошадь, с рассвета и до темна. А ты работаешь только в постели.
Да, ты нашел женщину, какую искал! И я увидела в незнакомой своей сопернице красивую женщину, красивую своей любовью, умеющую любить до самоотречения, как тому учит наш Господь.
Прослушав по радио религиозную передачу о браке и разводе, я ее полностью записала и вручила тебе, как пособие для семейной жизни, но ты надо мной только посмеялся. А там было сказано, что «любить – это значит заботиться о другом, забывая о себе». Она достойнее меня. Но ты пользуешься этой любовью.
И меня пронзила мысль, что позор не быть брошенной тобой, а позор мне быть с тобой. Я больше тебя не хочу. Ты любишь только себя. Живешь только для себя. Ведешь распутную жизнь, коверкая свою душу блудом, нарушая Божью заповедь. Господь наш Всепрощающий Бог дал тебе в жизни еще один шанс. И если ты хочешь получить от него прощение за прелюбодеяние, эгоизм, жестокость и наслаждаться счастьем семейной жизни, люби свою молодую жену не ради себя, а ради нее самой. Отнесись к любви, как к святой реликвии и храни ее как драгоценный дар, а я ей боли не причиню.
Я сильная. Я справлюсь с собой.
Я возвращалась домой одухотворенная, камень свалился с сердца. Мне стало легко и спокойно. «А ребенок?» - испуганно подумала я. Но внезапно мое тело пробил озноб, а затем охватила жара. И я вспомнила, что такие симптомы говорят о том, что у женщины иссякли возможности стать матерью. «А большой живот? А толчки? – беспокойно рассуждала я. – У меня, наверное, что-то не в порядке с кишечником». – Пришла я к такому выводу и успокоилась, потому что с этой бедой я справлюсь сама.
Дома, довольная тем, что я решила одну свою жизненную проблему, принялась обсуждать другую. «У меня больше нет сил, воевать с нашей бессердечной властью. Пусть решает правосудие, - подумала я, - как решит, так и будет». Но процесс займет несколько лет. А это значит, что я еще долго буду прозябать и решение Фемиды непредсказуемо. И меня внезапно пронзила мысль, что руководство специально меня провоцирует, чтобы я подала в суд, так как не за горами перевыборы, и они будут оправдывать свою бездеятельность, обвиняя во всем меня. А мне ожидание невыносимо. Энергия льется через край, душа жаждет активной деятельности, живая мысль рвется наружу, бездействие томит и угнетает, а меня загнали в тупик и выхода я не вижу.
Меня может спасти только чудо, а чудес на свете не бывает. И меня охватила глубокая апатия, я опять на долгое время впала в транс. Моя истощенная нервная система была на грани срыва. Истерзанная душа не просто стонала, а истошно кричала, нет, даже выла. Я с исполинской силой вопила и рвала на себе волосы, то, беснуясь, тряслась и стучала ногами, а то впадала в полную депрессию от лихорадочно бившейся в мозгу мысли: «Он был похож на Христа». – И в изнеможении падала на пол и тут же на полу, как безумная, всем своим телом начинала биться в истерике, а из глубины горла вырывался бессвязный вопль.
Я, или падая на колени, исступленно вымаливала у Бога смерти: «Лучше гореть там, в аду, чем иметь ад на земле». Или одержимая бесом, тут же хулила Господа и отказывалась от него: «Я просила у тебя любовь, а ты дал ненависть. Я просила достойной жизни, а ты дал презрение. Зачем мне нужен такой Бог?»
И, подавленная нравственно я, то кидалась к иконе и неистово целовала Христа, то, богохульствуя, била кулаком и в припадке умопомрачения рвала в клочья изображение Бога. Я теряла разум, а моего преданного четвероногого друга, моего маленького ангела=хранителя не было со мной. Вымученная до потери чувственности, не ощущая уже никакой боли, на грани безумия, я вдруг увидела красное пятнышко, О, чудо! За окном снег, а по стене ползет крохотное создание – божья коровка…
Я осторожно взяла ее в руки и отнесла на комнатный цветок, а с него вспорхнули две прелестные коричневые бабочки, на хрупких темно-пурпурных крылышках, которых переливались желто-синие круги. В умилении от такого волшебного видения, когда на дворе холод и грязь и все прекрасное в природе уснуло, я опустилась на колени и, прочитав молитву, обратилась к Богу:
- Прости меня, Господи, что я усомнилась в Тебе. Меня может спасти только чудо, но если я избранная тобой, то ты дашь мне его. – Твердо уверовав, я перекрестилась. А наш Всемогущий, Всепрощающий Бог меня понимает.
Уже придя в себя, я прочитала двадцать шестой Псалом Давида и, умиротворенная, сказала себе: «Бог терпел и нам велел».
А ко мне на плечо забрался мой славный котеночек Руди и ласково мягкой головкой стал тереться о мою щеку, издавая чудесные звуки. Я с неописуемой радостью взяла мурлыкающий комочек и крепко прижала к груди. Как я и чувствовала, душа моего любимого друга переселилась в маленького рыжего с белой грудкой с белыми лапками, но с темными отметинами на щечках котенка. Он также обожает сырую картошку, грызет семечки, не может без меня находиться ни минуты, спит только со мной под одеялом и через каждые десять минут, то вылезает из-под него, то забирается вновь. Он также стонет и смеется во сне. А когда спящий Руди подмочил мне бок, у меня рассеялись все сомнения: мой болезненный друг грешил этой слабостью. Видно, у него всегда болели почки. И я, нежно взглянув на котеночка, еще крепче прижала его к себе. Теперь я понимаю, почему моя ласковая, заботливая кошечка так обижает своего сыночка. Она сердится и бьет его лапкой и ни разу не принесла, ни птички, ни мышонка, что делала для других котят, потому что она знает, что это Лорд. И, как мой прожорливый друг, Руди вначале съедает ее еду, а затем поглощает свою. Я догадываюсь, почему моя доверчивая кошечка, с таким трудом протиснувшись ко мне под одеяло, увидя спящий комочек, быстро поворачивает назад и уходит. А потому, что мой ревнивый друг свое единоличное право быть у меня под одеялом ей не уступал. Я бросила полный любви взор на маленькое существо и счастливо заулыбалась. Он сладко спал.
Внезапно раздался стук в дверь. Я открыла, а на пороге стоял Он…
ПРОЩАЙ, НЕОТРАЗИМЫЙ МУЖЧИНА!
Я дневник тебе отдаю.
Я больше с тобой не хочу.
Я нашла в себе силы.
Я СПРАВИЛАСЬ С СОБОЙ!