Предисловие или зачем это нужно.
Посвящается любителям винограда, а так же тем, кто любит…
- Солнечные лучи, прикасающиеся к коже
- Шептание луны с облаками
- Свежевыжатый яблочно-морковный сок
- Сны, которые снятся наяву и явь, внезапно проявляющаяся в снах
- чтение непонятного и зеркально- бессмысленного
- вспышки озарений ярким пламенем в глубине сознания
… Или кусочки бытия, нарисованные светом мыслей.
Мне уже задавали вопрос, почему я не люблю гладкий и четко построенный сюжет. Наверное, потому, что его не существует в моей реальности в том виде, каким его видят другие. Разве проживая жизнь, известно всё и обо всех всё, и очевидны и предсказуемы все события и вещи, одновременно и сию секунду? Что-то ясно, что-то станет ясным, когда-то однажды в будущем. Что-то настолько очевидно внутри, что именно это вообще не приходит мысли объяснять, хотя, точно есть те, кому именно это совершенно не понятно. Я пишу для удовольствия себя, возможно, это не тот подход, который следовало бы использовать…. Но к счастью, есть еще вещи, где делаешь все, что хочешь, а не то, что следует.
Остается добавить, что сюжет данного произведения рождался по утру из памяти снов, в дневное время приходил из реальности событий или рассуждений, а вечерами появлялся за ужином, когда был виноград, … а так же люди, появляющиеся мне на пути, невольно дарили мне отпечатки следов неких явлений.
… Чтобы понять вкус винограда, надо съесть хотя бы одну виноградинку…. Чтобы прочувствовать этот вкус, необходимо уже несколько виноградин, возможно маленькая гроздь.
Умерла позавчера.
Ты не пришел. Тебя прощаю.
Так хорошо вдруг осознать,
Что тело больше не мешает!
Так здорово, что нет уж слез
И холод в миг покинул душу.
Остался в теле, может быть.
И там же боль, там ты был нужен.
1.гроздь
«Я люблю тебя». Подушечка большого пальца привычно нажала на кнопку «отправить». «Сообщение отправлено». Как просто обманывать тех, кто готов. В эпоху сотового телефона и Интернета сделать это еще легче. В эпоху слабой морали - это сделать слегка лень и не всегда интересно. Во времена сытости, даже приходится искать хоть какой-то мотив.
«1 новое сообщение». «Читать». «Я люблю тебя». И приятно и неприятно, а, следовательно, никак в результате. Как ловко закинута наживка. Как хочется позволить себе на минутку представить, что это правда и посмаковать. Как грустно, что следующее смс гласит: «Забудь», имея под собой скрытый подтекст: «помни». Еще грустнее делать вид, что забыла, а внутри помнить.
От молчанья время засыпает.
Я саму себя всю стерла на листке.
Новую же рисовать не стала.
Чтоб не спрашивать саму себя: «ты где?»
Так ли это важно точно знать, что ты жив??? А, что, если ты давно уже умер, но до сих пор это не осознал? Ведь пока не осознаешь, это наверняка, как будто бы и живешь. И вроде чувствуешь все, и испытываешь разные эмоции.… Все как на самом деле, за исключением действительного бытия, в самом деле. Но, так ли это важно узнать, пока не знаешь? Кто-то бежит от боли, смерти, неудач. А кто-то наоборот бежит к ним, бежит к боли, чтобы после нее прозреть, что было до и что может быть после. Бежит к смерти, чтобы доказать факт жизни. Бежит к неудачам, чтобы оттенить, выделить счастье…
Ты где-то едешь... Я могу сколько угодно притворяться всесильной. Сколько угодно тянуть тебя, мешать твои мысли. Все равно ты не придешь. Ты не первый. Все уходят. Он тоже ушел, и я не могла, не умела передвинуть кусочки мозаики, чтобы оказаться рядом. Ты почувствовал, может, что со мной нельзя оставаться. Ты слабый. Ты зависимый. Какая разница, какой ты, если ты где-то едешь, или ешь, или спишь, или делаешь что-то не со мной. Мне предназначено одиночество. Мне, предназначено тьмой, застилать воздух городов и видеть, как все уходят по очереди. Мне предназначено плакать каплями, и видеть, как все открывают зонтики, лишь бы не промокнуть под моим взглядом. Ты сказал: «не смотри на меня так». Не твои слова. Повтор. Повтор его слов. Какая разница. Я могу делать все, что хочу, но ничего из того, что я буду делать, не притянет тебя. Ты уйдешь. Ты уже ушел. Ты уже забываешь. Ты никогда меня не хотел такой, какая я есть. Я тьма, жутко боящаяся, что мой покой потревожат. Я убиваю от страха маленьких мышек и насекомых. Я одна. Я целая. У меня нет половины другого кусочка мозаики. Правила. Я буду всегда стремиться к обратному, желать тебя, или не тебя. Я буду стараться, но все будут уходить раньше, чем я смогу почувствовать, что я обрела.
… Или все-таки она всего-то тень.
Предназначено скользить, не прикасаясь
И любить абстрактно, и в теории.
Ведь в реальности у тени – тела нет.
Ведь на практике у тени нет души
Она просто отпечаток чьих-то грез,
Он подумал и ушел куда-то прочь.
И не важно, что хотела эта тень….
Вас когда-нибудь стирали ластиком? И вот уже где были Вы – белый кусочек бумаги, как будто ничего и не было. Все проходят мимо, кто-то быстрее, кто-то медля. Кто-то даже спрашивает о чем-то, а когда Вы отвечаете, идет дальше. Иногда Ваши слова стираются у него ровно через несколько шагов, как он отойдет от Вас, иногда он принимает Ваши слова за собственные мысли. Еще бы, хорошие слова и стираются проще, потому что легче. И вот, если тебя стерли, хоть кричи, хоть молчи, хоть топай, хоть подпрыгивай – не важно - ты уже с другой стороны бытия. Ты есть, но тебя не воспринимают все, кто видел тебя раньше. Стирание похоже на смену идентификационного пароля. Нет доступа и все.
Вас стирали ластиком? Это не больно, не противно, это скорее незаметно и непонятно. Непонятно для чего это нужно. Может, просто нечто приняло фразу, придуманную раньше: как это быть одной из фигур? А, вот теперь будучи одной из фигур, находясь среди них на равных, все равно внутри побаиваешься их, так как помнишь другое время, помнишь свои другие ощущения. Удивительно, называясь одной из фигур, общаясь якобы с себе подобными, ей было еще страшней, чем раньше, когда она была в своем маленьком обличие.
2 гроздь
…Ты не спросил меня, о чем поют цветы…
Ты задавал весь вечер никчемные вопросы….
Есть повод, чтоб уйти, и даже, чтоб вернуться
Мне грустно оттого, что ты забыл сюжет.
Я капелькой огня с очередной иллюзией
И все сожгу дотла, согревшись, наконец.
«Не торопиться, не сгибать колени, голову не наклонять, не сутулиться, убрать это странное замороженное выражение с лица. Заменить на более радостное и беспечное на легкость чего-либо. Фууу. Как это трудно быть фигурой!» - подумала Рикки, посмотрев на голубя. Голубь покосился на нее, но, не увидав не крошек, ничего либо другого пошел дальше. «Боится» - Рикки вздохнула. Более нелепо она никогда себя не чувствовала. «Стать фигурой. Как это произошло. Зачем?» - она не могла понять до сих пор.
Страх. Есть ли более сильная эмоция. Страх! Есть ли что-то после принятия чего, страх больше не приходит. Или может быть, кроме нее, никто не испытывает это чувство. Страх приходит изнутри, чуть повыше солнечного сплетения и разматывается клубочком, поднимаясь в грудную клетку. Сердце начинает стучать чаще и как-то гулко. Оцепенения расползается по всему телу, охватывает мозг. Клубочек страха как паутинка опутывает и замораживает. Что самое уместное в этот момент? Умом, вернее его остатками понимаешь, что надо расслабиться и не дергаться, иначе еще жестче окажешься опутанной этой леденящей душу паутиной. Расслабиться, постепенно хоть одной клеточкой тела и сконцентрироваться на этом. Не прогонять страх, не бороться с ним, а расслабиться самую малость. Обычно именно эту самую малость сделать невозможно, и приходится просто ждать, когда страх насладившись своей силой и превосходством уйдет. И тогда паутинка постепенно замотается обратно в клубочек, очень медленно, но замотается, а клубочек покатится из грудной клетки к верху солнечного сплетения и так исчезнет. Исчезнет до следующего раза. Таинственное и загадочное чувство страх. Он так часто приходит ко мне, что я уже начинаю льстить себе, что мы друзья. Хорошая компания: одиночество и страх. С одиночеством я дружу давно, а вот со страхом только начинаю.
Еще
Он спросил: - Почему у тебя нет глаз, почему твои губы нельзя найти?
Она ответила: - Потому что твои глаза очень яркие, потому что для слов нужны ни губы, а поцелуи любит принимать моя душа.
В этот момент их не было видно, так как горел огонь. В другие моменты казалось, что их не существует – иллюзия зрения и чувств.
Внутри
Зачем-то снова путаю сюжеты
Включаю снова старый диск
И все слова звучат повтором
И чувства снова те же, что не сбылись.
Зачем-то снова переигрываю роль
Считаю, что не так опять играю.
Себя швыряю в тот же омут, там, где грусть
Там, где я временами пропадаю.
Зачем-то снова не пойму, и понимая
Я соглашаюсь, повторяю те же фразы
Как будто, что-то снова возвращает
Меня обратно. И я снова улыбаюсь.
Ей не нравилось бывать здесь, когда она помнила, а когда не помнила, здесь было даже очень сносно. Только надо было очень хорошо не помнить – ни его, ни правила другого мира. Она и никогда не помнила, когда попадала сюда. Что-то схлапывалось и заволакивало.
- Привет милый! Сегодня без меня. Ага. Много работы.
- ……
- Не, ничего. Не беспокойся. Сообщу, как освобожусь. Ок?
- Ок, - звучало на другом конце провода.
Работы действительно было много, но не той работы, о которой он мог бы подумать. Работа заключалась в том, чтобы переодеться в кабинете, достать другую одежду из сейфа. В ее сейфе кроме нескольких действительно важных документов лежали кофточки, разноцветные маечки. Она считала, что если даже сюда залезут воры, они, увидев ее сейф, уже не будут искать на столе и в ящичках, в которых действительно хранились важные вещи, а сразу возьмется за сейф. Одежду ей было не жалко. (Хм, одежда была не ее даже). Ей было даже немного интересно увидеть лица воров, нашедших в сейфе ценный гардероб. Для этого она даже установила скрытую камеру на задней стенке сейфа, но никто не спешил выламывать сейф, и проникать к ней на работу. Какая скука! А ту, кому принадлежала эта одежда, вообще никто не искал. Видимо, так устроено, исчезаешь изнутри, а никто даже не замечает. Она не знала, почему так, да и не сильно задавалась этим вопросом. Пусть думают об этом они.
Она переодевалась, не закрыв дверь на ключ. Прочнее всех ключей и замков был интерес, а какие лица будут у тех лиц, которые все-таки может быть, однажды войдут в эту дверь и застигнут ее на месте этого непонятного представления под названием: «переодевание в другую».
Она стирала неторопливо лак с ногтей рук и ног, стирала тушь с ресниц, губную помаду. И все улики этих процедур складывала в полиэтиленовый мешочек. Приблизительно в это время звонил телефон. Она обычно не брала трубку. Звонили той другой, в чью одежду она так тщательно облачалась вот уже на протяжении года. Через некоторое время, сменив привычную пару обуви на шлепки или нечто подобное, открывала окно, с которым была рядом лестница, непонятно для каких целей предусмотренная, слазила по ней вниз, на землю, в аллею, а, перейдя небольшую дорожку, встречалась с ним. Зачем то, ей одной надо было помнить о тех, с кем как она узнала, общалась та, другая. Зачем ей хотелось поддерживать эту иллюзию жизни. Она не знала о нем ничего, но считалось, что она знает о нем все. Лично ей былы безразличны все эти, как впрочем и они, люди, не имеющие к ней самой ни какого отношения. Ирония…
Было время, когда он настаивал, чтобы она разобралась в себе, в своих чувствах, выбрала наконец-то, либо его, либо уже осталась с тем другим. Она смеялась внутри себя, и жалела их всех. Жалела ее, за то, что она истратила свои бесценные часы жизни на такого нечувствительного типа. Жалела его, за то, что он тратил свои эмоции, да и бензин, на якобы ее, а сам ничего не понимал. А в конце-концов, истратив всю жалость на них, жалела саму себя. Быть не в себе, быть не той, кто ты есть под всеобщее одобрение, тоже не всегда сладко… Она смеялась, чтобы не плакать… Тогда она рассмеялась звонко и весело, и сказала ему:
- Если бы у меня не было того другого, никогда не появился бы ты.
- Но ведь это измена! – попытался узнать ее мотивы он.
На эти слова она очень удивилась, как будто не поняла, что он имел ввиду.
- Это не очень хорошо, - сказал он.
- Я не понимаю, - ответила она, и потянулась к нему поближе….
На следующий день она записала в своем дневнике: «Измена, что это такое? Если обрезаешь ноготь, и вырастает новый, это измена? Если чередуешь юбку с платьем, это измена? Если отказываешься от слов, которые вырвались случайно и заменяешь их другими. Это значит, что ты все время себе изменяешь? Сам слово «изменять» состоит из «из + меня», просто то, что выходит в мир, так как больше не может находиться внутри.».. Подумав, она назвала это «материализация интереса, или благотворительность для себя». Она не сомневалась, что тут ее возможно не поймут. Но, ведь она объясняла это не для других, а для себя. И в конце концов, тут явно не было измены… Просто никто не хотел разобраться. Всем было лень.
Снаружи
Мне хочется, чтоб ты был не такой.
Наверное, поэтому молчу.
Рисую снова по стеклу я образ твой.
А ты с другой. Так было почему?
Зачем так часто мимо шла тебя.
Не замечая, и не зная, что ты есть.
Зачем сейчас, когда другая уже есть.
Мы встретились глазами наяву.
Зачем случайно пальцами руки
Коснулся ты моих случайно рук?
Зачем на пальце у тебя уже кольцо?
И это все случилось ведь не вдруг.
Простые фразы. Смс ко мне, к тебе
И снег не тает. Лишь еще сильней идет.
И хочется забыть, что по весне.
Растает он и это все пройдет.
Пройдет как сон, с отсутствием сюжета.
Я снег беру, он тает от тепла.
И капает водой тепло вбирая все……..
Она увидела его, и ей до жути захотелось, чтобы он также ее увидел. Но он куда-то шел. Шел в своем мире. Шел в своем направлении. Он не видел ее. А ей казалось, что все можно изменить. Конечно, все можно изменить, вот только сейчас нет для этого сил и чего-то еще, еще бы, что может быть проще открыть окно и крикнуть его имя, и что может быть труднее этого?
Ей захотелось помочь ему. Невольное желание, ей случайно показалось, что он хочет тоже этого. Ведь шел же он один, с пустыми руками… Может быть это знак? Она вздохнула. Хотя какой это знак, сейчас она была фигурой, а для фигур и знаки другие…
Вне
Это слияние галактик, само собой идет сближение.
Ты вспоминаешь обо мне, поймав свое вдруг отраженье.
Я чувствовать тебя могу, когда ты пишешь мне послание
Любовь – безмолвное молчанье, когда мои слова в тебе.
В это время, вне этого времени, был накрыт стол с большой вазой винограда. И разные руки тянулись к ней, и через секунду извлекали спелые виноградинки.
- Ей надо помочь, - произнесли слова.
- Ты уверена?
- Уверена. Иначе все закончится очень скоро.
Второй голос задумался как будто, а сам в это время нырнул сквозь сетку времени, туда в мир материй и идей: «Парень считал деньги, лениво потягивая время от времени легкий коктейль – адскую смесь алкоголя и свежих фруктов. На секунду потерял мысль, и этой секунды хватило обладателю второго голоса, чтобы проанализировать его состояние. Он незаметно вышел и вернулся обратно».
Первый голос еще не успела доесть виноградинку, как второй сказал:
- Он не готов.
Первый голос усмехнулась, и проговорила:
- А когда он будет готов? Может быть, когда она уже поменяет тело?
- Успокойся. Ты снова была в ней?
Она молчала.
- Сколько?
Ответа не было. Она снова протянула руку за виноградом.
- Ну, сколько?
- 2 минуты 38 с половиной секунд.
- Что? – от ее ответа у него перехватило дыхание. – Невероятно. Зачем? Ведь больше 10 секунд нельзя.
- И что? Почему нельзя?
- Ты могла бы хотя бы сказать мне! 2 минуты и целых 38 с половиной секунд – это целая вечность. Может быть, шутишь? И после этого ты говоришь, что ей нужна помощь?
- Да. И что? Так получилось. Сейчас как раз я и говорю тебе об этом. Пора! Пора уже!
- Сейчас…. Как ты не понимаешь, он не готов, а теперь после твоего длительного контакта он ли вообще должен быть? Контакт перенастраивает.
- Что мешает тебе спуститься сейчас к нему?
- Нет, Я так не могу.
- Хм. Тогда хотя бы направь его к ней, – и, замолчав на несколько секунд, после уже добавила более мягко – Ну, пожалуйста!
Он с сомнением посмотрел на нее и произнес: - Хорошо, покажи мне какая она сейчас.
Она взяла его за руку: переплетение рук. Тихий шепот ветра. Мучительное головокружение. Тянущее чувство недостаточности чего-то. Хаос дыхания. Он не сразу понял, что произошло, а когда понял, тут же выскочил обратно, она еле успела за ним.
- Ты в курсе? – спросил он, глядя ей в глаза в упор.
- Чего? - она была спокойна.
- Ты сделала ее фигурой. Она меня видела. Смотрела в упор, так как я сейчас смотрю на тебя.
- Это что-то новенькое. Тогда тем более надо спешить. Теперь, ты понимаешь?
- Не понимаю, как в одном существе могут уживаться столь диаметрально различные вещи. Она земля с полюсами.
- Ей нужна разрядка. Иначе…
- Не знаю. Он точно не готов. К тому же она засекла меня. К тому же в ней освобождаются новые ячейки. Фигура.
- Он сможет.
- А если нет?
- Она верит. Ему достаточно просто быть, не отрицать ее существование. Вспомни сам, что такое быть фигурой. Это считать себя вырезанной из картона, где вокруг только звуки собственных мыслей, побуждающих то смеяться, то плакать.
- Я бы рад. Но, его придется вести. Он еще не фигура.
- До сих пор нет?
- Не знаю. Как-то так вышло…. Он сместился в параллель. Хотел больше людей, больше предметов. А в параллели фигур нет.
- Но ведь есть что-то, что может помочь? Переставить точки может?
- Хорошо. Организуем встречу, что-то во всяком случае запуститься, пусть даже они сразу не совместятся в понимании.
- Хорошо.
- Знаешь, ведь для меня это тоже важно.
- Ладно, ну просто сделаем, чтобы они оказались напротив друг друга.
- Она точно увидит. Она видела меня…
- Да ладно, не страшно. Вспомни особенности зрительного восприятия фигур, это только на пользу.
Очень много времени до того, как.
Становление будущего, оставшегося в прошлом. Учение древних: Мир основан на повторении параллельных реальностей – есть правая рука, и есть левая, есть верх и низ. Есть голуби – невинные хищники, едят, потому что хочется насытить организм, ходят, потому что забыли о полетах и фигур меньше можно опасаться, как это не парадоксально, когда не летишь.
Фигуры – трансформация оболочки путем мыслеформы, становление и развитие, движение в неподвижности. Лишение крыльев и поэтому понимание необходимости полета. «Отруби птице крылья, и она взлетит». Мозг, освобожденный от оков. Видимость – зеркало. Видишь то, что показываешь. Фигура может летать, когда поймет, что ей не нужно возвращаться к себе прошлой, что не нужно терпеть боль, пытаясь залезть в свою прежнюю кожу бытия. Она может летать. Она станет видимой превращаясь в Тень.
Тень – третий уровень – Тень – иллюзия материальности. Это игра с телом, можно быть везде и нигде. И тебя видят, но тебя не вписывают в законы. Иногда тень пытается свернуться, ей кажется, что фигурой быть легче, что можно летать тогда с ветром. Тень привязана, к ней привязаны. Эти узы ее беспокоят. Они болят, отдаваясь радостью. Ей не всегда уютно.
Трансформация Тени возвращает в Голубя, который может летать без страха, потому что познал фигуральное бытие.
Летающий голубь – это уровень, на котором хочется остаться. Но, однажды внутри, что-то взрывается, и голубь летит в облака.
ГлаЗа – бывшие летающие голуби, которые отрастили крылья длиннее, чем их предшественники. Они живут в раздвоении миров. И там, и там. Обычно парами, хотя бывает по-разному.
И, еще, есть – Голоса, которые не помнят о голубях, знают о фигурах только из книг, иногда общаются с тенями, избегают летающих голубей. Это продолжение ГлаЗ. У них есть свою реальность, своя система ценностей. Своя легенда появления на свет…. Все якобы началось с уз. Что жили существа на твердой поверности. Они не знали, какой формы эта поверхность, какого объема. Они смутно помнили прошлое, и будущее им было не нужно. Жили все в круге. За круг выходить было нельзя. Нигде не висели таблички, что туда нельзя, никто им об этом никогда не говорил, не было стражи, охраняющей выход, но все знали, что нельзя и точка. На краю круга стояла башня, в которой никто и никогда не жил, и никто туда не заходил тоже никогда. Башня была головокружительно высокой, что даже при мимолетнем взгляде на нее начинало болеть тело. К счастью, на нее очень редко смотрели, так как она обладала еще одним свойством, свойством не привлекать внимание к себе…. Существа жили хорошо и в достатке. Не было смерти. Не было горя. Так никто бы это не узнал, если бы в круге случайно не столкнулись двое: он и она. Видимо, просто неприятный осадок от чего-то необъяснимого переполнил ее сознание, и она почувствовала вдруг белые нитки, которые выходили из каждого существа ее круга, в том числе и из нее… Нитка выходила откуда-то снизу из промежности и тянулась бесконечно и непонятно куда. Она была белая, чистая, и тонкая и не причиняла ей никакого неудобства, пока она ее не увидела. Как будто то, что она могла видеть, могло влиять на то, что она могла чувствовать. Она решила покинуть селение. Неприятная нитка теперь преследовала ее всегда. Она просто пошла. Внешне ее никто не останавливал, но чем прямее она шла, тем больше возникало каких-то непонятных мыслей, и отвлекающих предметов.. И все это требовало, чтобы она свернула. Ведь все знали, выйдешь за башню, умрешь. Он случайно вышел на улицу в один из дней. Он не видел ниток, и не было в нем никаких неприятных ощущений. Он просто шел, как и каждый день. Шел, пока не встретился с ее взглядом. Ее взгляд остановил его, и как кнопка переключил. И показалось, что у него что-то соединилось с ее внутренним, и стало цельным. Он пошел с ней, идея идти показалось ему реальной.
Они уходили, и смутно чувствовали, что за ними следят. Что-то давило на волю, усыпляло разум. Но ее ногти цеплялись и больно врезались в его руку, а его рука жестко держала ее, и они шли. Они увидели башню, и не спускали с нее глаз, хотя она расплывалась перед глазами. Они зашли в нее, и поднимались по бесконечным лестницам, все выше и выше. И уже он чувствовал эти белые нити, которые тянули их вниз. Они вылезли на крышу. И в этот момент нити отвалились. И они почувствовали легкость. И свободу передвижения.
Они оказались на поляне. Быстро перебежали ее, они вдруг увидели, что находятся в каком-то необычном месте. Там тоже были «люди», но не было никаких нитей. И все выглядело быстрым. Они убежали на край города, где их встретил их новый дом, как будто специально ожидающий их. Он откуда-то знал о нем, но не мог вспомнить откуда. Они поселились в нем, но страх возвращения в круг еще не прошел и они старались не выходить из дома. Через семь лет, пришло ощущение, что их ищут. Тогда они включили дом в режим космического корабля, и трансформировались куда-то вне. Там их уже никто не мог достать. Там, они могли спокойно любить жизнь и друг друга, там, кроме них, не было и не могло быть никого, а в город возможность попадать осталось только через сон. И иногда они засыпали и видели сны, и спускались в город. На время.
II
Трогаю небо руками.
Зачем за спиной моей смотришь взглядом в упор?
Я не хочу умирать – не сейчас. Ты же знаешь.
Так зачем соблазняешь меня, тем чего нет в мире моем?
Я иду на твой зов.
В пропасти падаю. Глаза закрываю.
И мне больно. И значит правильный выбор, и не сбиться с пути.
Значит, однажды будет забвение и
прикосновение как шелковый лучик мечты.
Они били ее до тех пор, пока она не поняла, что нужно сжаться, и когда она сжалась, они продолжали ее пилить злыми взглядами, пока она не поняла, что теперь ей нельзя расслабиться. Окровавленное тело было перетянуто тугой и плотной материей, состоящей из грубой и простой ткани. Эта одежда стала ее одеждой на последующие 5 лет. Стеклянные глаза, тихие фразы, нельзя было повышать голос, нельзя было выражать эмоции, иначе все взрывалось вокруг, да так сильно, что казалось, что взрывает повсюду, в том числе изнутри. Нельзя было выражать эмоция, нельзя было повышать голос, и она привыкла. Тем более, что вокруг были такие же тела и стеклянные глаза, как и у нее. При достижении 16 летия их уводили на бойню. Что это такое никто не говорил, но после этого никто просто не возвращался и говорить было не с кем. В этом году наступил ее черед. Она помнила лес, помнила ворота. А потом был провал в памяти, о котором она ничего не помнила, и не хотела вспоминать. Она очнулась года через два. Все виделось через легкую рванную дымку. Она решила, что так и должно быть, что так видят все. Она где-то жила, где не понимая сама, пока однажды ей не показалось , что ее нет. Все окружающие казались картонками. Они иногда реагировали на нее, но все чаще нет. И все чаще ей казалось, что они ее не замечают. Как будто она где-то заблудилась давным давно, в каком-то дремучем лесу, и так и не смогла найти дороги. Как будто она упала в болотную топь, и эта зеленая тина засасывала ее куда-то вглубь бережно и равнодушно. Ее рвало чем-то зеленым. И дурманящий аромат проникал во все поры ее тела и одежды и выводил из себя. А потом ей вдруг сказали, что ее нет. Или может быть она то есть как раз, но есть, была когда-то очень давно. Дрожь пронзила ее сознание, перешло на физическое тело. Дрожь была очень сильной. Страх смерти смотрел ей в лицо, уже облизывал ее губы своим шершавым розовым языком. Она умерла на миг или на целую вечность. И потом все вспомнила и снова родилась. Мир оживал. Она лежала вся в грязи и в крови. Ей еще не исполнилось 16. Она усилием воли поднялась и пошла прочь. Оставаться было нельзя. Тот, кто хочет попасть в безвременье таким образом, становится куклой. Время – это жизнь. Она ушла далеко. Залезла в первое озеро, где стала смывать запекшуюся кровь с грязью. Она родилась. Бойня осталась в стороне. Она жива. Все постепенно в ней расслаблялось, впервые за 10 лет, и от этого она чувствовала такую ранимость, столь ей непривычную, что любой звук будоражил в ней чувства и эмоции, которые за столько лет разучились быть, и извергались из нее как лава из вулкана. Было не хорошо. Слезы смешивались со смехом. Судорожные рыдания шли параллельно с хохотом. И становилось легче. И это было особенно странно для нее. Наконец, вдоволь начувствовавшись, она смастерила себе ложе из пуха для сна и как только тело ее коснулось постели, она уснула. Сон восстанавливает. Сон возвращает силы. Засыпая она еще не знала, что проснется другой, что проснется победительницей, что проснется повелительницей, что тысячи разных людей уже собирают вещи, чтобы кинуться в долгие странствия, в попытке встретить ее. Засыпая, она хотела лишь одного, выспаться но пробуждение несло ей уже тысячи неожиданностей. Слишком долго она шла, и теперь чаша весов наконец-то качнулась к ее ногам. И достаточно было спать, или просто стоять, чтобы видеть, как все приходит в движение. Все блага мира, все желаемое, приближалось, готовилось накатывалось волной на ее спящую… Она спала.
Следующая
Заблудилась в тумане не смело.
Больше не было силы мечтать.
Когда крылья не видишь свои,
Забываешь, что можно летать.
Когда мимо тебя все идут.
Говорят на другом языке.
Очень трудно понять, что к чему.
Очень трудно казаться как все.
Когда рядом с тобой никого.
Даже море пустыней становится.
Очень жарко и нет воды.
И никто о тебе не заботиться.
Твои крылья мешают идти.
Их прохожие ранят случайно.
А тебе просто слов не найти.
Объяснить, почему так печально.
Объяснять даже трудно себе
Почему ничего не случается
И, желанье, по сути, простое
Много тысяч минут не сбывается.
И как будто так много людей.
Только нет для тебя никого.
Ты одна навсегда, хочешь, верь,
Хочешь, думай, что все пройдет.
Говорят, значит, нет в тебе,
То, чего так не может быть.
Безысходный, смешной предел
Ты живешь, не умея жить.
Будешь жить. Вечно жить в темноте.
И блуждая не то находить.
Даже если сто тысяч свечей…
Не помогут твой путь осветить.
Вечный плен – одиночества праздник.
Не подпустит к тебе никого.
Заблудилась в тумане сама.
И не может найти его.
Они одновременно посмотрели друг на друга, синхронно остановились, и синхронно улыбнулись.
- Почему не берете? – спросил он.
- Не могу выбрать, – ответила она.
- Мне нравится вот это, – сказал он.
- Возьму попробовать, – ответила она.
- У Вас, наверное, романтический ужин? – предположил он.
- А что такое романтический ужин? – спросила она.
- Если Вы, не против, я могу Вам это показать.
- Покажите.
- Сегодня вечером.
- Хорошо.
… Она с удивлением рассматривала его сидя в ресторане при свечах.
-Что такое? – спросил он улыбаясь.
- Любуюсь – ответила она, внезапно замолчав, и поймав себя на мысли, что все происходящее сейчас возможно сон. С ней уже случалось подобное раньше. Разные вариации на встречу с ним, или не с ним. В результате, она просыпалась одна, и не было никакого ресторана, никаких взглядов. Она с укором посмотрела на него.
- Что-то не так? – спросил он.
- Да. – ответила она и сменила тему. И пока он увлеченно ей что-то рассказывал, она рассуждала сама про себя: «Подобные встречи всегда оказывались сном. Скорее всего, и сейчас сон. Значит, с одной стороны, можно делать все, что угодно, но с другой стороны живет надежда, что именно сегодня все наяву».
Да
Рука изящно отбросила веточку на которой уже не было винограда.
- Ну?
- Что ну? Посмотри сама, ничего не происходит.
- Они встретились?
-Встретились? Ты шутишь! Да даже если их столкнуть нос к носу, они не смогут встретиться. Они же в разных плоскостях. Забавно, это напоминает цирковые трюки. Он говорит не о том, она думает о своем. Их ничего не связывает.
- Может их как-то следует выбить из привычного? Может все-таки физические тела столкнуть?
Он с укором посмотрел на нее.
- Что такого? – спросила она.
- Ничего такого. – ответил он, хотя звучание голоса его говорила о противоположном.
- Ну скажи.
- Возможно дело в нас.
-Что?
- Ну да. Дело в тебе и во мне. Как они могут быть вместе, если в нас до сих пор нет согласованности. Это не она не может проснуться, это просто ты спишь и игнорируешь знаки.
Она вздрогнула.
- Ты никогда мне раньше этого не говорил.
- Сейчас сказал. Скажи и ты. Что я делаю не так?
- Не знаю. – она пожала плечами.
- узнай. Это важно для них.
- Я не знаю! Действительно не знаю. Но может это знает она? Ты не против если я поделюсь этим вопросом с ней?
- Минута не больше. Или я выдерну тебя.
- Да ладно, лучше помой виноград.
Она уже влетала. Минута. Минута этого мира:
Небольшое раздвоение сознания. Это привычно. Так часто бывает. Это пересмотр.
Это так странно снова стать видимой, после долгого времени отсутствия в нигде. Это трудно удерживать свою видимость. Она заметила, что другие с легкостью трансформируют ее во все, что угодно. Сначала было неловко. Общаясь с одним человеком – уходишь с длинными стройными ногами, после общения с другим – ползешь как кляча, после третьего- быть с большими голубыми глазами, после четвертого – иметь огромную улыбку, следующий и вот у тебя уже безобразное лицо. Они меняли ее как хотели. И это было странно. Но это было. И то, что они ее видели, это было все-таки здорово. После отсутствия – любой вид – уже благодать. Хотя, конечно это очень изматывало, и даже угнетало временами, и она понимала, что нужно перестать меняться под их взглядами, нужно научиться управлять своими метаморфозами.
- Жуть. – Она вернулась слегка расстроенной.
- Ну что? – спросил он.
- Тупик – все же улыбнувшись, произнесла она.
- В чем?
- Они никогда не будут вместе пока вместе мы.
Он поднял на нее взгляд и задержал дыхание.
- Но мы ведь с тобой всегда вместе. Разве может быть иначе?
- Не знаю. Пока мы вместе, они не вместе. Такая зависимость. Мы расстанемся, сойдутся они и будут быть может пытаться соединить нас.
- Не смогут. – ухмыльнулся он.
И добавил: - А ты согласна расстаться?
- Нет. – сразу же ответила она, и пояснила: - по крайней мере, мы вместе, и это всего лишь теория, не факт про эту взаимозависимость.
- Но ты сказала это, после посещения ее.
- Да, но я не хочу расставаться ради вероятности.
- Значит, оставим все как есть? Главное, что мы будем вместе. Здесь. Будем снова есть виноград и говорить о них.
- Значит так. Значит такой приоритет.
Он замолчал. Толи не знал, что ответить, толи просто так. Она тоже не спешила заговорить.
Юанз ен
Я запуталась в реальностях
В отражениях зеркальных поверхностей
Где ты есть, и где есть я?
Потерялись в бесконечностях.
Все смешалось в течениях времени
Что реальностей снов реальнее???
И в телах этих в этой вечности
Мы встречались уже случайными
И знакомыми поцелуями
Принимало сознание нежности
Сквозь оковы и спящий ум
Пробуждалась любовь в беспечности
Я – цветы, бесконечно срывай меня
Ты огни из костра, что тушу всегда
Я – земля, принимаю твои угли
Чтобы вновь появился ты.
Сон. Она лежала в комнате, уже расцвело. Было тихо. Было шумно снаружи и тихо внутри. «Сон» - подумала она. Последние дни она снова очень много спала. Ложилась рано, просыпалась по возможности поздно. Метаморфозы закончились. Но усталость от всего время от времени заходила к ней. Она была совершенно одна. Когда-то это ее пугало, доводило до отчаянья. Когда-то это взрывало всю ее изнутри, но то было когда-то. Она привыкла ко всем этим ощущениям. Они сменяли друг-друга, когда с поспешностью, когда с тягучей медлительностью, но неизменным оставалось лишь ее одиночество. Он так и не пришел наяву. Так и продолжал навещать ее изредка в снах. Она могла предположить тысячи причин почему это так случилось, и в тоже время не знала, почему это так. Может просто его не существовало в ее реальности. Может быть они потерялись навсегда. Она была одна. А когда одиночество хотело вырваться изнутри, она просто покупала зеленый виноград и сидя на полу посредине комнаты, или в ванне в горячей воде с пеной, или на кухне за столом, неважно на самом деле где, молча ела его.
Они так и не встретились в тот день, и сегодня, они так и не встретились завтра. Но она ждала.
Она ждала. И в ожидании было лето.
И постепенно забывала обо всем.
И выпадала из реальности и света
И становилась запахом цветов.
Лесных цветов, не знающих о людях,
Растущих, где-то далеко, вне городов.
Зимой ждала, уснувшая, под снегом,
Что сон ее в реальность перейдет.
Она забыла, что такое время.
Ждала года, тысячелетья может быть,
Что вот сейчас все озариться светом
И он придет, и путь ей осветит.
Всегда одна. Не брошенная кем-то.
Ждала верней и верила сильней
Еще мгновенье и наступит в сердце лето,
Что он идет уже на встречу к ней.
Она ждала, дождями были слезы,
Когда отчаянье ее душило грудь
Она ждала, когда завяли розы,
И верила, что чудо все же ждет.
Она ждала, когда другие парами
Смеялись, уходили по домам,
Не верили в любовь, и сказки разные,
Она одна готова была ждать.
Печаль шарфом укуталась на плечи,
Словно в пустыне оказалась вдруг она,
Все слезы высохли от солнца, что так высоко.
Он не пришел, но все ж она ждала.
И в ожидании находила свою силу
И боль свою, скормив в свою мечту
Она ждала в безвременье и в мире,
Где было всё, но не было его.
000
Виноград снова кончился.
- Я пойду принесу виноград. – сказал первый голос.
- Хорошо. – согласился с ним второй голос. – Жду.
Смешно. Но фразы именно про ожидание, или что-то подобное использовались здесь лишь для украшения речи, так как не имели никакой смысловой нагрузки. Время. Не было и не могло здесь быть времени. И тут ее снова осенило. «Время! Нет здесь. Есть там».
Она высыпала на стол песок, который находился в кувшине для украшения. И исчезла.
Он увидел пустой кувшин. А затем слова: «ВРЕМЯ, через лет.» Он улыбался, устанавливаю вазу с новым виноградом в центр, думая о том, что она слишком уж любит эти бессмысленные слова.
Сплетение воздуха. Чередование образов. Движение. Метаморфозы. Дыхание. Тепло. Легкость. Пульсация. Зеленый виноград, веточками призывно лежащий в огромной вазе.