Ташкент. 2035 год. Утро. На улице хозяйничала весна. Свой очередной рабочий день начинала молоденькая сотрудница филиала банка.
Сделаем снисхождение капризам автора и назовем ее именем Зульфия. Хотя, конечно, можно было бы подобрать другое из множества красивых женских имен. Но пусть она будет Зульфия. А что - редкое восточное имя?
Выпускница банковского колледжа годичной давности, приятной внешности, в рассвете сил и молодости, знает себе цену и довольна собой. Первое, что бросается в глаза, это ее уверенность в себе. Да и вообще, она девушка без комплексов.
Посчитав учебу в колледже достаточной, год назад она пришла в банк и сегодня без помощи старших коллег могла ответить на все вопросы клиентов, которых, впрочем, никогда не было много. Население, словно, подсело на безликие банкоматы, электронные платежи и всякое такое прочее.
Живые деньги уже остались предметом страсти людей, чья работа сопряжена с чаевыми, недобитых взяточников старой гвардии эпохи каримовщины, патологических скряг, ну и, наверное, не от мира сего нумизматов.
День был прекрасен. На вечер у Зульфии было намечено свидание с любимым парнем, но для этого нужно было прожить этот рабочий день. А именно проклятые полчаса этого рабочего дня.
Проклятость заключалась в том, что к ней сегодня должна прийти за пенсионным пособием «гордость» и звезда их банковского филиала противная старушенция Гульнара Каримова.
В принципе, в этом-то и заключалась дурная слава филиала, ставшая темой для насмешек и анекдотов, потому что к нему была прикреплена знаменитая пенсионерка, ежемесячно, в один и тот же день штурмовавшая учреждение с кучей претензий домашней заготовки.
С чего начинают свою работу сотрудницы банка?...
Нет, дорисовывание незавершенного макияжа это потом. С полива цветов в горшках, расставленных во всех возможных и невозможных местах помещения. Если еще повесить на них ценники, впервые зашедший посетитель будет уверен, что он по ошибке попал в цветочный магазин.
Полив растения, Зульфия через витражное стекло принялась любоваться кипучей на улице жизнью, послушным светофору потоком машин, идущими разным темпами прохожими и тем, как лучи солнца все выше поднимются по этажам новостроек.
В это время, к ней подошла ветеран филиала уважаемая Мухаббат-опа, которая упорно продолжала работать годами с мотивировкой – «А что я буду делать дома». По легенде, ей довелось считать еще советские рубли, что, безусловно, присуждало ей почетный «черный пояс» во всей финансовой отрасли.
За ее плечами был и многолетний опыт работы в период каримовского правления, когда она вдоволь покрутилась в жерновах мракобесия, натерпелась несправедливости, повидала разных начальников - от бестолкового сынка, до беспредельного зятька в розовой сорочке. Показателем ее многолетнего стажа было то, что она очень хорошо знала, где находится та или иная прокуратура.
Вглядываясь вдаль, она с плохо скрываемым отвращением делилась воспоминаниями о Ташкенте своей молодости:
- центр города был заставлен однотипными пыльными пустующими административными зданиями, окруженными вековыми трущобами. Стоило отъехать на километр от площади Независимости, как ты уже оказывался в трущобах Кукчи, Караташа, Лабзака, Самарканд Дарбазы или Госпиталки. И все это в центре Ташкента! А про Старый город можно было вообще не говорить. Было ощущение, что людей заселили в обнаруженные археологические раскопки.
За годы своего бесконечного правления Каримов, так и не построил ни одного многоквартирного дома, не создал жилых массивов. Угробил все. Рухнула экономика, наука, образование, медицина, культура…человеческая ценность. Интеллигенция превратилась в торгашей. Он довел Узбекистан до нищеты. Он оставил его в состоянии во много раз хуже, чем получил. Жизнь стала черно-белой.
Ему нравилась ложь. Он ее получил сполна. Получив, он прозевал страну. Да что там страну, он прозевал свою семью...
Теперь все это позади… - приглушая голос и смотря в одну точку, не завершила свою мысль Мухаббат.
Позади и то, что она теперь может об этом говорить вслух, имея на это моральное право, так как лучшие ее годы пересеклись с эпохой Каримова. Тем более, ее ворчания уже давно были отражены во всех школьных учебниках истории.
В это время, к остановке подъехал автобус, отворились двери. Сошедшие сменились вошедшими, но автобус не торопился продолжать свой рейс. На ступеньке передней двери застряла особа. Нет, ее габариты позволяли легко покинуть общественный транспорт. Судя по ее жестам, у нее были претензии к водителю, который не стал их выслушивать и ответил так резко, что она тотчас слетела с подножки и очутилась на остановке.
Зульфия вместе с Мухаббат сразу узнали свою клиентку, это была Гульнара Каримова.
- вон, Зулька, идет твоя клиентка, иди встречай – сказала Мухаббат
- ага, сейчас. Опять придется часами слушать ее рассказы, какая она раньше была знаменитая и сделала столько хорошего для страны, а все остальные тупые, сволочи, предатели… Как мне это надоело. Пытаешься ее остановить, она начинает фыркать...
- да ладно, поворчит, поворчит и свалит, ходячий музейный экспонат, смотри она же вылитый отец – засмеялась Мухаббат
Тем временем, оборачиваясь по сторонам, осторожным неторопливым шагом, прощупывая кончиком старомодных туфлей каждую плитку на тротуаре, в направлении банка продвигалась Гульнара. Солнцезащитные очки на пол лица, мятый болоньевый плащ с выгоревшей спиной, запутавшийся в волосах капюшон. Зажатая в подмышки безобразная сумка вместе с длинным зонтом направленным вверх концом в совокупности напоминали шотландскую волынку.
Регулярные визиты в банк Гульнара устраивала от того, что категорически не доверяла банкоматам, из-за боязни, что деньги могут уйти обратно с карточки в банкомат. Этот непреодолимый страх заставлял ее приходить ежемесячно в банк, где она требовала выдачи пенсии наличными. Но не тут-то было. Сладкие мгновения получения денег омрачались удержанием стоимости коммунальных услуг ее трехкомнатной квартиры. По-другому заставить эту жадину платить за квартиру было не возможно. У Зульфии был непревзойденный талант, заставить Гульнару оплатить коммунальные услуги, укатывая ее на том, что вслед за этим последует выдача пенсии, притом наличными.
Но эта процедура была не так проста, как может показаться на первый взгляд. Долгое просматривание цифр на мониторе, сличение того же самого на бумаге, въедливое сомнение в каждом начислении, все это входило в гражданский долг Гульнары. Вот кого государство обязано обсчитать, так это непременно несчастную Гульнару.
Проникнув в помещение банка, Гульнара уселась на скамейку и с недовольной гримасой и глубокими вдохами стала изображать уставшую женщину, снимая реакцию обратившего не нее внимания персонала. Но реакции, почему-то, не последовало.
Чо молчишь? Тебя не учили здороваться? Эй, я тебе говорю ! – выдала Гульнара, с грозным взглядом исподлобья на Зульфию, которая вернулась на свое рабочее место.
Здравствуйте пенсионерка Каримова – с сарказмом ответила Зульфия
Чего? Чтоб ты в старых девах осталась. Убить тебя мало. Пенсионерка. Сама ты пенсионерка. Ты сначала доживи до моего возраста. Готовь деньги, давай.
С этими милыми словами, Гульнара положила на скамейку свой зонт и подошла к кассовому окошку.
Морщинистое дряблое лицо, с которым уже не справляется омолаживающая косметика, напоминало о былой забубенной жизни своей хозяйки. Пятна на висках, серая каемка на радужках глаз и мелкие стертые зубы кричали о том, что ничто не вечно под Луной. Дружные всходы седых волос, следующие как продолжение многократно прокрашенных в разные тона прядей, говорили о том, что волосами заниматься ей некогда. Одетая не по моде и невпопад, в некогда дорогую, но изношенную одежду. Можно было с уверенностью сказать, что гардероб у нее большой, но новой одежды в нем нет.
От нее пахло, но пахло не смесью духов, не потом, не старостью, нет. От нее воняло жильем, в котором плодятся мыши.
Разглядев за мгновение лицо Гульнары, Зульфия заметила, что клиентка за месяц постарела еще больше.
Предвестником диалога стал долгий процесс поиска очков в потрепанной сумке. Многократное вскапывание содержимого сумки не давало результатов. Со словами «Неужели я их дома забыла», Гульнара, как фокусник, достающий новогодние гирлянды из цилиндра, начала вынимать из сумки мятые бланки с результатами анализов. Их действительно было очень много.
Как ни странно, очки нашлись. Исхудалые пальцы, в которых можно было разглядеть каждую косточку, величественно украшало здоровенное кольцо, покрывавшее своей короной и соседние пальцы. Зульфия заметила, что в кольце недостает несколько камней. Первое что пришло в голову – наверное, заложила в ломбарде. Из-за исхудавшего пальца, кольцо стало великоватым и чтобы оно не выпало, Гульнара зафиксировала его, надев следом простое серебряное колечко.
Усадив на нос очки, Гульнара принялась жадно разглядывать информацию, появившуюся перед ней на мониторе.
- у вас совесть есть, вы вообще с ума сошли, сколько можно сдирать на эти коммунальные. Итак, даете мне черт знает что. Сколько я сделала для Узбекистана…
- ой, только не это – сказала про себя Зульфия.
- сколько я фондов создала, сколько благотворительности, сколько я своих денег потратила на этот проклятый Узбекистан. Кто-нибудь спасибо сказал? У меня забрали все, все мои дома, оставили без денег, заставляют жить в малогабаритке с больным сыном. Сколько у меня денег уходит на лечение его сахарного диабета, а бесплатно не дают, потому что, видите ли, он иностранец. Он уже почти ослеп. Раньше хоть правительственная поликлиника возле дома была и ту ликвидировали. Как папенька помер, царствие ему небесное, так и закрыли.
Бедный мой мальчик, никуда его на работу не брали, сколько он нервничал, вот и заработал себе диабет. Как услышат, что он внук президента… и все, вы нам не нужны. Боятся, что он тоже президентом станет. (Смеется) Все друзья от него отвернулись. Была власть, были деньги – были друзья. А теперь ничего. Ничего ! – с выпученными глазами Гульнара просунула голову в окошко.
Сделав пару шумных выдохов, продолжила изливать душу: - Имашку еле устроила в сотовую компанию, тоже получает три копейки на карточку. До восьми на работе держат, приходит домой еле живая. Сколько я обучала ее за границей, английский в совершенстве знает. Лапочка моя, до сих пор не замужем.
Эх, все сволочи. У них же тоже дети есть. Лола стерва. Ты видела ее фотки в интернете, с внуками? Гнида, сухой из воды вышла. Задолбала всех своими мемуарами. А про свой «Апсахи» ничего не пишет. Помнишь, шмоточный базар такой был на ипподроме? Доллары ей мешками приносили. Мамаша ведьма все защищала ее. Вот они вдвоем и настроили папеньку против меня. А сами то, сами… Бог еще накажет эту Лолу. Старая наркоманка. Я еще их всех переживу. Они меня еще не знают. Ну давай мои деньги. Мне еще продукты надо купить.
Все это время Зульфия терпеливо и молча слушала Гульнару. За год общения с ней, она поняла главное, что ее не надо перебивать и, вообще вступать в разговор, иначе ее заезженный бенефис затянется еще надолго.
Когда Зульфия выдавала на компьютере подтверждение об оплате коммунальных услуг и считала оставшиеся от пенсии деньги, она уже не обращала внимание на ворчания Гульнары.
- вот ваши деньги, вот ваш чек и распишитесь, пожалуйста – подытожила Зульфия.
- дай ручку, а то свою не найду
- До свидание Гульнара Исламовна ! Не болейте ! Все будет хорошо – с таким трогательным напутствием Зульфия выпроводила пенсионерку на улицу, чуть не забывшую по пути зонтик.
Поработав еще некоторое время на компьютере и ответив на телефонный звонок, Зульфия вновь подошла к окну, где увидела стоящую на тротуаре Гульнару, которая жестикулируя руками, посылала проклятия симпатичному парню с рекламного экрана. Что-то не понравилось Гульнаре в этом парне, то ли его белоснежные зубы, то ли чистое бритье, а может, он, как и другие, ей денег должен. Как бы то ни было, передача информации по эфиру прекратилась с появлением на экране вместо белозубого красавца анимационного медвежонка, примеряющего памперс.
Посидев на остановке с задумчивым видом еще некоторое время, она нечаянно пропустила два автобуса, и разговаривала сама с собой до того момента, пока очередной автобус не очистил остановку, увозя Гульнару то ли в воспоминания о былом могуществе, то ли в реальный мир разочарований от бездарно упущенных возможностей…
Фарит Давлетшин