Мужик в грязном белом спортивном костюме

Владимир Рабинович
Часть Первая. Мужик в грязном белом спортивном костюме
Почему вы берете отклонение от вектора на 38. Вы знаете, что 25 - критическое. В тридцать восемь вас никакой иншуренс не станет страховать. В случае эмердженси мы вам группу конечно вышлем, но гарантий не даем. Никто из-за вас войну устраивать не будет.
- А что такое. Почему вдруг такие трудности? – спросил Рабинович.
- Новые правила. Мы недавно бросили туристическую группу в чистый, как думали, район. Отклонение 3. А там война, гражданская. Налет каких-то буденовцев. С трудом отбились. Защитные поля ставили. Одного человека все-таки потеряли. Я уже сейчас имени не помню. Какого-то еврея. Он там у них добровольно остался. Основал идеологию, возглавил движение. Пришлось закрыть целый сектор. У них время линейное в одну сторону.  Между нами говоря - место заражено.
- Ну, места много, - сказал Рабинович.
- Места много, но есть пределы. Учтите, Вселенная не бесконечна. Нельзя ее так неряшливо использовать.
- Кто это мог сделать?
- А черт его знает. Может хакеры какие. Все не проконтролируешь. Вы раньше туда ходили?
- Я все время хожу. У меня железный значок сталкера. С детства хожу. Я еще с отцом начал.
- Куда вы ходили?
- К нему на родину. Северо-западные губернии. Белая Русь какая-то. Там живут беларусы.
- А сейчас вы заказываете Москву.  Учтите, там живут другие люди. Русские и беларусы это две совершенно разные этногруппы.   Вы берете отклонение в 38. Невозможно просчитать, что у них там может быть. Зачем вам это?
- Нужно.
Вы случайно не прогрессор? Учтите прогрессорская деятельность строго запрещена.
- Книгу пишу, - сказал Рабинович...
- Санкции-***нкции. Нашему народу это до одного места. Вот уже сколько лет эти санкции и что.
- Опять этих ловят, - сказал кто-то из очереди.
- Кого? - cпросил Рабинович. Он стоял в очереди уже час и с жадным наслаждением слушал разговоры.
- В смысле? - спросил мужик. На нем был грязный белый спортивный костюм.
Белые спортивные костюмы со значком первой расовой олимпиады, появились сразу после войны, когда африкан-американ решили выступать на олимпиаде отдельно, и все их  команды надели белые спортивные костюмы. Миллиардер Цорес стал развозить и раздавать на санкционных территориях такие же костюмы с эмблемой. Цорес почему-то считал, что так можно устроить коммунистическую революцию. Никто не подсказал ему, что с русскими это не имеет смысла. На предложение русские посмеялись, но костюмы взяли. Это были хорошие теплые шерстяные спортивные костюмы. Правда белого цвета.
- Ну, этих, - и Рабинович изобразил на голове то ли буденовку, то ли капюшон куклуксклана. - Почему они в красном?
- С китайского осталось, еще с ихнего прошлого Нового года десять миллионов комплектов. Миджет приказал ментов одеть. А то ходили обношенные в старой форме. У нации к ним уважение терялось. Я в ментовскую службу по здоровью не прохожу, а то бы красное носил, вместо этого белого говна. Он щелкнул резинкой спортивных штанов. - А ты вообще чего спрашиваешь? Откуда сам?
- Оттуда, - показал Рабинович неопределенно головой.
- Беженец? Да тяжело вам там пришлось. Как у тебя после всего, еще стоит или уже на полшестого.
" Какой трудный сленг. – подумал Рабинович. Полшестого это пять часов тридцать минут. Какой же смысл они могут в это вкладывать. "
- На семь-сорок, - сказал Рабинович осторожно, чтобы не обнаружить себя.
- Мужик в грязном белом спортивном костюме понимающе кивнул головой:
- У меня тоже самое. Пацаны говорят, что это китайцы нам что-то в суп подмешивают.
- Вы кормитесь у китайцев? – спросил Рабинович.
- А чего ты выкаешь, как носач. Что мы не русские люди. Давай на ты. А что делать. Надо же как-то питать организм.
- А че к евреям не пробовал - кровь сдавать, - cпросил сосед впереди. Там кормят мясом и талоны дают.
- К евреям еще попасть нужно. Один знакомый говорил, в шесть утра встает чтобы очередь занять.
- Слушай, а у тебя телевизор есть? – спросил сосед из очереди.
- Есть, еще дедовский, стеклянный, но разрешение не могу получить. Где то у них отмеченно, что я смотрел кабельное. А когда я его последний раз смотрел я уже и не помню.
- Говорят Миджет выступал с обращением к популяции. Обещал к зиме комплект теплой одежды в каждую семью.
- Да они только обещают. Помнишь в прошлом году, что обещали, а где оно все.
- Не только от них зависит.
- А от кого?
- Сам знаешь.
- Хочешь сказать от пиндов?
- А от кого еще.
- Кто их когда видел этих пиндов.
- По телевизору.
- Да это старые записи еще с первых санкций. Посмотри внимательно, тогда еще Миджет был 162 сантиметра.
- Слушай, а почему туда только карликов берут.
- Ты бы поосторожней с этим словом. Сам знаешь.
- Вот все против простого человека. Если я больше метра на пару сантиметров, так уже и ни каких шансов.
- А чего ждем? - спросили из толпы.
- Да у этих на Чебурашке перерыв с двух до трех.
- Интересно, а как они раньше обходились без Чебурашки?
- Это когда?
- Ну, до санкций, когда Чебурашки не было.
- Раньше сколько хочешь можно было газа брать.
- Да не может этого быть сколько хочешь. Если бы так, люди поухуячивались бы в усмерть.
- Ну, не знаю, мне дед рассказывал.
- Живой еще твой дед?
- Не, он 74-го года. По эвтаназии пошел. Баллов не дотянул. Мы в райсобес ходили просили об отсрочке, а они говорят, что в том году бэби бум был и конкурс очень выскокий. Двенадцать человек на место.
- Жалеешь?
- Немного. Мы когда прощались в ленинской комнате он мне одну странную вещь сказал?
- Какую?
- Сказал, зря мы всю эту ***ню затеяли
- В смысле?
- Зря мы тогда в этот Крым полезли.
- Ну, тоже скажешь зря. Крым наш!
- Наш то наш, да кто там после всего теперь жить будет.
- Сказали, там зеков будут селить которые пожизненно.
Очередь стала двигаться.
- Давай пацаны, готовь посуду, чтобы без задержки. А ты чего без крышки? Уйдет все, пока до дома донесешь.
- А я не понесу.
- Что прямо на месте?
- На месте. Нам не привыкать.
- Трубка нужна?
- Свою имеем.
- Ну, ты даешь.
- Твоя жена дает.
- Да ладно тебе. Ты что не видишь, мне жена не положена.
- А че так?
- У меня коза.
- В смысле?
- Ну, этот индекс, - oн показал пальцы, сложенные буквой V
- Как ты умудрился?
- Да по молодости с пацанами. Все убежали, а я не успел. Так меня на месте и взяли.
- Ну, и че?
- Химию дали.
- В таблетках или иньекциями.
- Если бы. Тогда это по-простому еще делали. Это уже потом Миджет сказал, чтобы был гуманизм.
- Ох ребята, отдолжите ленточку, я свою дома оставил. Без ленточки не дадут.
- Как ты вообще выходишь на улицу без ленточки, а если патруль?
- Да в первый раз в жизни такое.
- Спроси у задних, может кто даст, только вернуть не забудь.
- Первый раз не пид...ас.
- Тихо ты, нарвешься. Слово запрещенное.
- Это с каких пор?
- Еще с Фейсбука до Обрезания. В газете список публиковали на 500 слов.
- А еще какие?
- Ну, я все не помню. ‘Гандон’, например.
- А как же тогда попросить в аптеке?
- Как всегда, только руками нужно кавычки делать.
- А это что? - спросил он, увидев у Рабиновича на руке часы.
- Это часы, - объяснил Рабинович.
- Зачем?
- Прибор для регистрации времени.
- Чего его регистрировать.
- Чтобы знать который час.
- А муэдзины на что?
- Рабинович промолчал, не зная что сказать.
- Что то ты мне не нравишься, - сказал мужик в белом грязном спортивном костюме, и пытливо посмотрел Рабиновичу в глаза. Слышь, гражданин, дай миллион, на бутылку не хватает.