Мы ехали по освещенным огнями улицам в карете, о которой я не мог и мечтать. Столько стекол и зеркал, что казалось на мягких рессорах покачивался алмаз, в котором я с трепетом мчался к своему непредвиденному будущему. Что меня могло ждать? Когда-то я смирился с отсутствием всяких перспектив, теперь же у меня они появились. Но что хочет предложить мне герцог? Неужели плата за это - моя готовность разделить с ним постель? При том, что он не сводил с меня пронизывающего взгляда, даже когда с яростью бросался на меня, преподавая уроки фехтования, я не мог в это поверить. Во что мне обойдутся его дары? Я знал, что мне необходим хороший учитель, который вольно-невольно сделает меня достаточно сильным, чтобы уверенно идти вперед, и чтобы мои страхи, порожденные осознанием отчаянного моего положения, прошли. Теперь я владел шпагой также свободно, как руками и ногами. Мне не приходилось задумываться, когда и какой сделать выпад. Когда-то я думал, что прекрасно танцую. Герцог сначала убедительно разъяснил мне, что я заблуждаюсь и научил меня танцевать не хуже принца крови. Я полагал, что представляю, как делать реверанс. Теперь я знаю, что был бы посмешищем даже если бы Августин не оказался сволочью и в самом деле смог бы пристроить меня при дворе, не растранжирив наследство жены. Я не имел представления даже о походке, о том, что следует располагать пятки на одной линии и тянуть носок так, чтобы пола первым касался мизинец, а потом мягко ложилась ступня... Каждое движение, положение рук, головы... Все то, что, мне казалось, люди делают, повинуясь природному чутью. Все это теперь можно было презирать с полным правом - искусственность и условность, несвобода каждого жеста, даже вздоха тех, к чьему сословию я принадлежал по праву рождения, но к чьей стае не смел приближаться из-за непокорности и строптивости предков. Мы остались независимы от двора, сохранив свободу - редкая удача для провинциальной аристократии, которой показали, кто в доме хозяин - однако Августин провел в Париже немало лет, стремясь сблизиться с "лакеями короля" и вернулся, похожий на побитую собаку. Что меня ждет, если узнают, что я его младший брат? Что-то лестное или постыдное для моего самолюбия я услышу?
Огни горели ярче по мере того, как мы приближались к цели, оказавшейся Пале Роялем, и я увидел пятиэтажное здание со стройными колоннами - недавно выстроенный театр Комеди Франсез. Я вспомнил Николя, представил, как бы он был счастлив, но потом подумал о том, что это было бы в его глазах предательством. Николя не простил бы мне радости, потому что я покинул его, путь и против воли. И была ли это радость? Или трепет, привычное состояние рядом с существом, менявшим мою судьбу по собственной прихоти? Я украдкой посмотрел на герцога. Оба его глаза были совершенно здоровы, хотя я помнил, как проткнул один из них шпагой, я отчетливо слышал хруст и почувствовал себя грязным мясником. Вот она, честь! Оборотная ее сторона - кровь и смерть. Предсмертные хрипы, запах пота, рвота и моча из лопнувшего пузыря. Что-то вроде того, что у меня уже было, когда я сразился с волками. Зато мы - привилегированный класс, ненавидимый всеми прочими, нормальными людьми, не прикидывающими, как удобнее перерезать глотку ближнему своему.
Герцог, естественно, заметил, что я на него смотрю и чуть улыбнулся. На миг он показался мне не таким и безобразным. Он и не был безобразным, скорее привлекательным мужчиной, с веявшей от него силой и властностью. Он мог бы мне понравиться, если бы мне не претило полное подчинение, которого он явно ждал от меня... И мое абсолютное осознание его власти надо мной. Или я ошибался? Но так я чувствовал, и каждое его прикосновение обжигало мне нервы. Что же ему нужно от меня? Сожрать заживо? Так сколько же, дьявол намерен оттягивать удовольствие? И кто он на самом деле?
Но эти мысли ушли на задний план. Я снова спрашивал себя - хочу ли я стать одной из этих крашеных кукол, которых стало модным высмеивать даже в третьесортных театрах? Но мои руки, привыкшие сжимать эфес шпаги, запах духов и пудры, изысканный запах, который я мог раньше ощущать, когда какая-нибудь сумасбродная дама, прячась под маской, проходила мимо меня, не удостаивая и взглядом, - говорили мне: "да".
Я пребывал в такой эйфории, когда мы выходили из кареты, что даже не сразу заметил, что Луи рядом нет, мы с герцогом вдвоем, не считая стороживших меня слуг. Мне стало не по себе, хотя герцог вряд ли стал бы бросаться на меня в людном месте. А народу здесь всегда было много и к ночи становилось все больше, от торговцев и проституток с гадалками до благородных кровей искателей приключений и знатных дам в маскарадных костюмах.
- Но где Луи? - спросил я дрогнувшим голосом.
- Он не пойдет с нами, - холодно ответил герцог и, подхватив меня под локоть, провел через сияющую огнями аркаду к мраморной узкой лестнице, ведшей в коридор, устланный мягким ковром. Мы шли дальше, через череду прекрасных картин, с которых на нас смотрели полководцы минувших веков, приближаясь к тому, что казалось мне нутром волшебной шкатулки.
И вот я оказался в чреве шкатулки. Это была небольшая уютная комната с изящной, обитой модным цветастым ситцем мебелью. На стеклянном столике сияли в свете люстр хрустальные бокалы и в беспорядке грудились карты, фишки и фрукты. Герцог подвел меня к миловидной даме с чудесными пепельными волосами. Я как-то видел ее и понял, что передо мной королева. Если бы мой реверанс не был отрепетирован до такой степени, что я мог бы осуществить его и во сне, я бы, наверное, сделал бы какую-нибудь неловкость, потому что испытывал понятное волнение. Но, кажется, все вышло правильно. Меня представили двум господам и еще одной даме, подруге королевы. В тени, в стороне от нас скромно сидел высокий юноша. Я подумал, что где-то видел его, если не более того, но его лицо все время оказывалось отвернутым от меня, да и герцог режиссировал моими перемещениями по комнате. Мне предназначалось место напротив королевы, благосклонно меня рассматривавшей.
- Итак, ваш сын воспитывался в семействе Лионкур?
- Да, ваше величество.
- Ужасная семейка, - заметил субтильный граф Н, один из двух моих новых знакомых, - я знал старшего, месье Августина. Он считал себе едва ли не ровней королю, по той лишь причине, что наследует поместье отца, а их замок так и не был взят и снесен, как у прочих взявших себе много воли еще при Святом Людовике.
- Но, к счастью, угрюмый нрав Августина не передался этому милому юноше, не так ли, Лестат? - с улыбкой спросила меня королева.
Эта очаровательная женщина казалась мне воплощением изящества. Со стыдом я вспомнил, как жестоко и грязно ее высмеивают на площадях, считая распутницей. Бедняжка же просто следует своей натуре. Каждый это делает, в том числе те, кто стремится втоптать ее в грязь. Я улыбнулся:
- Бедный Августин, возможно, не имел редкого счастья быть представленным вам. Его нрав тут же изменился бы, едва он увидел свою королеву, а замок его сердца уже был бы в руинах.
Мой витиеватый комплимент понравился не только королеве, но и моим новым знакомым. Виконт Т, мой ровесник, смазливый юноша в чрезмерно пышном парике, одобрительно улыбнулся, а мадам Л, подруга королевы, что-то шепнула своей покровительнице в ухо.
- Итак, герцог, если вы желаете я представлю его при дворе. Но вы говорили, что прелестный мальчик - хороший актер?
Я побледнел и глянул на герцога. Актерство - позорное занятие для дворянина, зачем герцог рассказал о моем падении?
- Да, представьте, из-за страсти к лицедейству он убежал как-то из дома.
И тут герцог подробно поведал мою историю. Я сидел не жив не мертв, ощущая острое желание спрятаться в том же углу, где сидел неизвестный юноша, но герцог крепко держал меня, якобы из покровительственного чувства опустив мне на руку тяжелую ладонь. К моему удивлению моя история привела королеву в восторг. Она хлопала в ладоши, как девочка, услышавшая чудесную сказку и оживленно шепталась с мадам Л.
- Тогда, милый мой мальчик, я предлагаю ваш выход в свет осуществить, как вам суждено - со сцены. Завтра мы начинаем репетировать прекрасный спектакль. Вы будете приятно удивлены, когда узнаете, с какими знатными особами вам предстоит играть. Впрочем, с ядром нашей труппы вы уже познакомились.
Я был так поражен, что только смущенно, с пылающими щеками отвечал на поклоны графа, виконта и мадам. Я узнал от них, что попроще актеры - это боги (для меня), играющие в Комеди Франсез. Потрепав меня по плечу, изящным дружественным жестом, граф Н заметил мне:
- Мой прелестный друг, поверьте, актерство - главная черта аристократа. Без этого только и остается, что прятаться в деревне, как ваш брат.
- Мы договорились, что Лестат только воспитывался в семействе Лионкуров, - с улыбкой заметил герцог.
- Мой дорогой Анри, я знаю Лионкуров. Достаточно знатный род, чтобы я был в курсе, что передо мной их младший отпрыск, которого Августин, насколько я знаю, разыскивает с целью силой притащить домой.
- Что ж, пусть каждый остается при своем, - рассмеялся герцог. - Я со своей стороны в самом деле беру его под свое покровительство и признаю за сына. Если нет возражений у ее величества.
Возражений не последовало. Королева заметила, что под опекой герцога я смогу стать достойным членом "настоящего общества", которое, насколько я знал, состояло из распутников и авантюристов.
- Ах, я совсем забыла! Нам же принесли маски к карнавалу. Герцог, взгляните... Месье?
Королева с очаровательным небрежением обращалась к неизвестному юноше, который обратил ко мне наконец свое лицо. Я едва не закричал, но герцог привел меня в чувство, болезненно вонзившись мне ногтями в руку. На меня с холодным презрением смотрел Николя.