«Но прежде чем всё это произойдёт, люди будут хватать и преследовать вас, отдавая в синагоги и тюрьмы, и будут приводить вас к царям и правителям из-за моего имени. Это даст вам возможность свидетельствовать» (Луки 21:12,13)
Военачальник был озадачен: арестованный им преступник оказался римским гражданином и его следовало судить, прежде, чем можно было бичевать. Судить здесь в Городомире опасно, так как ему только что донесли, что против Павла составлен заговор и его непременно убьют, если его срочно не увести из города. После недолгих размышлений вопрос был решён, и вот уже пленник в окружении целого отряда легионеров направился в Кесарию.
Так Павел оказался в Кесарии, где провёл в заключении два года, хотя правитель Феликс не нашёл заслуживающих наказания преступлений, но всё же держал его в тюрьме из-за иудеев и пытаясь что-нибудь поиметь с этого некогда очень влиятельного человека. Время шло в положении Павла ничего не менялось, когда Феликса сменил Порций Фест, энергичный, средних лет, стройный мужчина, узнав о необычном пленнике, решил рассмотреть его дело.
Приглашённые из Городмира обвинители хотели уговорить Феста: отправить Павла на суд в Городмир, но тот, видя, что правитель готов им угодить, воззвал к цезарю.
- К цезарю взываешь – к цезарю и пойдёшь! – заключил Фест и оставил Павла под стражей в Кесарии.
«Что же делать с этим Павлом? Все эти римские правители – недоумки, помешанные на роскоши и развлечениях, - Клеветник расхаживал по кабинету и усиленно пытался что-нибудь придумать, - Надо Ирода на него натравить! Выманить его в Кесарию и свести с Павлом, он его за ересть по головке не погладит»
Довольный новой идеей Противник вышел из кабинета и отправился на землю.
Зал заседаний сверкал белизной колон и одеяний многочисленных важных особ, приглашённых Фестом на слушанье этого дела. Вот в зал с большой пышностью вошёл царь Ирод Агриппа со своею женою Вереникой и сопровождающей их свитой вельмож и военачальников. Привели Павла и поставили перед тронами правителей. Фест, указывая на узника, сказал:
- Царь Агриппа и все присутствующие с нами! Вы видите человека, из-за которого множество иудеев обращалось ко мне в Городмире и здесь, крича, что он не должен больше жить. Но я понял, что он не совершил ничего заслуживающего смерти. Поэтому, когда он сам воззвал к Августу, я решил послать его к нему. Но у меня нет ничего определённого о нём, чтобы написать моему господину. Поэтому я привёл его к вам, и особенно к тебе, царь Агриппа, чтобы, после того как будет проведено судебное разбирательство, мне было что написать. Потому что мне кажется неразумным посылать заключённого, не указав обвинений против него.
- Тебе разрешается говорить за себя, - снисходительно сказал Агриппа Павлу, выслушав Феста.
- Считаю себя счастливым, царь Агриппа, что именно перед тобой предстоит мне сегодня защищаться по поводу всего, в чём обвиняют меня иудеи, особенно потому, что ты знаток всех обычаев и споров, которые существуют среди иудеев. Поэтому прошу тебя терпеливо выслушать меня.
В самом деле, что касается образа жизни, который я с юности, от начала, вёл среди своего народа и в Городмире, то все иудеи, знакомые со мной прежде, знают — и, если только пожелают, могут засвидетельствовать,— что я вёл жизнь фарисея, в согласии с требованиями строжайшего в нашем поклонении течения. И теперь за надежду на обещание, которое Бог дал нашим отцам, я стою перед судом, в то время как наши двенадцать племён надеются достичь исполнения этого обещания, усердно совершая священное служение ночью и днём. За эту надежду, царь, иудеи обвиняют меня.
Почему у вас считают невероятным, что Бог воскрешает мёртвых? Правда, я и сам думал, что должен сделать многое против имени Дающегостановитьсяспасение-назаретянина, что я и делал в Городмире. Получив власть от старших священников, я заключал в тюрьмы многих святых и, когда их собирались казнить, подавал свой голос против них. Много раз наказывая их во всех синагогах, я пытался заставить их отречься от своих убеждений и, без меры свирепствуя против них, преследовал даже в других городах.
Когда, занятый всем этим, я направлялся в Дамаск, имея власть и полномочия от старших священников, в полдень на дороге, о царь, я увидел свет с неба, превосходящий блеск солнца, который озарил меня и тех, кто шёл со мной. А когда мы все упали на землю, я услышал голос, говорящий мне на еврейском языке: „Савл, Савл, почему ты меня преследуешь? Трудно тебе идти против рожна“. Я спросил: „Кто ты, Господи?“ Господь ответил: „Я Иисус, которого ты преследуешь. Но поднимись и встань на ноги. Я появился перед тобой для того, чтобы избрать тебя служителем и свидетелем того, что ты видел и что я дам тебе увидеть обо мне. Я избавлю тебя от этого народа и от других народов, к которым посылаю тебя, чтобы открыть их глаза, обратить их от тьмы к свету и от власти Противника к Богу, чтобы они через веру в меня получили прощение грехов и наследство среди освящённых“.
Поэтому, царь Агриппа, я не проявил непослушания увиденному с неба, но сначала в Дамаске, а потом в Городмире, по всей иудейской местности и среди других народов я разносил людям эту весть, чтобы они раскаялись и обратились к Богу, совершив дела, соответствующие раскаянию. За это иудеи схватили меня в храме и попытались убить. Однако, получив помощь от Бога, я до сих пор продолжаю свидетельствовать малому и великому, не говоря ничего, кроме того, о чём говорили Пророки и Спасённыйизводы, что это должно произойти: что Помазанник должен был пострадать и, как первый, кому предстояло воскреснуть из мёртвых, возвещать свет этому народу и другим народам.
Услышав это, Фест громко закричал:
- Ты безумствуешь, Павел! Большая учёность доводит тебя до безумия!
- Досточтимый Фест, я не безумствую, а говорю слова истины и здравого смысла. Впрочем, царю, к которому я обращаюсь со свободой речи, всё это хорошо известно, и я убеждён, что ничто из этого не ускользает от его внимания, потому что это происходило не тайно. Веришь ли Пророкам, царь Агриппа? Знаю, что веришь.
- Скоро ты убедишь меня стать христианином, - сказал, усмехнувшись, Агриппа.
- Я молю Бога, чтобы скоро или не скоро не только ты, но и все, кто слышит меня сегодня, стали такими же, как я, только без этих оков.
Агриппа встал, увидев это, встали и все остальные. Царь повернулся и зашагал к двери, Фест шёл рядом:
- Этот человек не делает ничего заслуживающего смерти или оков.
- Этого человека можно было бы освободить, если бы он не воззвал к цезарю, - сказал Агриппа и вышел из зала.