Позавчера я тут опубликовал рассказ об одной истории, имевшей место быть в нашей коммунальной квартире во времена моего детства много лет назад.
Он называется "Наши коммунальные будни".
Я написал этот рассказ на основе собственных детских впечатлений, ощущений и обрывочных воспоминаний. Скорее всего, что-то я невольно приукрасил, что-то, наоборот, немного затемнил, что, вообще-то, неудивительно, когда речь идёт о событиях почти полувековой давности. Но суть я постарался передать без искажений, такой, какой я её запечатлел в своём детском сознании и сохранил в памяти доныне.
Но, зная, как сегодня принято описывать прошлое и как учат относиться к нему, я решил немного отредактировать уже готовый рассказ применительно "к текущему моменту", как принято было говорить когда-то.
Вообще-то, он вполне мог бы быть написан именно так, как вы увидите. Более того - именно так и были написаны такими авторами все подобные рассказы,
где повествователи не особенно заботились о своих собственных детских впечатлениях и тем более об их достоверности, а, наоборот, с лёгкостью жертвовали всем этим во имя.....а собственно, во имя чего?
Честно говоря, я не понял этого до сих пор.
И не только написаны, но и с восторгом встречены определённой публикой, и даже удостоены многочисленных наград и премий.
Смысл этого упражения в том, чтобы показать, что вовсе не нужно обладать сверхестественными способностями, для того, чтобы выставлять чёрное в белом цвете и, наоборот, белое - в чёрном. Никаких пособенных литературных способностей не требуется тоже. Требуется нечто иное. Что именно - решайте сами!
-------------------
Моё детство пришлось на конец 50-х - начало 60-х. Время было спокойное, хотя и трудное порой. Недавно закончилась война, и её следы были ещё очень заметны повсюду,как бы изощрённо ни старалось большевистское государство задрапировать многочисленными лозунгами и транспарантами нашу более, чем скромную скромную действительность, граничившую с убожеством.
Как и многие мои сверстники, я рос в коммунальной квартире. Kроме нашей семьи там было ещё трое квартиросъёмщиков. Никаких удобств, обычных и привычных сегодня, у нас в то время не было: ни горячей воды, ни ванной комнаты, ни телефона. В те годы это было не редкостью, что, вообще-то было нисколько не удивительно:
В описываемое время страна уже полностью увязла в расточительных космических и оборонных проектах, расходуя на эти цели, весьма сомнительные с точки зрения здравого смысла и практической пользы, гигантские средства. В стране царил культ общественных благ и всеобщих интересов, не мудрено поэтому, что насущные потребности отдельной личности как-то сами собой отошли на второй план.
Люди, будучи предоставленными самим себе, устраивали свой нехитрый быт, как могли.
Все мы жили, как умели. И ругались насмерть, и мирились со слезами на глазах, и вместе встречали праздники, и вместе хоронили умерших, и вместе ездили куда-нибудь на футбол, поскольку до театра или филармонии уровень основной массы населения ещё не очень дотягивал.
Помню, один сосед помогал мне, мальчишке, решить трудную математическую задачу, другая соседка угощала своими котлетами, третий подсовывал новую, неизвестную раньше книжку. Вобщем, жили, как умели, проспосабливаясь и выживая, как и вся страна.
Изо всех многочисленных проблем тех дней одна напасть отравляла нам существование боле всех остальных - клопы! В нашем старинном ленинградском доме, поделённом новой властью сразу после революции фанерными перегородками на комнаты помельче и потеснее, этих клопов было неисчислимое количество. Разовые вылазки, которые взрослые время от времени устраивали на проклятых кровососов, не приводили ни к каким результатам: насекомые куда-то исчезали ненадолго, а потом всё начиналось сначала и даже с удвоенной силой. Казалось, мерзкие твари специально мстили нам за те неудобства, которые им пришлось пережить, скрываясь под плинтусом и за обоями от ядовитых химикатов.
Однажды утром дядя Лёша, брат нашего несравненного по силище Володи - шофёра грузовика, и тоже шофёр, только таксист, вышел на кухню раньше обычного, раздражённо почёсываясь везде, где только было можно. Выражение его хмурого лица яснее всяких слов говорило о том, что этой ночью имела место быть очередная атака клопов и, судя по злобному выражению лица нашего дяди Лёши, вполне успешная!
На звуки из кухни следом потянулись и остальные соседи. На плите забулькали чайники, начинался новый день.
- Что, Алексей, опять заели тебя клопики? - угрюмо поинтересовалась соседка, язвительная тётя Надя. Остальные взрослые понимающе засмеялись.
Недовольный Лёша молча сопел, не переставая почёсываться.
- Слушайте! Ну какие подлые твари а? - не выдержал он, наконец! - Ни днём, ни ночью спасения нет! Хуже Сталина, ей-Богу! И откуда они, суки, берутся только? - риторически закончил он, понизив голос.
- Тихо ты! - Тут же перебили его, - Ты всё проверил там у себя? Кровать, стенку, карнизы?
- Да всё проверил! Вроде, чисто. Да и немного их было, даже странно.
- Так это, Лёха, разведка боем была!- сказал другой сосед, дядя Антон - красивый, спортивного вида молодой парень , наш "сосед слева" по коридору, - теперь готовься, брат! Этой ночью придут за тобой!
Все опять невесело ухмыльнулись!
- Убью, суки! - зло сказал покусанный Лёша, - мне работать весь день, а я сплю на ходу.
- Лёха! - ехидно продолжил Антон, - а ты главного в плен возьми! И скажи ему - либо башку с плеч, либо пусть за тебя идёт баранку крутить! Хватит им командовать!
- Вам всё смехуёчки, - проворчал Лёша, - а я вот завтра их к тебе погоню! И посмотрю, как ты будешь шутки шутить!
Все опять попытались улыбнуться, но быстро умолкли. Соседи понимали, что Лёша, конечно, прав, и что-то тут надо делать, причём - самым решительным образом.
- Ладно, значит так, - сказал кто-то - в пятницу вечером устраиваем полную проверку по всей квартире! Хозяйки, готовьтесь! Придём с инспекцией!
На том и порешили.
В пятницу вечером трое наших мужиков отправились с обещанным осмотром. Первой на их пути была та самая угрюмая тётя Надя, вернее, её комната - самая большая в квартире - предмет тайной зависти остальных соседей. На её двадцати с небольшим квадратных метрах проживало четверо: она сама с мужем и старики родители, которые в силу преклонного возраста редко выходили из комнаты. Дед Иван в этот раз, к счастью, отсутствовал. По причине тёплого летнего дня, он грелся на скамейке внизу, во дворе.
Бедная, полупустая комната была перегорожена самодельными ситцевыми шторками, за которыми с одной стороны стояла старинная железная пружинная кровать с узорчатой спинкой и какими-то шариками поверху, а с другой - такой же древний плюшевый диван, широченный настолько, что там, казалось, можно было уместиться вчетвером.
Тётя Надя, заранее приготовившись к инспекции, предусмотрительно убрала с кровати все подушки, покрывала и кружевные салфетки.
Здоровенный Володя одним рывком перевернул внушительных размеров матрац и поставил его боком к стенке. Остальные мужики сосредоточенно уставились на старую изнаночную обивку, пристально разглядывая воможные клоповьи гнездилища.
Но всё было чисто.
Зараза явно скрывалась где-то в другом месте.
Матрац был с сожалением водружён на своё место и сразу покрыт подушками и прочим добром, а мужики переместились к следующему объекту проверки - дивану, на котором, и не думая подниматься, возлежала под старым деревенским лоскутным одеялом почтенная мамаша нашей тёти Нади - 85-летняя баба Клава, сморщенная и маленькая, как сушёный гриб.
Трое мужиков нависли на мгновение над бабой Клавой, как грозное Божье возмездие, на которое старуха взирала молча, с глуповатой стариковской улыбкой, и не успела Надежда испугано всплеснуть руками, как оба брата - шофёра взялись за уголки простыни и бесцеремонно сдёрнули старуху с её ложа, аккуратно перенеся бренный прах на только что проинспектированную кровать.
Затем без долгих разговоров подняли продавленный матрац, всё ещё хранивший формы своей недавней хозяйки, и хором, не сговариваясь, потрясённо произнесли:
- Ёшь твою налево! Ёптыть! Вот это да.....!
Все дружно склонились к дивану, включая тётю Надю, лицо которой, ещё недавно возмущённое беспардонностью обоих братьев теперь выражало полную сконфуженность и всепрощение.
По бурой старинной мешковине, обтягивавшей жёлтый деревянный каркас, ползали, бегали, суетились или отдыхали, набираясь сил, буквально сотни отвратительных насекомых!
Их было столько, что от отчаяния у наших мужиков на мгновение опустились руки.
Буквально вся поверхность материала была усеяна бесчисленными красными точками и гнёздами. Говоря военным языком, тут было не меньше двух дивизий хорошо отмобилизованного врага, и обычные средства отражения агрессии были здесь бессильны.
Однако, пауза продолжалась недолго. Медлить было нельзя! Коварные звери, поняв, что обнаружены, могли немедленно броситься в наступление, и вылавливать их потом по всей квартире было бы более, чем проблематично, поэтому, быстро придя в себя, дядя Лёша хрипло скомандовал, не отрывая взгляда от старухиного дивана:
- Надежда! Простынь давай живо! Быстрей, едрит твою мать!
Тётя Надя пулей метнулсь к комоду и вытащила чистую белую простыню.
Пока Лёша осторожно заворачивал в простыню снятый матрац, в комнату зашёл Антон. В руке у него был внушительных размеров баллон, напоминавший те, в которых на прилавках магазинов незадолго перед тем появился женский лак для волос.
- Ну что, бойцы, враг обнаружен? - злорадно, спросил он.
- Вон, гляди! - кивнул ему Лёша, продолжая как можно аккуратнее, с выражением отвращения на лице упаковывать взрывоопасный матрац.
- Ох ты, породистые какие - присвистнул Антон, и обращаясь к Надежде, прибавил:
- Ты чем их кормила? Самой, небось, жрать нечего, а на клопов, я гляжу, не поскупилась!
Вконец расстроенная тётя Надя только сокрушённо отмахнулась.
Лицо Антона стало серьёзным.
- А ну-ка, отойдите! - обратился он ко всем нам. И, увидев в руках у вошедшего следом дяди Володи несколько флаконов с хлорофосом, прибавил:
- Не, убери пока. Это здесь не поможет! Рано!
С этими словами он чиркнул спичкой и нажал круглую выпуклую кнопку на макушке баллона, предварительно развернув его в сторону неприятеля.
Пламя загудело, как-будто выскочило из газовой горелки. Огненная струя ударила в самую гущу вражеского соединения.
- О, це добрe! - Удовлетворённо хмыкнул Лёша, - Давай, Антоша, давай!
Что там дaльше происходило, я не знаю. Думаю, клопы безуспешно пытались удрать, но от импровизированного напалма спасения не было, так что, вернее всего, они полегли там смертью храбрых, так и не издав ни звука.
В комнате тёти Нади знакомо, по-лагерному, запахло дымом костра.
Тем временем, дядя Лёша, закончив свои манипуляции, подошёл к окну и широко распахнуло его. Затем он, не особо церемонясь, рывком вышвырнул тюк прямо на улицу и проследил за падением. Белый узел плюхнулся на аcфальт с глухим звуком.
- Сейчас спущусь и подберу, не волнуйся! - успокаивающим тоном сказал Лёша, обращаясь к тёте Наде.
- Вы мне сначала мать на место верните! - зло ответила тётя Надя
- Это без проблем! - хором отозвались мужики. Было видно, что настроение у них, особенно у Лёши, немного улучшилось.
Оба брата споро взялись за уголки простыни, на которой всё в той же позе возлежала несчастная баба Клава и аккуратно перенесли её на прeжнее место, где, вместо ликвидированного матраца уже красовалось сложенное вчетверо синее байковое одеяло, извлечённое по такому случаю всё из того же бездонного комода, заполненного никому не нужным тряпьём.
Мужики нeбрежно положили ношу на ветхий диван, но , едва они выпустили уголки простыни из рук, баба Клава с громким треском плавно провалилась вертикально вниз вместе с простынёй, на которой возлежала, испуганно глядя по сторонам.
Очевидно, Антонов напалм вместе с клопами уничтожил и какой-то крепёж, а может быть, это было обычным совпадением, и старый диван просто не выдержал такого бесцеремонного вторжения в свою личную жизнь.
Все замерли.
Баба Клава что-то проплямкала губами из глубины.
- Ё.....мать, - обескураженно почесал затылок Лёша, - что делать-то теперь?
- Антон! - громко позвала Надежда нашего главного пиротехника, - Ну-ка иди сюда!
- Ну что случилось, что за шум? - отозвался Антон, вышедший к тому времени из комнаты и вновь появившийся в дверях,
- Ох ты, ёлки зелёные, - с удивлением продолжил он, лицезрея огромный провал на месте диванной рамы и смутно белеющую в глубине безмолвную старуху.
- Убью, змей! Клопомор хренов! - суровым голосом сказала, как отрезала, тётя Надя, - Делай, что хочешь, но чтоб мать у меня была на месте! Чини! Или новый диван покупай!
Мужики переглянулись, пошептались и исчезли, обещав вернуться через некоторое время.
Перед тем, как уйти, они кое-как извлекли из ямы незадачливую бабу Клаву и снова перенесли бренное тело на кровать.
Спустя примерно час, мужики вернулись, держа в руках доски, рейки, топор, пилу, гвозди, молоток и моток толстой пеньковой верёвки.
А ещё через пару часов, сопя и тихо матерясь, они закончили ремонт бабы Клавиной плюшевой рухляди, и Антон, демонстрируя результат, показательно плюхнулся на восстановленный диван и попрыгал на нём, всем своим видом показывая, что бабе Клаве больше ничего не угрожает.
- Ладно уж, слезай! - недовольным тоном сказала Надежда, - давайте мою старуху класть на место.
Бабу Клаву, не перестававшую плямкать сморщенными губами, водрузили на её законное место проживания, потом мужики утёрли пот и переглянулись, выразительно посматривая на тётю Надю.
- Да идите уже, идите!- Недовольно ответила она, - Будет вам закуска!
Наши плотники довольно осклабились, крякнули и вышли вон из комнаты. Через короткое время из кухни доносились солёные реплики , перемежаемые непременной пошловатой шофёрской матерщиной, и однотипные предложения и пожелания:
- Ну, будем здоровы, мужики! За ремонт!
- Ага! И за Лёшкиных клопов!
- Давай, Антоха!
- Ага! И за бабу Клаву!
Вот так закончилась эта вполне обычная по тем временам коммунальная история.
Я слышал их бессвязные пяные выкрики, доносившиеся ко мне под бодрые аккорды песни в стареньком, обшарпанном репродукторе о том, что на Марсе будут яблони цвести, и всё более и более убеждался, что рано или поздно, но всему этому абсурду обязательно придёт конец. Должен прийти!
Я оказался прав, конец пришёл.
Но до этих дней было ещё очень и очень далеко.