Милый олененок

- Милый олененок, предскажи мою судьбу!
- И мою, милый олененок, предскажи, предскажи!
- Прочь, нимфы! Сегодня я не в настроении забавляться с вами.
Серьезный голос у него никогда не получался, и, поэтому, сейчас, нимфы снова его не послушались, а, хихикая, исчезли среди листвы. Через мгновение они вернулись снова и стали, кружась вокруг него и приговаривая «милый, милый олененок, ты так красив, сделаем тебя еще, еще краше!», оплетать его рожки ленточками зеленой травы и тины, плести венок из кровавых маков и белых невинных роз, незабудок и лесных ромашек. Одна из нимф, собрав самые прекрасные водные лилии, выложила их на его плечи, переплетя их, чтобы они часом не упали. Все это время Таурендил, так его назвал предыдущий хранитель леса, лежал у самой кромки маленького, спрятанного среди деревьев лесного озерца, подергивал ушами, то и дело прислушиваясь к шорохам там и тут. Но ничто не могло выдать его настороженности – он и сам, по правде сказать, не чувствовал этого. С самого утра его одолевала какая-то тоска, и сейчас он вглядывался в прозрачную гладь воды, иногда будоража ее легкими касаниями кончиков пальцев, смотря, как маленькие русалочки, отблескивая пестрой чешуей своих хвостов, снуют в глубине, играя в только им известные игры.
Лес жил, жил своей жизнью. Птицы и звери, деревья и цветочные поляны – все это лишь первое, что вы видите, попав в это место. Но, пока вы отворачиваетесь в сторону или с опаской оглядываетесь назад, из бутонов вылетают феи, мимо деревьев пробегают, хохоча, нимфы, скроется в пещере наг, русалка плеснет хвостом по воде, заманивая вас в пучины озера. Но не каждому дано видеть это. Раньше люди и лесные создания жили в мире и согласии, но, вскоре, люди почувствовали в себе силу и перестали с тем же уважением относиться к волшебным существам. Так, последним пришлось прятаться в лесу, защищая от жадности людских сердец дорогой им дом.
Таурендил, не желая признаваться себе в этом, все же чувствовал, что сегодня произойдет что-то. Не чудо, нет – это что-то может быть опасным, страшным и, в то же время, волнующим – но оно произойдет, и именно сегодня. Может быть, именно поэтому он не был заинтересован игрой с нимфами, хотя гоняться за ними в лесу довольно весело.
- Какой ты красивый, милый олененок.
- Сегодня ты как никогда красив, милый олененок.
- Твои волосы сияют осенней листвой, твоя кожа нежна, как лепестки весенней вишни, а цветом – как нежный персик…
- Умолкните нимфы, и оставьте меня, иначе не буду больше предсказывать ваше будущее! – окончательно разозлился фавн. Да, внешность его нравилась всем, но, так же, многие осуждали ее, так как он был слишком похож на человека. Ноги его были только слегка припорошены рыжеватым пушком, а копытца были нежны, и при каждом шаге выстукивали какую-то мелодию. Таурендил не очень гордился этим – он ведь так хотел быть, как другие фавны, с нормальными рожками, а не извивистыми оленьими рогами. С устойчивыми копытами, а не этими «кастаньетами». Но, с другой стороны, он понимал, как важно гордиться тем, чем наделила тебя Природа, и он ежедневно благодарил ее за свою уникальность, и преподносил себя с таким достоинством, что никто не мог проронить и слова.
Где-то вдалеке, на северо-востоке, послышался стук копыт, разъяренное дыхание взмыленных лошадей, воинственные возгласы пятерых… Нет, десятка людей. И еще один! Он тоже на лошади, скачет впереди всех, но она слишком устала, чтобы бежать так быстро. Еще чуть-чуть, и она остановится, упадет, сбросит его со своей спины, и путнику придется бежать от погони самому. Таурендил встал навстречу возгласам, всматриваясь в лесные заросли. Он стоял на месте, но видел все так, будто бы находился совсем рядом с ними. Это погоня. Погоня за тем, кого обязательно должны убить. За человеком, который выбивается из сил и вот-вот упадет. Нет, нельзя допустить смерть в этом лесу. Таурендил открывает беглецу дорогу к озеру, и закрывает ее сразу за ним. Тот, слыша, как постепенно удаляется от него стук копыт, прибавляет шагу, но, успев выйти из-за деревьев к маковой поляне совсем рядом с фавном, падает, полностью обессиленный. «Как он прекрасен», - проносится в мыслях Таурендила, когда он подходит ближе, садясь на колени рядом с ним и придерживает голову незнакомца, с интересом всматриваясь в его лицо.
Таурендил давно не видал людей. Неужели они всегда были такими прекрасными? Ни одно создание в лесу не сравнится с этим точеным, сильным, закованным в стальную кольчугу, телом. Эти растрепавшиеся светлые волосы, выгоревшие на солнце во время благородных битв, этот плащ, отливающий золотом. Фавну совсем не хотелось, чтобы он умирал. Он спас его, он изменил его судьбу, и теперь не имеет права от него отказаться. Таурендил осторожно касается пальцами его лба, убирая пряди, упавшие на лицо. Рыцарь на секунду нахмурился, и снова его лицо обрело маску спокойствия. Грудь мирно вздымалась, сердце, пусть медленнее, чем обычно, но продолжало свой ритм.
- Жив… - выдохнул Таурендил, довольно улыбаясь.
Первым делом, подумал фавн, стоит снять с него эти стальные доспехи, что сковывают его и мешают выздоровлению. Но, перед этим, стоит отнести его в теплое, укромное место, где никто бы не смог увидеть его или навредить ему. Он не придумал места лучше, чем его собственная пещера.
Оттащить его туда было довольно сложно, но, благодаря помощи кентавра, что всегда был другом Таурендила, они аккуратно уложили его на ложе, состоящее из мягкой травы, соломы и листьев. Осторожно сняв с него все доспехи, плащ и пояс с ножнами, в которых покоился острый меч, Таурендил попросил кентавра посоветовать ему, что делать дальше.
- Пойми, я хочу выходить его, я не могу позволить ему умереть. Мне… Мне нужна для него новая одежда!..
- Прикажи шелкопрядам сплести для тебя нить, а паучихе – соткать для него одежду, - недоверчиво предложил кентавр, так как он сомневался, что это могла быть хорошая идея. Человеку не место в лесу, среди таких созданий, как они.
- Не мог бы ты сделать это от моего имени? Ему нужна рубаха и брюки, пусть соткут самую лучшую рубаху и самые лучшие брюки, что только смогут! А мне необходимо остаться с ним, - он умоляюще взглянул на друга, - О, прошу тебя, сделай это!..
Кентавру ничего не оставалось, кроме как, бросив недоверчивый взгляд на этого потревожившего покой Таурендила человека, отправиться к шелкопрядам. А сам Таурендил подозвал к себе нимф, и приказал им найти лечебные травы, чтобы сделать отвар, масла и соки растений, что помогут залечить его раны, спелые фрукты и чистую воду, чтобы накормить и напоить его, когда он проснется.
Нимфа полевых трав собрала букет чудодействующих растений, измельчив и заварив которые, можно придать силу даже практически безжизненному телу. Лесная нимфа собрала соки растений и деревьев, и создала мазь, что залечит все раны. Нимфа из фруктовой рощи собрала спелых яблок, вишен и персиков, что утолят даже самый лютый голод. Водяная нимфа собрала воды из чистейшего в лесу источника, что утолит любую жажду.
Сняв и одежду с человека, Таурендил принялся смазывать целебной мазью его раны, а потом, заварив полевые травы, дал ему этого отвара. Сложно поить бессознательное тело, но, все же, это должно было придать ему сил.
Тело рыцаря восхитило Таурендила. Никогда он не видел еще такой смугловатой кожи, рельефов мышц на груди и руках, никогда он так же не видел таких прекрасных, сильных ног. Руки рыцаря тоже восхищали Таурендила – большие и сильные, они не раз сжимали в руках меч и рубили им вражьи головы. По сравнению с ним, фавн был всего лишь кроткой ланью, и это не могло не пугать его. Но это же и восхищало, завораживало его – сила, что источал этот человек, будто бы не была злой, как у всех остальных людей.
Вскоре вернулся кентавр, с рубахой и брюками, они были очень красивы, но красота рыцаря затмевала их. Одев их на него, Таурендил оставил фрукты и сосуд с водой рядом с ложем, на котором отдыхал рыцарь, а сам решил выйти наружу, чтобы случайно не побеспокоить его сон.
***

Вечер сменила ночь, а ночь – утро. Птицы снова затрепетали крылышками под небесами, завели песни меж деревьями. Проснулись русалки, выпрыгнули на камни на берегу озера, чтобы поприветствовать новый день и порадоваться теплому солнцу. Проснулись и нимфы, и уже играли они, кружась на берегу, хихикая и переговариваясь о чем-то между собой.
Проснулся и Таурендил, что спал у входа в свою пещеру, оберегая отдых рыцаря. Тот так и не проснулся, но раны его зажили, и дыхание стало более ровным и глубоким. Фавн чувствовал, знал, что он скоро проснется, но не хотел будить его заранее. Он подошел к нимфам, и те видели, каким взволнованным он был, как трепетало его сердце, что готово было выпрыгнуть из груди. Он то и дело оглядывался на пещеру, но никто не выходил оттуда.
- Милый олененок, не грусти!
- Милый олененок, ты должен быть красив перед гостем, не грусти!
- Вот тебе еще цветов, милый олененок, только будь так же прекрасен, как и вчера!
Нимфы собрали букет самых красивых лесных цветов, что только могли найти, и сплели венок, еще прекраснее первого. Таурендил, глядя на свое отражение в воде, не мог поверить, что это действительно он – щеки подернулись мягким румянцем, в глазах заметен был какой-то трепещущий блеск, губы были слегка приоткрыты, а ресницы – полуопущены. «Что со мной сегодня?» - подумал взволнованный Таурендил. Ведь даже русалки, показываясь из воды, перешептывались, глядя на него: «Какой красивый сегодня Таурендил», «Да, да, красив, как никогда раньше!».
Близился полдень, фавн сидел на берегу озера, задумчиво вглядываясь в небо над верхушками деревьев. К нему подлетела маленькая горихвосточка, села на палец, выводя свое протяжное «фи-ить, фи-ить». Таурендил любил лесных птиц, за их неприметный наряд, хрупкость тела и красивый голос. Пение горихвостки отвлекло его, и тот, улыбнувшись, стал поглаживать ее по маленькой головке.
Тем временем, в пещере, рыцарь открыл глаза. Осмотревшись вокруг он не понял, где находится, и как попал сюда. Затем он вспомнил, что за ним гнались в лесу, и, каким-то чудом, он сумел отдалиться от них, убегая все дальше в лес. Но потом он, кажется, потерял сознание, и уже ничего не помнил. «Значит, кто-то нашел меня там, и спас» - догадался рыцарь. Взглянув на себя, он, поначалу, испугался, увидев, что на нем нет его кольчуги, меча и обычной одежды. Вместо всего этого на нем была рубаха и брюки из странного материала – легкого и такого тонкого, что, кажется, вот-вот разорвется, но, как бы он ни старался, не мог повредить его. Сразу же после этого рыцарь понял, что все его раны зажили, и чувствует он себя сильным, как никогда раньше. Вместе с этим он тут же почувствовал голод и жажду, и, заметив фрукты и воду, решил подкрепиться, так как понял, что это было приготовлено для него. В углу рыцарь заметил свою одежду, доспехи и меч, который он тут же закрепил себе на пояс, ведь он никогда с ним не расставался.
На улице светило солнце, и было похоже, что сейчас только середина дня. Выйдя наружу, его ослепил свет, но, вскоре, его глаза привыкли к нему. Как странно – в этом месте, казалось бы, и солнце светило ярче.
Он все еще находился в этом лесу. Пещера, в которой он отдыхал, находилась чуть выше от озерца, до которого тот почти дошел, прежде чем упасть. Озеро это было скрыто плотными рядами деревьев, и сейчас рыцарь еще раз удивился, как он смог найти путь в такое волшебное место.
Тут он заметил на берегу фигуру какого-то человека… Молодого парня, что, кажется, совершенно не был одет. Ноги его скрывала густая трава, и сидел он, поглаживая какую-то пичужку, а та что-то высвистывала ему тоненьким, пискливым голосочком. Но, что еще было странным – у этого парня, кажется, были рога! Настоящие, похожие на оленьи, рога! Не мог рыцарь поверить в то, что существуют люди с оленьими рогами. Хотя, он тут же вспомнил, как матушка в детстве рассказывала ему сказки об этом лесе, что здесь живут феи и русалки, нимфы и кентавры, а хранит этот лес прекрасный фавн, что живет на берегу сказочного лесного озера, окруженного дремучими чащобами. Так, на самом деле, все это было правдой? И вот он – хранитель леса, сидит перед ним?
Таурендил, почувствовав на себе чей-то взгляд, повернулся в сторону пещеры, и увидел… его. Он был, кажется, ошарашен и напуган, кроме того, не убирал руки с ножен, но, кажется, он не хотел причинить никому зла. Попрощавшись с горихвосткой, Таурендил поднялся и медленно подошел ближе к рыцарю. Теперь он увидел его во всей красе, и какое-то необъяснимое ноющее чувство родилось где-то под сердцем, будто бы душа всего леса трепетала вместе с ним.
- Добрый день, господин рыцарь, - вежливым, кротким голосом сказал фавн, - Я спас вас от погони, открыв вам путь к этому озеру. Прошу, не бойтесь меня, я ни в коем случае не хочу вас обидеть. Но… - он в смущении опустил голову, - Могу ли я узнать ваше имя?
- Вилхерд… Мое имя Вилхерд, - тихо ответил рыцарь, будучи все еще неуверенным в безопасности своего положения. Но, раз уж это существо спасло его, то стоит быть с ним вежливым, - А… Ваше имя?
- Таурендил, - звонко произнес фавн, не в силах сдерживать счастливую улыбку, - Вас, наверняка, смущает, что я не человек, да?
- По правде говоря, да… - нервно рассмеялся Вилхерд, - Не знал, что фавны, русалки, и прочая нечисть существует на самом деле.
- Нечисть? Почему вы так говорите? – нахмурившись, спросил Таурендил. Ему сразу не понравилось это слово.
- Я не думал, что в этом мире есть кто-то, кроме людей, кто может мыслить так же разумно, как и человек, - стараясь не задеть нового знакомого никаким лишним словом, оправдывался рыцарь.
- Не думали ли вы, люди, что вы не самые разумные существа в мире? – серьезным голосом спросил Таурендил, - Есть много созданий, что намного умнее вас.… Пойдемте, - он взял его за руку и повел к озеру.
- Русалки, лучше любого моряка, знают, где водится какая рыба в любом водоеме. Но они не вредят ей. Кентавры, лучше любого охотника, знают, где и какая дичь спряталась. Но они не убивают их. Нимфы, лучше любой знахарки, знают, какие свойства у какой травы или цветка. Но они не используют их во вред кому-то.
- А что же фавны? – украдкой спросил Вилхерд, понимая, что придется согласиться с этим волшебным созданием.
- А фавны… Фавны знают лес и хранят его от вторжений со стороны людей.
- Значит, я вторгся на вашу территорию?
- Да, но ты спасался от еще большей жестокости. К тому же, - Таурендил осторожно коснулся ладонью его груди, - Я чувствую, что у тебя доброе сердце.
- Может быть, именно из-за этого меня и хотели убить… - вздохнул Вилхерд, - Прости, если обидел тебя, и, спасибо, что спас меня от смерти. Как я могу отблагодарить тебя?
- Скажи, почему те люди хотели тебя убить?
Оказалось, что Вилхерд – законный наследник престола, принц, который был бы прекрасным правителем, должен был умереть от «якобы несчастного случая», но, на самом деле, его должны были убить в его собственной спальне. Он случайно услышал обрывок этого разговора его сестры со своим мужем, и понял, что ночью ему надо будет незаметно сбежать и на время скрыться от лап убийц. Вечером он сказал, что ему что-то нездоровится, и он хочет отдохнуть в своих покоях. Сам же он заранее приготовил лошадь под своим окном, привязал веревку к кровати, и приготовился бежать. Но зять, видимо, заподозрил неладное, и ворвался в комнату как раз тогда, когда Вилхерд уже пришпорил коня и пустился в бегство. За ним послали наемников, и те бы обязательно убили бы его, если бы не Таурендил.
- Я понимаю, что поступил, как полный трус, просто сбежав от них. Но народ не любит их, и только и ждет моего возвращения, я уверен в этом. Когда шум там немного поутихнет, я вернусь и отвоюю трон.
- Я уверен, ты справишься, - улыбнулся Таурендил, сидя у ног Вилхерда. Он оперся подбородком о его колени, и смотрел в его карие глаза, в которых искрились лучи предзакатного солнца.
- Почему ты так смотришь на меня? – не сдерживая усмешки, спросил рыцарь, убирая прядь с его лица. Сложно представить, как он мог так быстро проникнуться симпатией к волшебному существу, которого он знает всего несколько часов.
- Ты очень красив, - без нотки смущения, ответил Таурендил, - Нет в лесу никого, кто был бы красивее тебя.
- А ты – разве не красивее?
- Я?.. – тут-то он и смутился, отворачиваясь к озеру. Так ему еще никто не говорил, что он красив.
- Милый олененок, поиграй с нами!
- Уже вечер, пора играть на свирели, жечь костры и танцевать!
- Потанцуй с нами, милый олененок!
- Сыграй нам, милый олененок!
Таурендил устало вздохнул и поднялся с мягкой травы. Ему не очень хотелось играть с нимфами, но это была традиция, действо, которое проходило каждую ночь.
- Не хочешь посмотреть на наши танцы, Вилхерд?.. – спросил фавн, честно говоря не горя желанием вести его туда.
- Конечно, с радостью! – ответил ничего не подозревающий рыцарь, и пошел за нимфами и своим новым знакомым, которому оставалось только подчиниться воле традиций.
Они шли совсем недолго и лес, казалось бы, расступается перед ними, и тут же закрывает проход позади них. Выйдя на поляну, окруженную огромными соснами, они остановились у самой ее середины, где кто-то, отдаленно похожий на Таурендила, разжигал огонь.
- Разве вы не против лесных пожаров? – пребывая в некотором недоумении, поинтересовался Вилхерд.
- Это место – священно. Этот огонь – не просто огонь. Вокруг него танцевали на протяжении многих тысячелетий мои предки, и их предки. Он не вредит лесу, - сделав небольшую паузу, фавн продолжил, - Сегодня… Тебе, к сожалению, не разрешено проводить священный обряд танца с нами, но ты вправе посмотреть на него, не вмешиваясь.
И танец начался. Кто-то играл на чем-то, отдаленно похожим на гитару, а Таурендил начал играть на своей свирели. Кто-то из фавнов бил в там-там, и все они кружились вокруг огня, притопывая, творя магию. На миг Вилхерду показалось, что языки пламени подражают силуэтам танцоров и, собираясь в маленький хоровод, сами кружатся в мимолетном порыве музыки.
Вдруг они замерли, и мелодия прекратилась, и только тамтамы отбивали воинственный ритм. На миг они стихли, и начали играть снова, в более ускоренном ритме. Все замерли в ожидании очередного взрыва музыки, который не дал долго себя ждать. Они снова начали двигаться под звуки, кажется, волынки, кружась и подпевая протяжными голосами.
Таурендил был изящнее всех, красивее всех, пластичнее всех. Будто бы в его танце собралось мастерство всех предыдущих хранителей этого леса. Он прикрыл глаза, и огонь отблескивал на его длинных ресницах, волосах и коже, которая приобрела теплый, немного оранжевый оттенок. Его копытца выстукивали ритм не хуже, чем тамтамы. Он то и дело встряхивал головой, то опуская ее вниз, то, наоборот, вскидывая лицо к луне, которая сейчас находилась как раз над поляной, добавляя собственные оттенки в празднество.
И вот, после очередного ритма, Таурендил вновь заиграл на свирели тоненькую, живую мелодию, быструю, зажигающую, манящую последовать за ней. К нему подключилась волынка, … И тут начался парный танец. Одна из нимф порхнула в объятия Таурендила, и они, держась за руки, стали кружиться вокруг костра.
Музыка постепенно затихла, но вместо этого Таурендил отложил свирель и стал петь, а ему подыгрывал один из фавном на своем диковинном струнном инструменте. Вилхерд не понимал языка, да и, кажется, не должен был понять. Это был голос леса. Голос, переполненный грустью. Почему-то, Вилхерду в голову стали приходить картины из прошлого, которых он не должен был видеть, потому как не участвовал в них. Это было далекое прошлое, о котором ему рассказывала его мама в детстве. Время, когда лесные создания и люди жили в мире, но люди предали их доверие. Вот они пытаются подчинить их себе, сжигают леса, убивают прошлого хранителя леса…
Даже когда песня закончилась, и все затихло, рыцарь не мог остановить слезы, текущие по его щекам. Он хотел исправить все, исправить все ошибки прошлого, защитить этот маленький народец, не дать им умереть от несправедливого, глупого желания человечества подчинить себе всех, кто добрее, чем они сами.
Он не заметил, как все участники танца разошлись, а Таурендил осторожно, чтобы не потревожить его, подошел к нему и сел рядом. Когда Вилхерд поднял голову, тот вытер слезы с его щек, и взял его лицо в свои теплые ладони.
- Почему ты грустишь, ведь язык, на котором я пел, непонятен тебе? – спросил он.
- Песню можно понять, даже не зная языка… - всхлипнул рыцарь, сам вытирая остатки слез и убирая руки фавна, - Мужчине не пристало проливать слезы.
- Плачь, если тебе грустно, смейся, если тебе смешно. Не сковывай себя мирскими предрассудками, - тихим, мягким голосом сказал он и прикоснулся губами к его губам. Вилхерд, не ожидая такого, отпрянул назад, но понимал, что что-то внутри совершенно не хотело этого. Как будто бы сама судьба свела их в этом лесу. Увидев, как грустны глаза Таурендила, он вздохнул, и, набравшись мужества, поцеловал его в ответ.
Все перевернулось внутри хранителя леса, что-то светлое молнией пронеслось по его телу и угнездилось где-то в сердце. Никогда он ранее не ощущал такого, и, поэтому, не понимал, как можно это назвать.
Так проходили день за днем: Таурендил показывал рыцарю лес, а тот рассказывал ему об обычаях людей. Они засыпали и просыпались в его пещере, и каждый вечер они устраивали танцы вокруг священного костра. Ничего так не радовало Вилхерда, как танец юного фавна: он не мог оторвать взгляда от того, как маленькие копытца выстукивали ритм, перепрыгивая с места на место, вздымались часто крылья его аккуратного носа, впуская дыхание леса в легкие, заполняя духом всего леса его душу. Иногда рыцарю казалось, что Таурендил сам становится этим танцем, сливается с музыкой, костром и лунным светом, превращается во что-то иное, но не менее прекрасное.
Однажды, когда Таурендил, как всегда, положил голову на колени рыцарю, а тот поглаживал его шелковистые волосы, наблюдая за плещущимися в озере русалками, фавн спросил тихо:
- Скажи, Вилхерд… Ты уже решил?
- Что решил? – в недоумении переспросил он.
- Где твой дом?..
- Мой дом там, где ты, - без промедления ответил Вилхерд.
- Но… Ты ведь не можешь оставаться здесь вечно…
И правда, рыцарь понимал, что раны его зажили, восстание в его королевстве утихомирилось, и, скорее всего, его уже заждались. И он понимал, что ему как можно скорее стоит вернуть себе трон и казнить предателей. Но, с другой стороны, он совершенно не хотел расставаться с маленьким хранителем леса, которого, за все это время, он успел полюбить.
- Я могу видеть будущее, - так же тихо сказал Таурендил, не поднимая грустных оленьих глаз на Вилхерда, - И я вижу, что совсем скоро ты покинешь меня.
- А видишь ли ты, встретимся ли мы когда-нибудь еще хотя бы раз?
- Встретимся.… Но я могу принять другую форму, и ты, наверное, не узнаешь меня… - с сомнением в голосе сказал фавн.
- Тогда… - задумался рыцарь, - сыграй мне ту самую мелодию на своей свирели, что ты играешь каждую ночь, танцуя вокруг костра. И так я сразу пойму, что это ты.
- Хорошо.… Обещаешь, что не оставишь меня, в каком бы обличье я не явился бы пред тобой?
- Обещаю.
Так, на рассвете рыцарь покинул владения Таурендила, и, выйдя из леса, помчался в свой замок.
Оказалось, что жители его королевства были настолько недовольны тем, что законного правителя убили, а на троне восседал подлый и корыстный предатель, что решили устроить восстание и своими собственными силами свергнуть его. Вилхерд вовремя скоординировал их, и, таким образом, вернул себе трон. Сестру и ее мужа он посадил в темницу в высокой башне, нанял новых людей в свою личную стражу и более приближенных советников, в верности которых он был полностью уверен.
Дни проходили, но ни одного дня не было, когда он не вспомнил бы о Таурендиле. Тоска заполнила его сердце, и не знал он, как ему жить без него дальше. Так же он скучал и по всем остальным жителям Леса, и, зная о них, запрещал людям заходить в него и, важнее всего, охотиться там.
Советники, видя в глазах правителя неизгладимую грусть, пытались развеселить его, устраивая балы и сватая ему самых прекрасных, умных и добрых принцесс со всех королевств. Но ничего не могло погасить его любовь к маленькому фавну, который остался там, в Лесу, и теперь Вилхерд боялся, как бы вся эта жизнь не оказалась простым сном.
Прошло несколько лет, Вилхерд все еще отказывал всем претенденткам на место его супруги, а все его дни проходили в конюшне да в Лесу: он каждый день старался вновь найти то самое озеро и поляну с кровавыми маками, но каждая его попытка заканчивалась провалом.
Однажды утром, когда он, как всегда, стоял в конюшне и готовил лошадь к отъезду, где-то вдалеке он услышал что-то знакомое. Мелодия, которую он слышал, кажется, где-то во сне, которую он почти успел позабыть. Тонкая, нежная мелодия на свирели, все приближалась и приближалась, и манила Вилхерда пойти ей навстречу.
Когда он вышел из конюшни, то увидел, как перед ним стоит юноша невиданной красоты. Все было в нем знакомо, но, будто бы, чего-то не хватало. Волосы его сияли осенней листвой, кожа его была нежна, как лепестки весенней вишни, а цветом – как нежный персик. Глаза его были большие и черные, как ночь в весеннем лесу, и весь он чем-то напоминал… Маленького олененка!
- Таурендил… Таурендил, это ты?.. Или это видение из моих снов стоит сейчас передо мной?..
- Ты сдержал обещание, Вилхерд, - мягким голосом ответил юноша.
- Но… Где же твои прекрасные рожки и звонкие копытца?..
- Я отказался от них, чтобы предсказание смогло сбыться.
Вилхерд подбежал к нему и сжал в объятиях, смеясь, кружась, целуя его лоб, щеки, губы, зарываясь руками в шелковистые волосы, все еще не веря, что это не сон, и это происходит на самом деле.
Вскоре они сыграли пышную свадьбу, получив перед этим одобрение всего народа в королевстве. После этого они прожили счастливую жизнь в достатке и любви, до самого конца оставаясь вместе и никогда не переставая доверять друг другу. Ведь любовь не должна иметь никаких границ.