окончание. Начало здесь:
Пешеходка: http://www.proza.ru/2014/05/26/1751
Вода: http://www.proza.ru/2014/05/27/1713
«Отставить разговоры,
Вперед и вверх, а там –
Ведь это наши горы,
Они помогут нам!»
/В.С. Высоцкий «Мерцал закат»/
Вес рюкзаков был ужасен. Так как в это месте по берегу не бывает обносов, то тропы, пригодной для ходьбы тоже не наблюдалось. Пришлось лезть выше в горы. Мы постепенно все сильнее удалялись от реки. Берега представляли здесь собой крутые поросшие кедровым стлаником склоны, ползти по ним с убойно тяжелыми и габаритными рюкзаками оказалось очень тяжело. Стволы кедрового стланика переплетались как змеи, не всегда можно было сквозь них пролезть, периодически кто-то застревал и долго выдирался, освобождая пойманный рюкзак. Силы уходили как в прорву, но все напрасно – мы двигались с черепашьей скоростью. По сути, из-за очень пересеченного рельефа выходило так: ломишь целый день как лось, выбиваешься из сил часов восемь, проходишь в общей сложности думаешь что километров 15-20, а потом глянешь по карте – а по прямой пройдено всего каких-то полкилометра! Река осталась далеко внизу, ее даже не слышно.
День за днем мы ломили как ненормальные по стланику, рискуя свернуть себе шеи. Иногда от натуги у меня из глаз лились слезы – просто как из мокрой губки, на которую кто-то нажал. Стала заканчиваться еда. В те времена я была изрядным паникером и не умела обходиться без пищи, поэтому передо мной замаячил призрак голодной смерти. Собственно, я уверена и сейчас – дальше обычного головокружения дело бы не пошло, а физически слабеть я бы начала не ранее чем через неделю полного воздержания, но тогда, в 20 лет, все воспринималось очень остро и болезненно. Хорошо помню вечер того дня, на который у нас были обратные билеты на поезд. Не представляя себе, что от поезда нас сейчас отделяют не один-два, а одна-две сотни километров, я развила бешеную скорость – только бы успеть! Вложила я в этот бросок все силы, а потом, когда поглядев на часы я поняла, что вот сейчас мой поезд отходит от платформы и сделать с этим уже ничего нельзя, меня накрыл отходняк со слезами.
Скверным было еще и то, что кроме еды закончился спирт, и о, ужас! – закончились сигареты. Сейчас я нахожусь на другом уровне развития и мне, если честно, очень трудно понять причины столь сильных мучений и зависимости от обстоятельств, но я думаю, что курильщики, лишенные никотина, отлично поймут тогдашнее наше с Маратом состояние. Сигареты оставались только у Асхата Анваровича, но ввиду сложных взаимоотношений договориться с ним было невозможно. Так мы и маялись среди прекрасной дикой природы, совершенно нетронутой человеком. Иногда мы останавливались в таких местах, где с гарантией, людей не бывало уже много сотен лет как. Даже костер было совестно разводить в этих девственных уголках. Но еды становилось все меньше, погода стояла мерзкая и холодная, огонь был необходим. Помню, как на одной стоянке я жутко мерзла, и Марат засовывал меня в спальник и грел собой. Костер находился по одну сторону ручейка, а палатки – по другую, и я, переодевшись в сухой шерстяной костюм, переходила этот ручей, думая только об одном – как бы не поскользнуться и не промочить последнюю сухую одежду. Как при свете костра я, подвывая от холода, спешно зашивала шерстяные штаны – они порвались в очень неудачный момент по шву. Без этих штанов я бы превратилась в ледышку. Помню, как мы шли через облако – это было холодно и мерзко, будто мелкий-мелкий дождик льет со всех сторон: сверху, снизу, с боков. Все вещи в карманах вымокли.
Отношения в группе испортились окончательно. Нехватка еды никого не делает лучше. Было ясно, что долго ломить без тропы на стремительно тающем пайке не удастся. Из-за того, что река осталась далеко внизу, кому-то одному приходилось для восстановления ориентировки периодически спускаться и высматривать речку.
Сориентировавшись, что сейчас мы находимся над Снежной в том месте где в нее впадает река Чернушка, мы начали свой долгий спуск. На свой страх и риск, Асхат Анварович велел собрать на пляже катамаран и пойти по воде. Рисковали мы ужасно, так как паводок еще не спал, но идти дальше пешком измученная группа больше не могла.
Шли по воде очень осторожно, то и дело зачаливаясь и осматривая реку. Но зато как резко возросла скорость движения! Повеселев, мы и не заметили, что пересекли границу между Иркутской областью и Республикой Бурятия.
Последним сложным порогом на нашем пути был «Белый Бом Серая Ямка». Река делится на два рукава каменистым островом с несколькими деревьями. В правом после начального слива с большого двухметрового валуна идёт 60-метровый участок мелкой шиверы, после которой ещё один высокий, но пологий слив с обилием камней, расположенный непосредственно перед слиянием проток. Заключительный слив имеет высоту 1,5 м и перегораживает всё русло. Левая протока начинается некрутым сливом после правого поворота за остров, правая треть которого перекрыта нагромождением камней. Через 50 м после него слева на половину русла протоки в воду перпендикулярно берегу вдаётся огромная серая скала с вертикальными стенками, в которую сильно бьёт основная струя. Сразу за ней расположен второй слив высотой 2 м, после которого сливаются правая и левая протоки.
На вечерней стоянке стало ясно, что у нас остается довольно много сэкономленной крупы. Адмиралы перестраховались. Чуть выше по течению за нами стояли КХТИ-шники, у которых еда закончилась уже неделю назад. Марат вызвался быть послом и отнес собратьям по веслу и спасжилету килограмм гречки и килограмм риса. Команда, уже давно попрятавшая миски на дно рюкзаков, была счастлива – наконец-то у них появилась пища!
Дальше расположена выходная шивера и река становится спокойной. Отсюда уже было недалеко до населенки. Казалось бы, на этом злоключения должны закончиться. Но не тут-то было. На очередном обеде Дима строгал какой-то колышек и сильно порезался – почти насквозь прошил кисть левой руки, пробил мышцы между указательным и большим пальцами. Обычно флегматичный, в этот раз Дима с чувством матерно высказался. И хотя Рустем Фаритович – по профессии врач - ловко перевязал рану, гребные качества нашего переднего гребца сильно упали. Как назло, я тоже пребывала с слабовменяемом состоянии из-за женского недомогания, а проще говоря, лежала в центре ката, свернувшись в клубочек и смешно пища от боли. Но, тем не менее, на следующий день мы дошли до населенки!
Река Снежная впадает в Байкал, а в месте этого впадения находится поселок Выдрино. Через реку в этом месте переброшен большой железнодорожный мост. Мы завороженно пялилсь на него, на людей, на дома – мы не видели всего этого целый месяц, мы чуть не погибли в тайге, и вот снова она - цивилизация!
Молодежи поручили разобрать катамаран, а взрослые ушли в поселок – отправить телеграмму встревоженной родне. Шутка ли – пропали где-то на неделю! Мы быстро расшнуровали гондолы, сдули их, вынули баллоны и надули снова – чтобы высушить. Сидя на останках нашего корабля мы переглянулись и только сейчас поняли что все закончилось, причем – на удивление благополучно. Как обычно не сговариваясь, мы с Марычем достали из рюкзаков наши офицерские ремни и вдели их в брюки. Оставив Диму караулить наше имущество,вдвоем гордо дернули в поселок.
Поселок представлял собой жалкое зрелище. Заброшенные покосившиеся домишки, одиноко бредущие люди опустившегося вида. Церковь с заколоченными окнами. Мы спросили, где найти магазин. Нас послали «к высоткам». Озадаченно, мы посмотрели в указанном направлении, но никаких высоток не обнаружили. Все то же жалкое и одновременно величественное зрелище – умирающий, нищий поселок на фоне взмывающей ввысь синей громады прибайкальских гор!
Оказалось, что высотками в одноэтажной деревушке называют трехэтажные многоквартирные бетонки о двух подъездах. В одной из них мы купили в магазине шоколадку, сигарет и мороженое. Шагая обратно к мосту, мы жадно ели мороженое и были абсолютно счастливы!
По возвращении на место антистапеля мы продолжили морально разлагаться: на свет Божий была извлечена шоколадка, ею мы поделились с Димоном, и, наконец, была сорвана фольга с сигаретной пачки «Союз-Аполлон особые». Нагло сидя на боящихся огня баллонах катамарана, мы курили впервые за долгие недели, заедая вожделенный дым шоколадом. Дима явно не понимал глубины нашего счастья.
Через некоторое время вернулись наши адмиралы, принесли водки и закусь. Помню, что я мыла в реке свежие помидоры. Потом устроили проводы изношенной обуви: в этом походе у Марата порвались берцы, а у меня – кеды. Кеды, кстати, удивительно, что прожили так долго: я в них шла почти весь этот поход, а до этого они еще несколько лет служили маме Марата! И тогда мы связали шнурками попарно берцы и кеды, и торжественно опустили их в воду. Течение было таким сильным, что мы ясно видели, как обувь, словно живая, побежала по дну в сторону Байкала. Будто бы шагали рядом, взявшись за руки, их хозяева-невидимки!
До станции из-под моста было 400 метров. Надев рюкзаки, мы поднялись на мост и почти сразу оказались на станции Выдрино. Билетов до Казани на этот день не было, взяли до Самары на легендарный поезд «Владивосток-Харьков». В здании вокзала мы ждали поезда несколько часов. Мы пытались спать, но тишину нарушал пьяненький мужичок, который громко сетовал на потерю коричневой сумки с хлебом. Через некоторое время он вспомнил, что в потерянной сумке были макароны. Потом – деньги. Но уж тут местные жители, видимо, неплохо знакомые с этим кадром, просекли, что тот нагло врет, давя на жалость. На его голову посыпались упреки в беспробудном пьянстве.
На станции мы встретились снова с КХТИ-шниками. Некоторые так торопились к населенке и еде, что даже не успели снять спасжилеты!
Уже было темно, когда подошел поезд. По расписанию, в Выдрино он должен был стоять всего одну минуту, поэтому мы приготовились быстро залезть в вагон и ждали на перроне с рюкзаками наизготовку. Но все оказалось еще круче: так как поезд сильно опаздывал, то возле станции он не стал размениваться на остановку. Он просто сбросил ход до 5-7 км/ч и открыл двери тамбуров! Как мы бежали, ух, как бежали! Не разбирая в темноте дороги, спотыкаясь, сгибаясь под весом рюкзаков, мы неслись за поездом. Поравнявшись с дверью тамбура, мы запрыгнули внутрь, вернее, нас втаскивал за рюкзаки крепкий дядька-проводник. Вагон, в который мы влезли, был не наш, но тратить время на проверку документов проводник не стал – понимал, что сначала надо людей в вагон втащить на ходу. Фамилия его была Ашордия, как сейчас помню, и весь он такой в отглаженной белоснежной рубашке, аккуратный, пузатый, неторопливый, был проводником чистенького купейного вагона. А наше место было в соседнем, плацкартном, по соседству с пьяными дембелями-матросами и неработающим титаном. Да и проводник был под стать вверенному ему хозяйству: заспанный, помятый, он спал, не снимая кителя, на нижней полке без матраса и белья. Его фамилия была Мамедов.
В дороге с этим разгильдяем произошла печальная, но поучительная история: поленившись написать прейскурант имевшихся в продаже печенек, шоколадок и кофейных смесей, проводник просто украсил образцами железную дверку титана. Надо ли говорить, что на следующей же станции витрина опустела, не принеся никакой прибыли продавцу?
После этого Мамедов куда-то исчез и его место занял другой проводник: высокий и крупный молодой украинец, в полчаса отдраивший запущенный вагон до зеркального блеска. И титан растопил, наконец-то!
Поезд «Владивосток-Харьков» уникален тем, что его маршрут, занесенный в книгу рекордов Гиннеса как самый длинный в мире железнодорожный маршрут, пролегает через территории трех стран: России, Казахстана и Украины.
На станции на территории Казахстана, мы за рубли накупили дынь и огромный арбуз в полметра в диаметре. Мыли этот арбуз втроем: я, Марат и Дима, стоя в промежутке между вагонами!
В Самаре нас уже ждал приехавший за нами на машине брат Асхата Анваровича – Ахат. По пути на вокзале мы с Маратом успели ухватить по коробке свежайших шоколадных конфет – в подарок мамам. До дома мы доехали уже без приключений, единственное что на выезде из самарской области на посту ДПС инспектор заглянул в машину, подозрительно осмотрел сидящих на заднем сидении трех людей в камуфляже, и на переднем – бородача неопределенной национальности. Спросил, как там нынче в горах, типа, пошутил так. Мы ответили, что в горах нынче все так же – стреляют.
Была уже глубокая ночь, когда мы с Маратом ввалились к моей маме. Она открыла дверь с подозрением, но уже через несколько минут радостная суетилась, наливая нам чай. Единственным нашим желанием было лечь спать, но на столе стояла вазочка с привезенными из Москвы конфетами «Красный Октябрь», а мы так давно не ели конфет! И мы посидели еще…потом еще. Потом рассвело потихоньку. Проспали мы в ту ночь около часа, а все остальное время говорили и говорили, рассказывали. Теперь, когда все злоключения остались позади, мы очень гордились собой и самим походом. Хотя мы спасовали перед речкой 4-ой категории и ее 6-и категорийными порогами, по здравой оценке, непосредственно пешеходная часть маршрута тянула уже даже не на 6-ую категорию сложности, а на первое прохождение! То есть рекорд! Этот вывод пролил прямо-таки елей на наши чувствительные к честолюбию души.
Моя мама, которая во время нашего похода гостила у своей сестры в Москве, оказывается, в то самое время, когда мы ломили без тропы и еды по просторам Бурятии…. приняла решение креститься. Причем внезапно так. Что они с сестрой и проделали успешно в одном из московских храмов. Вот так вот! А я ее до этого года два безуспешно уламывала, партизанку такую!
Уже значительно позже мы услышали, что сплав по Снежной 2003 года был назван «Сплавом смерти» из-за большого количества жертв. Как-то дико было узнать, что ребята, которые на первой стоянке возле хутора Байри подошли попросить у тебя соли, в полном составе вместе с катамараном улетели в ревущее горло водопада. Были и еще погибшие в других группах. На этом фоне наши собственные беды показались не стоящей внимания ерундой.Плохое, как правило, вообще быстро забывается или воспринимается потом не так. Это был отдельный мир из пяти человек наедине с тайгой, прибайкальской природой.
Мама внимательно смотрела на нас: словно бы оценивая – что изменилось после похода? Потом она призналась мне, что в разговоре с родней рассуждала о том, что совместно пережитые испытания открывают истинное лицо человека, и что после этого похода мы с Маратом, по ее мнению, или разбежимся окончательно, или уже не разбежимся никогда.
Да, некоторые выбирают при рождении сложный уровень. Я, наверное, не из них, но все же мне не дает покоя мысль: сейчас, через 11 лет снова оказаться на Снежной и взять у нее реванш: пройти эту красивую и упрямую байкальскую реку от начала до конца маршрута, сделав исключение только на обнос водопада с поэтическим именем «Хармын-Дулю».
/27.05.2014/
фото со сплава тут http://vk.com/album9830403_152382087