Алексей Баранов - драматург и братишка

Владимир Голдин
                Владимир Голдин

         АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ БАРАНОВ – ДРАМАТУРГ И «БРАТИШКА».

Читатель, интересующийся уральской литературой и ее персонами, вряд ли сможет удовлетворить свой интерес, просмотрев такие книги, как: «Писатели Среднего Урала».  Имя драматурга А. В. Баранова в этих книгах отсутствует. Между тем в 20-30-е годы прошлого столетия это имя часто мелькало на страницах местных газет и журналов и в афишах домов культуры и драматического театра  г. Свердловска (Екатеринбурга).

Это был плодовитый писатель, один из первых членов литературной группы при газете «На смену!», активный член уральской ассоциации пролетарских писателей. Баранов вместе с коллегами того времени часто выступал со своими произведениями по местному радио, в рабочих аудиториях, проводил литературные консультации для начинающих авторов, был членом ревизионной комиссии УралАПП.

Алексей Васильевич писал в основном пьесы, но иногда с ним дружила и поэтическая Муза. В начале 30-х годов, в газете «Уральский рабочий», тогдашний руководитель областной писательской организации Н. Харитонов отмечал, наряду с другими, «огромный путь роста» драматурга А. Баранова, упомянув его пьесы «Боевики» и «Причалы».

Но уже в 1935 г. Алексея Баранова на всех писательских собраниях стали называть «вражеским элементом», «контрреволюционером» сумевшим обманным путем проникнуть в стройные, идеологически чистые ряды пролетарских писателей.

В чем дело? Откуда в Свердловске появился драматург Баранов? Кто он такой?
Для многих столица Урала в 20-е годы была местом жизни по принуждению. Многих тогда меньшевиков, эсеров и провинившихся перед партией лиц ссылали на Урал. Не обошла судьба стороной и А. В. Баранова, но он не был эсером, меньшевиком. Он был… но все по порядку.

Алексей Васильевич был политическим ссыльным, которого отправили в 1924 г. в Свердловск на исправление на три года, но он здесь остался до конца дней своей жизни. Наверно, мало кто знал подробности его биографии. И как он стал драматургом, остается, пожалуй, тайной и до сих пор.

Правда, отдельные поступки загулявшего драматурга настораживали не только коллег по литературному цеху, но и удивляли прохожих на Главном проспекте города, возле главпочтамта, где иногда появлялся человек, не особенно крупного телосложения, с шапкой в протянутой руке, и жалобно канючил: «Подайте, Христа ради, матросу Балтфлота, старому члену Реввоенсовета».

Такой поступок у некоторых членов союза писателей вызывал раздражение, у других любопытство: «как это - матрос Балтфлота, член могущественного Реввоенсовета и оказался в сухопутном тыловом городе?».

Такие, в общем-то, курьезные поступки не имели под собой никакой политической подоплеки, напротив, их можно было воспринимать как шалость взрослого человека, ведь именно так мы воспринимаем поступок одного из толстовских героев, когда он пил шампанское на подоконнике открытого окна, на каком-то там этаже.
Но на дворе был 1935 год и советская власть, и это не стоит забывать. Такие шалости А. Баранова можно было использовать отдельным людям в корыстных целях. Что и произошло. Некто ссыльный белорусский писатель Никонович попал в дружескую компанию драматурга  Алексея Баранова, поэта Ивана Антонова-Изгнанника и еще двух бывших офицеров царской армии - не писателей, но связанных с издательской деятельностью, и естественно, не обошлось без Бахуса.

Как известно, русские мужики в дружеской компании, какие бы проблемы не обсуждали, обязательно, в конце-концов, переходят на политические темы.
Бдительный ссыльный писатель Никонович сообщил куда надо о том, что матрос и драматург заявил: «сейчас настали крайне тяжелые времена и писать сейчас чрезвычайно трудно, что атмосфера сейчас такая, что-либо надо подхалимничать, либо драться».

Поэт Изгнанник вообще разошелся и заявил крамолу: «Горький продался Сталину», «Советская власть – это жидовское царство». Дружеская компания после таких разговоров быстро распалась, две трети ее были доставлены по известному адресу, а одна треть была оставлена в покое, т. е. писатель Никонович, и почему-то всегда виновный, и неуловимый Бахус.

После этого в союзе писателей Свердловска заговорили: «… вскрыта контрреволюционная группа, возглавляемая Барановым и Антоновым», а соответствующие органы вынесли приговор: Антонову-Изгнаннику – 8 лет трудовых лагерей, остальным по пять. Через год трое из осужденных вышли на свободу. Следы старого поэта Ивана Николаевича Антонова-Изгнанника затерялись в советских лагерях, теперь уже окончательно. 

Возникает вопрос: «Почему же их все-таки выпустили?»
Конечно, в этом оказался «виноват» А. Баранов. Поскольку он – это живой музейный экспонат Октябрьской революции, переселенный в Свердловск. Если перечислить все его должности, занимаемые им в 1917-1923 годах, то потребуется несколько страниц.

Тем не менее, выборочно перечислим: «А. В. Баранов член РСДРП (б) с 1914 по 1924 гг., член комитета Движения (март 1917), делегат 2-го Всероссийского Съезда Советов (ноябрь 1917), член Военно-Революционного Комитета г. Петрограда (ноябрь 1917), член ВЦИК (декабрь 1917). Председатель Центробалта (1917), делегат 1-го Всероссийского съезда моряков (1917), член Совета Двенадцати (Адмиралтейского Совета), член РВС Балтфлота (февраль 1919). Член РВС Черноазфлота (июль 1920), Комендант Севастопольской Морской Крепости (ноябрь 1920), Начальник обороны Крыма (декабрь 1920), член РВС Черноморского флота (1921), Начальник Учебного отряда Балтфлота (январь 1922), Начальник Управления Военно-Морских учебных заведений (1923)».

Остановимся, но это еще не все. Просто дух захватывает от такой головокружительной карьеры балтийского «братишки». Для сомневающихся: Сам о себе человек может написать и не то. - Отвечаю. Все это зафиксировано в сборнике «Красный Балтийский флот 1918-1923. Издание Морского Комиссариата.

В 1924 году А. Баранов делал попытку восстановления в партии. Его в этом начинании поддержали 12 морских высокопоставленных чинов, в том числе будущий легендарный Иван Папанин.

Из этих документов, заверенных печатями и подписями, узнаем, что «Баранов был членом ВЦИК – 2, 3, 4, 7 созывов. Председателем военной секции Петросовета». Баранов «блестяще выполнил задание Ленина-Свердлова. Вместе с ЦК Кубано-Черноморского исполкома потопил Черноморский флот». А дальше - еще больше. Оказывается: «В частности тов. Баранов непосредственно возглавлял руководство боевыми действиями по взятию Зимнего Дворца, гардемаринских и юнкерских училищ и боев под Гатчиной, Пулковым и Царским Селом, с войсками Керенского и генерала Краснова.

Руководил подавлением белогвардейского восстания в Красной Горке».
Алексей Васильевич написал пьесу «Сталин и Красная Горка», экземпляр которой хранится в государственном архиве Свердловской области. В ней он отдает пальму первенства Сталину, но, тем не менее, читая пьесу, постоянно ловишь себя на мысли, что действительно боевыми действиями руководил Баранов, а не Сталин. Баранов только постоянно согласовывал свои намерения со Сталиным, который находился в Питере, а не на линии огня, или ставил его в известность о случившихся событиях.

Ну, а если задуматься над всем выше сказанным, что же получается?..
Взятием Зимнего Дворца, как утверждается всей официальной советской историографией, руководил Антонов-Овсеенко. А здесь Баранов. Да и во всех пригородах Питера наводил новый советский порядок все тот же «братишка» Баранов. А Черное море? А потопленный флот? а Крым? Действия Баранова в октябрьские дни и гражданской войне слишком заметны и многим мешали в утверждении своей личности в революционной истории.

Уж слишком близко был Баранов к сильным людям революции. Слава, она не всегда достается тем, кто ее выносит из огня. Может поэтому, прежде всего, Баранова сослали на Урал.

Баранов арестован, на допросе не признает своей контрреволюционной деятельности, однако осужден на пять лет. В такой ситуации здравомыслящий человек вспоминает о тех, кто мог бы помочь в трудную минуту. К самому вождю всех народов Алексей Васильевич обратиться поостерегся, хотя и был лично с ним знаком.

И тогда он обращается из свердловской тюрьмы, камеры № 70 с письмом к В. А. Антонову-Овсеенко. С этим человеком его судьба сводила многократно. И на Балтийском и на Черном морях, Антонов-Овсеенко командовал войсками юга России в 1918 году. Командовал Украинским фронтом, и в 1923 году их пути вновь явно перекрещивались, поскольку Антонов-Овсеенко был начальником Политуправления Ревсовета Республики, а Баранов – начальником Управления Военно-Морских учебных заведений.

Письмо Баранова интересно тем, что оно раскрывает еще новые подробности его революционной деятельности и вскрывает источники его уральских несчастий.

Читаем выборочно: «В мае 1917 г. мы часто, - пишет А. Баранов, -  встречались в Гельсинфорсе. В октябре 1917 г. Вы лично направили меня в оргкомитет по созыву съезда советов северной области. Вместе с Караханом я блестяще выполнил Ваше поручение. Но особенно ярко Вы должны помнить наши встречи в Смольном в октябрьские дни. Это Вы поручили мне связь с Дыбенко (с Центробалтом), через Вас мне было дано задание арестовать Гучкова, Милюкова и Бурцева. Бурцев был арестован. Гучков и Милюков удрали.

Когда я с десятком Кронштадских матросов привез Бурцева в Петропавловскую крепость, Вы обратились ко мне: «Баранов, вы не командор?» Помню, я ответил: «Я гальванер, но если нужны командоры, они найдутся. Оказывается, нужно было дать несколько залпов по Зимнему, и я выделил по Вашему приказанию двух командоров, которые, кажется, и обстреляли Зимний».

Оказывается, Баранов, имел отношение еще и к историческому выстрелу по Зимнему. Но обратите внимание, совершенно новая историческая деталь. Все знают, так нас учили в школе, по Зимнему стреляли с крейсера «Аврора», а здесь, «кажется», бабахнули с Петропавловской крепости. И какая скромность со стороны Баранова, и это понятно, в его то положении. Он не напоминает о взятии Зимнего, о чем прямо утверждают его бывшие товарищи по октябрьским дням, но он говорит о таких мелких исторических подробностях, которые известны только посвященным.

Далее он продолжает: «Так вот, я Алексей Баранов – сподвижник Ваш и Дыбенко по Центробалту, член Петроградского ВРК в октябрьские дни, член Балтфлота, комиссар морских сил Черного и Азовского морей в момент борьбы с Врангелем и, наконец, член ССП до момента своего ареста сижу в тюрьме».

Так закончилась историческая часть письма. Далее А. Баранов объясняет мотивы своего ареста, которые кроются в его конфликте с руководством писательской организации. А. Баранов, как член ревизионной комиссии Свердловского отделения ССП, проводил проверку состояния финансовых дел организации, однако руководитель организации на заседание ревизионной комиссии прийти отказался, и начал, со слов А. Баранова, мстить ему. «И вот, отлично зная, - писал А. Баранов, - что я выслан, был на Урал по делу моей жены, связавшейся с эстонцами, которые оказались шпионами… руководитель начал главным образом через Никоновича, распространять слух по городу о том, что я троцкист…».
Вот они причины ареста, - наговор и конфликт.

После обращения А. Баранова к В. Антонову-Овсеенко, он был освобожден из-под ареста и судимость снята по решению Верховного Совета РСФСР. Ему, если так можно сказать, повезло. Случись этот арест на два года поздней, и за героя октябрьских дней некому было бы заступиться. В. Антонов-Овсеенко был арестован и расстрелян, как многие товарищи А. Баранова. Как в дальнейшем утверждал Баранов, он пострадал не от культа личности вождя народов, а от «кабаковской банды».

Революционный дух драматурга и «братишки» не был сломлен текущими невзгодами. Он еще написал с десяток пьес, которые шли на сценах свердловских театров и дворцов. Одна из них - «Уральская свадьба» была даже отмечена поощрительным вознаграждением на Всесоюзном конкурсе на лучшую пьесу, как сообщала газета «Правда» 9 мая 1941 года.

Высоко летал и много испытал Алексей Васильевич Баранов, но ему не везло в отношениях с женщинами. Из-за поступка первой жены он был лишен всех званий, исключен из партии и сослан в Свердловск. Вторая жена тоже покинула героя революции и уехала с другим мужчиной в город Курган. Доставалось ему на писательских собраниях и от женщин писательниц. До самой последней минуты жизни его терроризировала за излишнюю жилплощадь женщина – комендант.

Алексей Васильевич тихо ушел из жизни в 1954 году и могила его затерялась среди сотен других безымянных холмиков, поглотив от людей всю его героическую биографию революционера и все, некогда популярные драматургические произведения.