«Забудь про все, забудь про все,
Ты не поэт, не новосел,
Ты просто парень из тайги -
Один винчестер, две ноги.
Тайга вокруг, тайга - закон,
Открыта банка тесаком,
А под ногами сквозь туман
Хрустит хребет Хамар-Дабан»
/Ю.И.Визбор, "Хамар-Дабан"/
***
«За кедровой стеной, за тайгой безбрежною,
Да за скальным хребтом в облачной дохе
Затерялась река, что зовется Снежная,
А по-местному ей имя - Удулхэ.»
/Я, грешная , песня "Удулхэ" http://stihi.ru/2009/04/08/1454/
***
Эту историю можно смело назвать началом моего знакомства с водным туризмом и началом моей туристической жизни вообще. Начала я, как вы увидите, очень круто, сразу с реки 4ой категории сложности, как мне иногда начинает казаться, уровень «master» я выбрала вообще при рождении.
Итак, летом 2003 года собралась команда из пяти человек. Надо сказать, что я была в ней единственным «чайником», ни разу еще до сих пор не державшим весла: наши адмиралы Асхат Анварович (АА) и Рустем Фаритович (Мурзик) на тот момент имели уже 20-летний стаж водных походов, сын Асхата Марат – мой ровесник - ходил с отцом на реки с 15-летнего возраста (и даже утверждал, что впервые на катамаран был посажен в 3 года, где успешно один раз взмахнул веслом и шлепнулся в водичку), а Дима - одногруппник Марата – в прошлом 2002 году успел с той же компанией сплавиться по реке Хара-Мурин, то есть, какой-никакой опыт уже приобрел. А я мало что «чайник», так еще и девка. Поначалу АА был против, но вдвоем с его сыном нам удалось добиться моего участия в экспедиции.
К столь серьезному походу необходимо было подготовиться, поэтому мы с Маратом, в тот момент студенты-энергетики, не просто балдели на каникулах, а делали свою часть работ: сушили для похода хлеб и делали сидения для катамарана. Дима гнул колышки для палаток. О том и другом поподробнее.
Как известно, каждый грамм веса в походе на счету, так как тащишь ты все это на себе. Катамаран облегчить невозможно. Необходимый набор одежды и снаряжения – тоже. Как ни крути, а положено 3 комплекта одежды и 2 комплекта обуви. Поэтому туристы изобретают способы, как можно облегчить вес продуктов. Лучше всего это сделать путем высушивания – зачем нести с собой воду? Сушится к примеру, вареное в мантоварке мясо – делается сублимат, так же поступают с хлебом.
Итак, берем кирпичик черного бородинского хлеба (маленькие такие, вполовину меньше обычных кирпичей), стоймя разрезаем пополам вдоль, а дальше каждую половинку нарезаем (не до конца, а только до корки) на 10 кусочков. Вся эта «книжка» разворачивается, просыпается солью, далее – кладется в духовку. Потом – для выпаривания влаги – на несколько минут в микроволновку. Потом – снова в духовку. Потом – снова в микроволновку. Цикл повторяется несколько раз, быстрая замена буханок в микроволновке и духовке достигается ценой обожженных пальцев, духовка постоянно открыта и жара стоит в кухне просто адская. В конце высушенный до звона хлеб складывается обратно половинка к половинке, как было до нарезки, оборачивается бумагой и перетягивается крест-накрест поверх синей изолентой. Таких буханок надо много, порядка 15 штук. Все ломтики должны быть одинаковы, то-то мы и шуровали ножом, вымеряя толщину по линейке, ей-Богу не вру.
Процесс изготовления сидений происходил на лоджии АА, сам он в нем не участвовал – только показал нам с Маратом как это должно выглядеть. Сидение из дюралюминиевых трубок представляло собой полую пирамиду с треугольным основанием , на которую крепился еще маленький лист дюраля, обтянутый пенкой. На этом маленьком сидении и предстояло помещать задницу. На передней трубке основания нужно было закрепить коленную привязку, состоящую из гибкой стальной полосы. Во время изготовления сидушек я изучила технику работы электродрелью, и благодаря разлитию ацетона (в котором вымачивалась для мягкости ПВХ-трубка, которую предстояло надеть на стальную полосу коленной привязки) получила опыт наркотических глюков – к примеру, смотрела мульт про Громозавров по невключенному телевизору.
Ближе к отъезду стало ясно, что прямых билетов на поезд «Москва-Улан-Удэ» достать не удается. Дата отодвинулась еще на несколько дней, мы с Маратом злились, выплескивая эмоции в ножевых и рукопашных тренировках в парке Урицкого. Это помогало, но не очень. Наконец, нам сообщили дату отъезда – добираться до реки предстояло с пересадкой в Екатеринбурге. В опустевшей на время дачного сезона квартире Марата были устроены на редкость пьянские проводы нас в поход. На следующий день я попрощалась с мамой на автобусной остановке, прыгнула в ПАЗик и поехала к Марату, там уже лежал мой рюкзак и откуда нас уже должны были забрать на вокзал. Трогательную сцену прощания прохожие, видимо, восприняли как проводы матерью сына в армию – я была в камуфле и берцах, со спортивной сумкой и короткой стрижкой – за недельку до похода я постриглась «под орех».
Только на вокзале я впервые попыталась поднять свой рюкзак… и не смогла этого сделать. Он был невероятно тяжел. Я не представляла, что 110-литровый тубусный полурамный «Таежник» можно набить до такого состояния. Стало как-то неуютно. Сохранить лицо мне помог один из провожающих нас друзей АА и Мурзика – просто донес рюкзак и забросил его в вагон. Приключения начинались.
Всю дорогу до Екатеринбурга мы активно отмечали начало похода. В итоге я обожралась и напилась так, что ни на еду, ни на спиртное смотреть не могла еще как минимум сутки. Ночью мы с Маратом в четыре глаза пытались высмотреть в заоконной темноте столб «Европа-Азия», но безуспешно. Смешно, наверное, мы выглядели: носатые, одинаково стриженные, в мятом камуфле – прилипшие носами к вагонному стеклу. В Екатеринбурге у нас было несколько часов между поездами, и в эти часы АА втиснул культурную программу: автобусную экскурсию по городу, посещение зоопарка и кинотеатра «Спутник». Из экскурсии запомнилось мало, помню только то, что мы пешком проходили мимо строящегося Спаса-на-Крови, и мне очень хотелось туда зайти, но из-за спешки не удалось. Зоопарк очень понравился, только потом я узнала, что Свердловский зоопарк входит в фонд Дж. Даррелла, который занимается возрождением и сохранением исчезающих видов. Очень повеселил в ряду кошачьих вольер с надписью «кошка домашняя» и двумя откормленными серо-белыми мурками. Бегемот, кушающий морковку. Куча всяких цапель и аквариум с пираньями в кафе. В кино очень хотелось спать, несмотря на долби-эффект, и я до сих пор не знаю, чем окончился фильм «Терминатор-3».
В дороге до Мурино молодежь и взрослая часть команды оказалась в разных купе, с нами в Улан-Удэ ехала бабушка с внуком Дениской, которого Марат учил фокусу с исчезающей в ладони ложкой и веселил анекдотами. Бабушка пристально изучала нас, и, заметив на мне крест, спросила, кто мы по национальности. Я рассказала, что среди нас есть русские и татары, русские – христиане, татары – мусульмане. Бабушка еще больше удивилась. Оказалось, что сравнивая внешность, она сделала вывод что Рустем Фаритович – отец Димы, а мы с Маратом - дети Асхата Анваровича!
Байкал, к своему стыду, я видела только из окна вагона, когда поезд летел по Кругобайкалке. Помню вырубленный в горах тоннель. Вышли мы на станции Слюдянка и, наверное ,могли бы сходить на берег озера, но АА так быстро договорился с шофером о заброске на реку что мы едва-едва успели переодеться в ВВЗ-комплекты да сбегать купить сигарет в поход. Да, еще важный момент – в Слюдянке не было любимого нами с Маратом в те времена «Союз-аполлона», поэтому мы схватили блок красного «More». Здесь была допущена роковая ошибка с количеством, так как выходило из расчета – две сигареты в день на человека. Сколько раз мы проклинали эту свою ошибку, но об этом – после. Мы погрузили рюкзаки в машину и уселись сами. Водитель – урожденный наш земляк, только из Челнов – эмигрировал в Прибайкалье много лет назад. Заброска до Лангутайских бродов заняла часа четыре. Дальше водитель отказался ехать, мотивируя тем, что машина не пройдет по грязи. Дальше мы пошли пешком, но недолго – через несколько десятков метров мы встали на берегу Лангутая.
Здесь было решено заночевать и подготовиться к форсированию водной преграды. Надо сказаться, что в этом месте Лангутай отличается приличной шириной и очень сильным течением, поэтому в рюкзаки мы вложили «непромоки» - непромокаемые мешки из ткани-500, завязали чуб двойным перегибом, а также натолкали туда надутых баллонов из спасжилетов – рюкзаки должны были переправляться по воде. А пока что мы заночевали: Асхат Анварович и Рустем Фаритович в одной палатке, я, Дима и Марат – в другой. Кроме того, обнаружилось тоскливое западло: ради экономии места и веса на троих у нас было два состёгивающихся спальных мешка! С длинным двухметровым Димоном в двойном спальнике втроем было очень тесно, и я нифига не выспалась, потому на следующее утро была злая и плохо соображала. Увы, нравилось мне это или нет – нам предстояло спать таким образом еще месяц. По прямой без учета рельефа от точки заброски до реки было около 50 км.
На следующих день АА и Мурзик наладили переправу. Первым по ней пошел Марат, но был пойман течением на середине и, несмотря на то, что парень он был физически крепкий, полоскался там до тех пор, пока к нему по веревке не прошел отец и не помог выбраться обратно на берег. После того как стало ясно, что скорость течения очень велика меня, с моими 50-ю кг веса решили по примеру рюкзаков, сплавить на спасе с карабином. На меня надели спас, надули его, и застегнули на плече веревку с карабином. Я шагнула в ледяную воду, тут же меня подхватило и понесло течением вдаль, но тут с другого берега меня подтянули за веревку. Выбравшись на берег мокрой, я собиралась просушить обувь и отжать носки, но мне не дали этого сделать, объяснив, что впереди еще много бродов, ноги так и так вымокнут, а идти в мокрых берцах скоро станет привычно, так как на ходу они согреются теплом тела. Скоро действительно стало жарко, так как поднимались мы в гору. Мой рюкзак с первых же минут зарекомендовал себя полным говном, так как кренился на бок, несмотря на правильную укладку, а при его весе (порядка 30 кг) и габаритах (в надетом состоянии он возвышался над моей макушкой сантиметров на 40)это создавало огромные трудности передвижения. Стояла хмурая влажная байкальская погода, когда мы останавливались на отдых – от нашей одежды шел пар. АА назвал нас «парнушниками». Посмеялись.
Нам предстоял самый тяжёлый участок пути до Снежной. Тропа проходит по левому берегу реки Лангутай, который обрывается в реку многочисленными бомами - скалами, затрудняющими путь по берегу. Первый из них – самый высокий. Тропа круто поднимается вверх, под прямым углом, и тут же спускается вниз. Скорость передвижения ничтожна, без помощи рук такие препятствия преодолеть невозможно. При нашем уровне воды в реке ничего было и думать обойти по воде эти препятствия, и пришлось тащиться по тропинке, ныряя вверх-вниз по бомам, которых было много, путь состоял из череды постоянных подъемо-спусков через складки местности. Из рассказов бывавших здесь взрослых я поняла, что по разные стороны одного и того же перевала может быть разная погода: зацепится тучка за гребень хребта, дальше пройти не может, вот и поливает склон под собой, а с другой стороны гребня – солнышко светит! Несмотря на убойную тяжесть рюкзака, я старалась идти так же быстро как остальные – потому что мне верилось в солнышко на другой стороне перевала. Тут произошло еще одно печальное событие: так как берцы были мне на 2 размера больше (38-ой на мой 36-ой плюс носок), то, в конце концов, я растянула ахиллесово сухожилие на одной ноге и стала сильно хромать. Идти и так было нелегко, а теперь стало откровенно больно. Это здорово повлияло на скорость перемещения, поэтому меня переставили из конца строя в середину. К сожалению, за перевалом не оказалось солнышка, пришлось тащиться под мелким моросящим дождем.
Постоянно мокрые ноги меня не устраивали, и хотя проблему надевания мокрой обуви и носков можно было решить простым подогреванием на костре, этот вариант меня не устраивал. Вместо этого каждый раз, оказываясь у костра, я старательно и упорно сушила шерстяные носки. Несколько раз мудрые и опытные люди говорили мне, что я страдаю фигней, но я была упорна. Через несколько дней подобного обращения я заметила, что с носками происходит что-то не то: они стали плотными и как будто меньше. На четвертый день носки пришлось выбросить, потому как они налезали мне только на ладошки!
Поворотной и определяющей точкой маршрута является гора Хан-Ула или «Владыка туч». Это самая высокая точка хребта Хамар-Дабан. Если от нее пойти к северу – в нашем случае – вправо, то можно попасть на другую сплавную речку – Хара-Мурин «Черная лошадь». Если же пройти прямо – то оказываешься на речке Нитяная, идешь вдоль нее строго на юг – то это будет маршрут на Снежную.
Солнышко выглянуло только на следующей стоянке у реки. Здесь в Лангутай справа впадает река с эротическим названием «Голая», почти такой же ширины, что и основная река. На солнечное тепло стали слетаться бабочки – крупные, яркие, они совершенно не боялись людей. Я плеснула на ладонь сладкий кофе и бабочки стали преспокойно ползать по мне, слизывая лакомство крошечным язычком, который высовывался у них из кончика хоботка. Это даже сфотографировали, но, к сожалению, фото не получилось – видимо, подмокла пленка. Так что нет у меня фотографии Людки, засиженной бабочками. Что очень странно, потому как другие фотографии с Голой получились.
От Голой до следующего крупного правого притока Лангутая - реки Нитяной 11 км. Бомы попадаются более низкие. Напротив устья Нитяной также есть стоянка с баней.
Походная баня делается так: вначале из камней складывается печка-каменка, в которой разводят огонь. Огонь горит много часов, камни раскаляются. Когда печь готова, вокруг нее землю выстилают кедровыми или еловыми лапками, ставят каркас, а на него натягивают тент от палатки. На каменке можно согреть и котелок с водой, и поддать пару, и подогреть веник. В бане только парятся. На берегу можно намылиться, а вот смывать мыло придется уже в ледяной реке, прыгнув в нее с берега. Я на тот момент не знала этого, поэтому извела на себя несколько котелков, долго и нудно подогревая воду для мытья на каменке. После бани развели немного спирта, и наш адмирал порадовал нас песней про «окурочек с красной помадой», чем вынес мозг всем, кроме флегматичного Димона.
После Нитяной нужно было снова перейти Лангутай вброд, но здесь это было легче сделать, ибо река становится не такой полноводной. Перейдя вброд, мы побросали осточертевшие рюкзаки и пошли смотреть верховья, состоящие из шикарных водопадов.
Следующей в Лангутай впадает река Бильчир. После Бильчира начинается еще один сложный участок: подъем вверх в горы по серпантину. Примерно в это время я ухитрилась растянуть ахиллесово сухожилие на второй ноге, и дальнейший пешак стал для меня мучением. Для утешения Марат поймал мне лохматую гусеницу, которая здорово напоминала кошку. Обстановка в группе портилась, Асхата Анваровича и Рустема Фаритовича явно не устраивала низкая скорость нашего движения, я снова стала отставать. На какой-то из стоянок произошел эксцесс, едва не приведший к расколу группы. Дело в том, что несмотря на то, что адмирал, заботясь о высвобождении места для полезного груза, велел подвязывать штаны веревочкой, мы с Маратом отправились в поход, поскрипывая офицерскими ремнями. Нет слов, в городе штука классная, но в условиях, где каждый грамм на счету – непростительно тяжелая. Я полезла в рюкзак и не обнаружила там искомой детали амуниции. В точно такой же ситуации оказался и Марат. Вместе мы потребовали разъяснений у АА, тот заявил, что выбросил ремни. Последовала вспышка бешенства, перебранка и едва не дошло до мордобоя. В итоге мы выяснили, что ремни преспокойно лежат у АА на дне рюкзака. Инцидент был исчерпан. Далее были приятные события – с разницей в 3 дня мы поздравляли наших именинников: Диму – 4го августа и Марата -7го августа. Марату подарили нож "Смерш", а Димону вручили классный водонепроницаемый фонарик. От себя я пришила Марату на олимпийку бантик из конфетной фольги и для прикола – умыла черникой, которой росло под ногами столько, что за всю жизнь не сожрать.
На перевале «Лангутайские ворота» все повалились в лежку, а фото отдыхающей группы, сделанное АА, вошло в историю как «Канкан под кедриком». Ноги болели до слез. Поднять меня смог только Марат, предложив пойти поискать эдельвейсы. В итоге мы нашли какие-то цветочки со слегка лиловатыми кончиками. Я спросила – есть ли внутри семечки, на что АА меня тут же подколол, что мол, все б мне пожрать только.
С перевала был шикарный вид на долину Лангутая, который запечатлен на наш старенький «Зенит». На перевале тропа переходит границу Иркутской области и Бурятской Республики. Замученные фотографии наших рож в местном кедраче получили название «Асхат и его отважные псы-Банданасы». Кроме черники здесь буйно росла голубика, отличавшаяся внешне от черники только размером. В остальном вид куста, форма листьев и ягод и даже вкус – были один-в-один, только голубика ровно в 2 раза крупнее.
Вообще, Лангутайские ворота - самый высокий перевал на маршруте. Он представляет собой широкий проход в горной цепи. С перевала открываются великолепные виды на долину Лангутая. Есть тур. На перевале тропа переходит границу Иркутской области и Бурятской Республики. Следующий перевал называется Нухен-Дабан или «Хребет нос».
Перевал Нухен-Дабан очень пологий, а перед ним находится озеро Ара-Буректай, тропа к нему не спускается. После седловины начинается пологий спуск, затем тропа пересекает реку Нухен. За Нухеном начинается большой заболоченный участок, часто по кочкам или кустам. Под толщей болотной грязи нащупываются старые деревянные гати древнего почтового Игумновского тракта, функционировавшего ещё в 30-х годах нашего столетия. Этот тракт проходил до самого Мурино, но его следы встречаются только на этом участке. Это место Асхат Анварович и Рустем Фаритович именовали «Чавкающий ужас». И было с чего: стоит сделать шаг в сторону с деревянных останков тракта, нога по самое бедро уходит в крепко держащую ее жижу. Я проваливалась дважды, само по себе это было бы скорее смешно, чем страшно – в конце концов я знаю, как вести себя при попадании в болото – нужно немедленно лечь, но растянутые ноги приходилось вытягивать из трясины со слезами. Грязь хватала за берцы, держала ногу как в тисках, и при вытаскивании растягивающая нагрузка попадает как раз на поврежденный голеностоп. В конце концов, мальчишки сняли с меня рюкзак и оттащили его подальше от болота, а сама я уже как-то выдралась из объятий «Чавкающего ужаса».
После болота тропа шла через лес к реке Нухен, переходит через неё по камням практически в месте её впадения в реку Юнкуцук (Барун-Юнкуцук), которая уже является притоком реки Снежная. Это было очень красивое место. Но мне на этом участке стало совсем худо: ноги болели так, что приходилось часто останавливаться и отдыхать. Вместе со мной шел Марат, практически вел за руку. На этом участке группа ушла далеко вперед, а мы с пугающей скоростью уничтожали запасы драгоценных сигарет, в надежде, что никотин немного приглушит боль. Переходили Юнкуцук мы так же - держась за руку, ледяная горная вода немного отбивала боль, но течение снова тревожило мои растянутые связки, посему Марат шагал по дну, а я, держась за него - по возвышающимся над водой камням. Как только мы выбрались на правый берег Юнкуцука, я с воем стащила обувь и некоторое время не то чтобы ходила, а, скорее, криво прыгала по мягкому мху. Здесь чуть подальше от брода, в лесу сделали стоянку. Я набрала грибов, вначале меня испугали их синеющие на воздухе срезы, но АА быстро успокоил всех, пояснив что это – «сатанинский гриб» и он съедобен, просто пугающе выглядит. Одновременно с охотой на «гомбы» АА и Мурзик рыбачили. Название реки Юнкуцук недаром в переводе означает «много рыбы» - за какие-то полчаса они натаскали на берег отличных толстеньких хариусов. Потрошить их вышли всей группой, и хотя при этом использовался гуманный метод умерщвления рыбы – отрубание головы, все равно мне было не по себе. Внутренности выкинули в воду, во избежание визита охочего до падали мишки. Возле самого берега на дне что-то блестело, это было похоже на золотистые искорки. Потом мы нашли на берегу несколько почерневших старательских сит, и все стало ясно. Золотой песок!
Пойманного хариуса закоптили в закрытом крышкой котелке на рябиновых опилках. Самое неприятное было потом отмывать с мылом котелок-коптильню в ледяной воде – было как раз мое дежурство по лагерю. Запах рыбы вывести было довольно непросто.
На следующий день я попыталась надеть берцы, но поняла что это невозможно – опухшие щиколотки просто не полезли в голенища. Ненавистные армейские полуботинки производства Чувашского ХСНа были затолканы глубоко в рюкзак, а на смену им извлечены махонькие зеленые тряпичные кеды. Кеды хороши были тем, что не перетягивали травмированные связки, но плохи своей тонкой подошвой. К счастью, дальше дорога была хорошо раскатана вездеходом, и подъем на перевал Байри я прошла сравнительно быстро и весело. На спуске с этого перевала, который представляет собой густой лес, довольно непросто затормозить, сбегая вниз по склону. Был страшненький момент: разогнавшись, я попыталась остановиться, уперевшись руками в ствол обломанной березки. Но едва я дотронулась до дерева, как оно к моему ужасу хрустнуло у основания – это оказался пустой берестяной «рукав» с выгнившей сердцевиной. Как я сумела перенести центр масс назад и предотвратить падение – ума не приложу.
Отсюда до Снежной оставалось совсем немного пути и вскоре мы увидели хутор Байри – единственное человеческое жилье на много десятков километров вокруг. Вообще-то это не совсем жилье – тут живут двое егерей. Здесь, в километре от хутора, мы и встали на стоянку для стапеля – постройки катамарана.
/26.05.2014/
продолжение истории: http://www.proza.ru/2014/05/27/1713