Вспомнил вновь я давний день весенний -
Мать сходила в этот день с ума;
День нежданных страшных потрясений,
От последнего отцовского письма.
Постучался почтальон негромко,
«Похоронка», и еще письмо….
Надо ж так! Что вместе с «похоронкой»,
Будто кто-то делал все назло….
С «похоронкой» было все понятно,
Мать неграмотная, тоже поняла.
Вот, с письмом…, не объяснишься внятно –
Как ни объясняли, не вняла….
Сотню раз ей все перечитали,
Комментировала вроде, без конца….
Злилась, плакала, и плохо стало -
Хоть уже и не было отца…
* * *
Бодрое письмо, не сразу скажешь,
Что солдат, измучен был войной;
Там он радовался - показалось даже,
Близкий миг победы тут виной.
А у нас, кто слушал, ощущенье –
Он писал письмо там не один;
Он писал о скором возвращенье,
Он писал: - «Вот-вот падет Берлин….
- Праздник мы на все село закатим
И никто не будет обойден…
И пускай последнее затратим –
Но в дальнейшем будет все путем!
Мир отстроим – будем все трудиться,
Будет все по-новому теперь;
Так отстроим, будем все гордиться,
А войне закрыта будет дверь»….
* * *
Злилась, и читать вновь заставляла:
- Лучше бы о жизни что спросил,
Праздников ему как видно мало…,
Возмущаться даже, нету сил!
Но отец не ведал, что творится,
Край остался сказкой для него…
Кто не ведает, тому-то все простится,
И далек покойный от всего…
Голодали мы, от холода страдали,
С месяц…, умер Герман, средний брат.
Мать писала – но дошло едва ли,
Был в неведенье о том солдат…
Он ушел в неведенье счастливом,
Если счастьем можно то назвать…
Он покинул мир несправедливый –
Может Бога к совести призвать….
* * *
Ну а мать к письму все возвращалась,
Зная, что отца уж нет в живых;
Плакала, молилась, возмущалась –
И смотрелась дико для иных.