Каким же бывает утомительным ожидание, наверное, это одно из самых тяжелых испытаний, посланных нам. Еще страшнее становится, если начинаешь понимать, что ожидание это, самое последнее.
Обыкновенное автодорожное полотно, по которому день и ночь течет поток машин. Кто куда едет, и что за мысли роятся в головах у тех, кто сейчас находится в своем собственном железно-техническом мирке, никому нет дела. Плывет этот железный мир организованным потоком, главное принимать грамотные решения, да маневры выполнять безошибочно, тогда этот гигант прогресса не будет останавливаться ни на секунду. Но временами, то одна, то другая машины, притормаживая, съезжают с полотна, и опять никому нет дела до того, отчего же выпало ненадолго звено отлаженного механизма. Вот и сейчас, одна из машин съехала на обочину, повернула в сторону леса и моментально затерялась где-то среди густой его листвы. С дороги уже ничего не было видно. Машина остановилась на опушке леса, в ней открылось окно, из которого выскочила собака. Она радостно залаяла, призывая своих хозяев тоже прогуляться немного, размять занемевшие от долгой езды ноги и вдохнуть полной грудью воздух. Но двери машины отчего-то не открывались, а собака все бегала и повизгивала от нетерпения, ожидая своих хозяев. Вдруг машина тронулась с места, сначала тихо, а потом все увереннее набирая скорость. Собака ничего не могла понять. Она застыла в недоумении, не зная, что делать, то ли следом бежать, или подождать, пока машина все же остановится и заберет её. А машина тем временем уже неслась на большой скорости, еще мгновение, и она уже скрылась в непрерывном железном потоке. Собака осталась одна, кругом был только лес, который еще совсем недавно так радовал её. Теперь же он казался ей чужим и страшным. Собака все ждала. Время тянулось медленно и мучительно. Потом, словно очнувшись от оцепенения, она попыталась бежать, бежать в ту сторону, куда скрылась машина, но сил не хватило у неё. Собака была очень старой. Она остановилась, отдышавшись немного, легла на землю. Не хотелось уже ни бежать, ни лаять, ни думать. Она только поскуливала, повернув свою мордочку в сторону автотрассы. Она не поняла еще, что её просто бросили. Мир человеческих отношений для неё был прост и понятен. У неё есть семья, это она и её хозяева, а им всегда было хорошо вместе. Собаке очень хотелось есть. Она закрыла глаза и в голове её возникла сцена, которая была непонятна ей вчера, но сегодня она кое-что начала понимать. Еще вчера она лежала на коврике у порога, сытая и спокойная, и наблюдала за тем, как её хозяйка разговаривает по телефону. Смысл фраз был не понятен собаке, но интонацию она хорошо различала. По интонации хозяйки собака понимала, что та была просто в истерике. Она говорила что-то о том, что никогда ничего не позволит сделать с Гердой. При слове «Герда» собака даже вздрогнула, ведь это её так звали. И еще хозяйка говорила, что Герда прожила в семье всю свою жизнь, что появилась в ней совсем крошечным щенком, и что усыплять она не позволит её. Что такое «усыплять», собака тоже не знала, но понимала, что это что-то очень неприятное. Потом были слезы и причитания хозяйки. А потом она просто молча слушала то, что говорили в трубку. Всхлипывания прекратились, хозяйка немного успокоилась, и только все повторяла, что она конечно согласна. Согласна оставить на дороге, а это не усыплять. Дорога ведь большая, она всегда, куда нибудь ведет, вот и выведет собаку к какой-то другой жизни, и грех она не возьмет на себя. Потом хозяйка успокоилась, повеселела, накормила собаку, потрепала её по загривку. Собака уснула спокойной и счастливой, зная, что в её семье все хорошо и все любят друг друга. А утром все сели в машину и поехали. Пока ехали, хозяйка гладила собаку по голове и говорила, что она хорошая и сильная, что она выживет, что не пропадет. Смысл слов собака не понимала, но ласка хозяйки была так приятна, что о плохом не думалось совсем. И вот теперь она одна. Наступила ночь, а потом день, и еще одна ночь. Лил дождь, пронизывал насквозь ветер. Собака все лежала на одном месте, изредка поглядывая в ту сторону, где оживленно двигались машины. Она все ждала. Время всегда тянется в ожидании, словно ничего не происходит вокруг, одно лишь липкое невыносимое ожидание. Но и ему когда-нибудь приходит конец. Исчезает все: вера, желание, надежда, остается только огромная усталость. В этот момент ожидание и покидает душу. Теперь душа будет совершенно свободна. Это тело погружается в вечный сон, а душа становится свободной. Теперь она будет находиться там, где есть настоящие друзья, которые не предают, не бросают больным и старым на дороге, маскируя свой поступок приступом гуманизма, не проходят мимо, зная, что тебе очень плохо, и не казнят равнодушием. Теперь впереди свобода и вечность…