Старые серые доски мостика. Кот наплакал чистой воды вокруг него, - дальше тина. Все заросло. Не нравятся мне водоросли за то, что не дают купаться: ловят, держат, когда разыграется воображение, - зловеще тянут к себе.
Вокруг две консервные банки, плюс дыра от баранки.
За что же любить этот пруд? За природу, за отдых, за тенёк, за тишину? Я прихожу сюда, чтобы...
Мысли тюкают меня, и отплывают, как рыбки у мякиша.
С этого мостика никуда мне не прыгнуть, не поплыть к линии горизонта. Тесно. Скольким мальчикам и девочкам тут рассказывали историю мамы и папы, бабушки и дедушки, что можно запутаться - и пойти на дно?
И никто не спасет.
Старшие видят опасность. Они умнее, они пугают своими знаниями. У них все карты краплёные.
Вот, сидишь, и не рыпаешься. Сунешь полиэтиленовый пакетик под зад, уставишься в одну точку и внимаешь носом органическое брожение на дне. Здесь хватает места развернуться только лягушкам и комарам.
Хочется подтянуть ноги к животу, обхватить их руками, опустить голову, и думать.
Как там иго? Как там Сергий Радонежский? Как - там?
Плакучая ива над прудом.
Гнет к земле.
Малая родина.