"Прощание".
Света, расстилая постель для подруги, предложила:
- Мать опять куда-то укатила в погоне за своим женским счастьем. Можешь пока пожить у меня.
Лёлька понимала, что подразумевается под словом "пока". Это означает, что Светкина мать может в любой момент вернуться, и Лёлька опять окажется на улице, поэтому надо было срочно что-то предпринимать.
На следующий день после работы они вдвоём со Светой пошли к Анне Константиновне за Лёлькиными вещами. Василька дома не было. Когда пришли девушки, осунувшаяся и постаревшая Анна Константиновна, молча, открыла им дверь и, тяжело сев на диван, безучастно наблюдала за их сборами. Света, открыв шкаф, снимала с плечиков платья, блузки, кофточки и подавала их подруге. Лёлька складывала в чемоданы свои вещи и испытывала жгучую жалость к своей бывшей хозяйке - к этой глубоко несчастной женщине. Когда все сумки и чемоданы были упакованы, Лёлька присела на диван возле неё. Она хотела ей сказать что-то утешительное, но подступивший к горлу комок мешал.
Анна Константиновна повернула голову к Лёльке и сказала:
- Спасибо тебе, девочка моя.
- За что? - тихо спросила Лёлька.
- За то, что ты хоть недолго, но была в моей жизни. Я всю жизнь мечтала о доченьке, но Бог не дал. Три сына и все непутёвые, - она смахнула с щеки слезу и продолжила:
- А ещё спасибо тебе за то, что ты вчера хорошенько врезала моему сынку. Эта пощёчина нанесла удар и по моей слепой материнской любви. С меня как розовые очки слетели. Я вдруг ясно поняла, что сама виновата во всех своих бедах. Когда мой покойный муженёк хватался за ремень, чтобы наказать за провинности пацанов, я их грудью закрывала. Всё жалела их, вот и дожалелась. А когда я увидела, как после твоей оплеухи мой обнаглевший сынок сразу попритих, то поняла, что надо было лупить их, как сидоровых коз. Вот тогда бы они и уважали мать, и слушались. И не сидела бы я сейчас одна, даже не имея возможности увидеться со своими внуками. Сама я во всём виновата, - и она закрыла лицо руками.
Лёлька её обняла, и они обе плакали каждая о своём. Наконец Светка, сидевшая напротив них, не выдержала. Она, подтирая платочком потёкшую от слёз тушь, проговорила:
- Ну, ладно. Хватит тут мокроту разводить. Мы же живём в двух шагах от Вас, Анна Константиновна. И Лёлька будет Вас проведывать, и Вы к нам в гости заходите, добро пожаловать! Ну, а если Ваш сынок будет Вас обижать, то звоните. Номер телефона Вы знаете. Лёлька придёт и так отлупит Вашего сыночка, что он сразу шёлковым станет. С её-то характером можно полком командовать.
Анна Константиновна с Лёлькой рассмеялись. Обнявшись с хозяйкой ещё раз на прощание, девушки с вещами вышли из дома. На улице уже стемнело. Проходя через двор дома, где Лёлька прожила последние годы, она вдруг почувствовала резкую боль в сердце и, опустив сумки на землю, присела на лавочку. Света всполошилась:
- Ты чего?
Лёлька, схватившись за грудь, прошептала:
- Что-то мне плохо, Светка.
Светлана, подсев к подруге, встревоженно спросила:
- Что - сердце? Этого ещё не хватало!
- Да нет... это не то, что ты подумала. Предчувствие у меня нехорошее. Ты заметила, что у Анны Константиновны глаза, как сапфир. Их цвет меняется в зависимости от её настроения и состояния?
- Ну, да. Очень редкий цвет глаз.
- Так вот. Я заметила, что когда ей совсем плохо, у неё глаза светлеют. А сегодня они были у неё совершенно бесцветными.
- Ты думаешь... - Светлана глянула на подругу и запнулась.
Лёлька смотрела на светящиеся в темноте окна Анны Константиновны и молча плакала:
- Она же мне мать заменила, понимаешь? Меня ведь никто так не любил, как она. Только мой отец, да и то... его ненадолго хватило. Я чувствую, что больше никогда не увижу её.
Через два дня в кабинет к Лёльке зашла Людмила Ивановна и со скорбным лицом, проговорила:
- Твоя тётя умерла.
- Какая тётя? - удивилась Лёлька. И тут она поняла, что заведующая до сих пор считает Анну Константиновну её тётей.
- Анна Константиновна?!
- Да. У неё позавчера ночью был сердечный приступ. Сын вызвал скорую помощь, но было уже поздно. Похороны завтра, - и видя, как у Лёльки задрожали губы, добавила:
- Иди домой, милая. Я даю тебе три дня.
Лёлька положила на могилу Анны Константиновны огромный букет живых цветов и рассматривала её портрет на памятнике. Молодая, красивая и счастливая женщина - полная радужных надежд, улыбалась всем с фотографии.
Анна Константиновна оказалась права: на её похороны слетелись все её сыночки со своими жёнами и детьми. Раньше бабушка могла лицезреть своих внуков только на фотографии, а теперь внуки смотрели на бабушку, улыбающуюся им с фотографии.
Лёлька прекрасно понимала, что сыновья примчались не столько почтить память усопшей матери, сколько заняться разделом имущества. И она не ошиблась. Стоило только панихиде закончиться, как тут же к ней подошёл мужчина лет сорока и извиняющимся тоном спросил:
- Вы, кажется, Лёля? Вы не могли бы поскорее решить вопрос со своей выпиской? Наша мама Вас прописала, и это может усложнить вопрос по разделу имущества, - и он покосился в сторону своей жены. Невдалеке от них стояла дородная дама и внимательно следила за их разговором.
Лёлька окинула его испепеляющим взглядом и ответила:
- Я займусь этим вопросом в ближайшие дни, - и, не дожидаясь ответа, пошла к автобусу.
(Продолжение следует - http://www.proza.ru/2014/05/26/42)