Семенов переехал в Санкт – Петербург. Опротивела ему Москва, рожи уродские по телевизору: потомки революционной солдатни, матросни. Осознав, что ему со всеми не сладить, Семенов решил убраться в Петербург. Семенов выбрал странный полукруглый дом, напротив парка. Внизу поворачивали трамваи, но ему это не мешало: квартира была на шестом этаже, рамы деревянные, двойные. Поначалу никак не мог он привыкнуть к полукруглой стене, но потом ему изготовили на заказ мебель, и стало нормально. Семенов по вечерам устраивался в кабинете, и, сидя в кресле, подолгу смотрел, как, окруженные падающими снежинками, трамваи, тихо позванивая, словно хрустальные, огибают его дом, устремляясь неизвестно куда.
Пришло лето. Семенову на новой квартире снились странные сны: будто он едет в одном из этих трамваев, трамвай покачивается на рельсах. Навстречу плывут незнакомые улицы. Только странно: в трамвае Семенов всегда один. Вот, как-то утром, Семенов спустился на улицу, нашел трамвайную остановку и сел в первый же трамвай. Словно во сне, Семенов ехал один, на том же месте. Так же навстречу проплывали незнакомые улицы, и ни один пассажир не вошел в трамвай, пока тот не остановился на конечной. Семенов огляделся. По левую руку была река, не то – залив, а по правую, словно в Монте-Карло, прилепились к высоченной горе сказочные домики, где богатые виллы соседствовали с бедными лачугами. Ни холмов, ни, тем более, гор Семенов в Петербурге никогда не встречал. И не слышал, что что-то подобное существует. Странно — подумал он.
Семенов подошел к подножью горы. Перед ним были дома, палисадники, и одна, отделанная медью, потемневшая дверь. Семенов осторожно позвонил. Ему открыла юная девушка: милое было ее лицо и знакомое. А я Вас ждала – улыбнулась она. Семенов поднялся по старинным скрипучим ступеням, и оказался в гостиной. Семенова поразили два огромных окна. Хотите чаю? - спросила девушка. Неслышно, подобно кошке, бежало время. Мне у вас очень нравится – сказал Семенов. Оставайтесь... Вечерело, и гора засветилась тысячей маленьких огоньков. Семенову до смерти хотелось остаться, но надо было соблюдать приличия, и он, всё же, попрощался. Стало грустно, словно, что-то волшебное уплывало от него навсегда. Семенов вышел на улицу, перешел дорогу и сел в трамвай. Дорогой Семенов не смотрел в окно, а думал о девушке: чувствовал, что она тоже думает о нем. Глупо он уехал. Дома он привычно устроился в кресле, смотрел на проезжавшие трамваи, и думал о ней.
На следующий день Семенов на всех трамваях пропутешествовал до конечной, но не нашел ни залива, ни холма: какие-то трамвайные круги – тупики, редкие дома, грязные улицы. И осенило Семенова, что он – чудак. Понял он, что трамвай этот ходит только раз в жизни. И номера у него никакого нет, и ни в каком в депо он не числится.