Когда я умру, постараюсь быть ветром,
В небеса посмотреть я тебя позову.
А если ты первая, солнцем стань нежным,
И будешь ты выше, чем я в вышине.
В осенние дни ты уйдёшь в облака,
Но я то останусь с тобою.
Верну всё тепло, попрошу вдруг тогда,
Что б слиться с твоею любовью.
Быть ветром твоим — это же так прекрасно!
И в холод я буду тебя согревать.
От песен моих тебе станет так сладко!
А я облака буду гнать от тебя.
Но только пока не хочу я то солнце,
Я лучше спою тебе здесь, пока жив.
Улыбку бы видеть твою, если можно:
Она свет подарит и множество сил.
– Капитан, – первый помощник подошёл к Вантале и протянул бумагу с печатью. – Стоит при следующем возвращении в наш порт взять патент на каперство. Этот просрочен будет, если мы во время не вернёмся.
– Хорошо, проследим. Напомнишь, как прибудем, – кивнул Вантала, взглянув на бумагу, и обратил внимание на представшего перед ними одного из моряков, который примчался с кухни. – В чём дело?
– Там этот,... Эдуард,... палец себе резанул! Всё в крови, капитан! Рыдает, как девка! Мы просим убрать этих новичков! Они там только помехи создают!
– Они на что-нибудь вообще способны?! – удивлённо воскликнул помощник капитана и свернул патент.
– Что ж, Ян, побудь здесь, я проверю, – высказал Вантала и последовал с моряком вниз на камбуз, где в криках боли, как он уже видел, Элизе доктор зашивал порез на пальце.
– Спокойнее, – резко молвил Вантала, сев на корточки перед заливающейся в слезах той, но был доволен, что пока никто не догадывается, что она женщина. – Ты должен быть сильным... мужчиной! Забудь о слабостях и нюнях! Ты не только можешь лишиться пальца, что, к счастью, не случилось, но и всей руки, или ноги, да вообще всех конечностей!
– За то тебе и платят потом за такие потери или порезы, – добавил недовольный помощник, вставший за Ванталой. – Одни растраты с новичков!
Молчавшие далее Вантала и Элиза лишь немного пообщались взглядами. Те на миг выразили нежность и сожаление, тягу и понимание...
Выпрямившись, Вантала отступил. Он облегчённо вздохнул и удалился назад на палубу. Он вновь переживал за Элизу: о ней, страдающей теперь здесь, в трудностях морской жизни.
За ужином и в вечернем отдыхе с гитарой в руках Вантала поглядывал на устроившихся в угол подруг. Он продолжал ласкать слух команды своей очередной песней, а моряки тихо переговаривались, что пение капитана, как часто и случается вечерами, – это лучший бальзам на душу. Так и было...
Так произошло и с Элизой, и с Инес. Они немного расслабились, хотя сердце в страхе за возвращение и за то, что будет дома, продолжало бить болью.
– Мы пропали, – шепнула среди песни Инес. – Что нам будет дома?
– Молчи, разберёмся там, – прослезилась в ощущении того же страха Элиза, не сводя глаз с притягивающего капитана. – Только бы выжить здесь... А я так его полюбила.
– Дурочка, за что? – хотела ещё что-то добавить Инес и стихла от оглянувшихся на них нескольких моряков.
Подруги замахали руками, что молчат, и перекрестились, что на этот раз их пока никто не расслышал. Далее вечер поплыл в отдыхе, пока капитан не укрылся у себя в каюте.
Он расслабленно лёг на кровать. Его взгляд упёрся в тоске в низкий потолок, который сейчас показался ещё ниже, но продолжить углубляться в своё одиночество ему не удалось. В дверь постучали.
Наполнившись недовольством, Вантала поднялся и открыл дверь. Он удивлённо уставился на Элизу, удачно укрывающейся под одеянием мальчишки. Она смело шагнула в каюту к нему и захлопнула дверь.
– Что за дьявол? – шагнул назад Вантала. – Уходите спать!
– Я не могу выносить этот труд, – шептала она в мольбе и встала ближе к глазам.
– Я не могу облегчить его! Легче, чем эта работа для вас здесь быть не может, – шепнул он и с нежностью добавил. – Зачем ты преследуешь меня?
– Я,... я хотела знать, когда корабль вернётся, чтобы следить за вами, – повторила вновь она. – Всего лишь.
– Мне надоело слушать этот бред, – усмехнулся Вантала и отошёл к столу, повернувшись спиной к волнующей его собеседнице. – Сколько вам лет?
Но Элиза медленной поступью приблизилась и встала рядом. Она смотрела на его милый облик, на его красивые черты лица, что так были милы. Её руки ласково прикоснулись к его плечам, заставив вернуть взгляд и вызвав в обоих пробежавший по телу мороз.
– Вы смотрели на меня, когда пели... И ваши глаза на мне каждый раз, как и мои, – тихо говорила Элиза, любуясь его ласковым взглядом, так близко теперь к её. – Я достаточно взрослая... Восемнадцать...
– Уходите,... Элиза, – задрожал его голос. – Навсегда уходите.
– Я люблю вас, – прослезилась она в чистоте души.
Попятившись Вантала бросился к двери и открыл её настежь:
– Убирайся!
Ударом будто холодного ножа оказался его глас. Элиза отправилась прочь, но остановилась у порога. Мгновение, в которое линия взгляда всё-таки пробилась в и так уже мучающуюся любовью душу милого, затянулось.
Не выдержавший и сдавшийся чувствам, Вантала впился в её сладкие губы, уводя вглубь каюты и расцеловывая лицо в огне обоюдной страсти... Кто бы ни увидел, но верный в дружбе боцман снова был тайком здесь и закрыл дверь, дабы никому не было ведомо о случившемся...
– Уходите, Элиза, – отпрянул вдруг сдержавший себя Вантала.
– Милый мой,... Грегор, – кинулась было Элиза вновь к нему, но его сильные руки вывели за порог, закрыв дверь на ключ.
И, может быть, кому показалось, что его ночь стихла, а покоя было не видать... Ни ему, ни и ей, ни знающим о них...
Продолжение - http://www.proza.ru/2014/05/25/1094